Захотелось воды, но в руки ему попалась недопитая бутылка вина. Он сделал несколько глотков. Вино продрало горло и провалилось в желудок.
— Господи! — выгнувшись, взмолился Денис со скованными за спиной руками. — Освободи меня! Прошу тебя! Развяжи мне руки! Я убью его! Мне бы до него только добраться! Только бы! Боже! Сделай один раз в жизни, что я хочу! Я тебя умоляю! Я разорву эту тварь! Я его уничтожу! Суки! Освободите меня! Отпустите! Пидорасы поганые! Мразь! Какая же ты мразь! — и он захохотал страшным голосом, но тут же опять перешел на крик. — Какая же ты ублюдочная мразь! Сраный пидор! Ублюдок! Обоссанное чмо! Пидорас! — Денис стал зубами рвать шелковые простыни.
Горло вроде отпустило. Тяжело вздохнув, Паша закрыл балконную дверь; крики были слышны по всей округе.
Не выпуская бутылки из рук, он опустился в кресло перед кроватью.
— Ублюдок ебучий! Ублюдочная… скотина! — зашипел на него Денис, пытаясь дотянуться и лягнуть ногой. — Что ты со мной делаешь? Что тут вообще происходит?! Пидорас поганый, сука!
Не глядя на него, Паша сделал еще пару глотков из бутылки.
«Не надо! Не пей! — заныла мысль. — Сейчас особенно нужна трезвая голова! Сейчас очень опасная ситуация!»
«Да я просто вина немного… для горла…» — мысленно отмахнулся Паша и сделал еще глоток.
Денис замолк, тяжело дыша и прожигая Пашу взглядом.
— Сука! Я не знаю, чего ты там задумал, но я тебя убью! — зашипел он. — Я клянусь — я тебя убью! Я, сука, всех вас поубиваю! Я уничтожу этот пидорский дом! — до хрипоты заорал он. — Я сожгу его дотла! Я клянусь, Господи! Я сделаю это! Я вас всех уничтожу! Пидорасы! Суки! — и опять потеряв над собой контроль, стал биться, брыкаться и извиваться на кровати.
Паша сидел молча. Почти неподвижно.
Дорогущий смартфон последней модели треснул в борьбе и покрылся белой паутиной. Измятая коробка с кроссовками заехала куда-то под кровать.
В очередной раз приложившись к бутылке, Паша ощутил на себе тяжелый ненавидящий взгляд.
Денис давил его своей нескрываемой ненавистью.
— Я вот знаешь что, одного понять не могу… — неприятным голосом начал Денис. — Ведь ты же с виду нормальный. Молодой, здоровый, красивый. Ты успешный. Дом такой, машина, бизнес. А на хера ты пидорасишь-то, я не пойму?! Зачем тебе все это? Неужели хуи сосать для тебя лучше, чем завести семью, бабу нормальную, ребенка? Или ты не искал? Или искал, но не получилось? Никогда не поверю, что ты бабу не можешь найти! С такими-то деньгами! Так в чем проблема?! Объясни мне. Я просто понять хочу.
Паша не издавал ни звука, молча прикладываясь к бутылке.
— А может, у тебя в семье проблемы были, а? — нашелся Денис. — Говорят, это все оттуда идет. Может, у тебя семья была какая-то не такая… Педерастическая! А? Отец, мать… Может, тоже гомосячили? Тебя отец не трахал?
«Это все химия! Это все от химии! Это не он! Он на самом деле не такой!» — чувствуя усиливающуюся яростную дрожь во всем теле, успокаивал себя Паша, крепче и крепче сжимая бутылку.
— Может, мамаша тебя как-то по особенному по попке хлопала? А?
Паша вскинул на него дрожащий в ненависти взгляд.
— А ну, убей меня! Ну убей! — уловив его желание, вскинулся Денис. — Давай! Где твой пистолет? Ты же крутой, а за такие слова нужно убивать! Вот ты и убей! А трупик ночью в огороде закопаешь! Участок большой у тебя!
Паша тяжело вздохнул.
— Бах!!! — вдруг во всю глотку взревел Денис.
Паша вздрогнул от неожиданности и сглотнул, переводя дыхание.
— Так ты мне скажешь, зачем тебе все это? Расскажи, покайся. Облегчи душу! Может, и поправишься? Может, и мозги на место встанут, а? Кто тебя трахал в детстве? Дядя? Старший брат в чулане тискал? Отец? А может, мать трахала?
Почти пустая бутылка стеклянным ядром мелькнула в воздухе и разбилась о Денисову голову.
Он тут же замолк и вырубился, упав на подушки. Резвая струйка теплой крови смешалась с ароматным вином.
— Убил! — ахнул Паша, вскочив. — Убил! Господи, убил!
В ужасе подскочил к Денису и взял его за плечи. Кровь текла на закрытые глаза, ниже… по щеке… Капала на покрывало.
— Нет-нет-нет-нет! Твою мать! — Паша схватился за голову. — Твою-то мать!
Оторвав кусок простыни, он скомкал ее и зажал рассечение на лбу.
— Давай! Приходи в себя! Открывай глазки! Ну же!
Но тело Дениса было мягкое и молчаливое.
— Убил! Убил! Как же так! Убил! Знал же, что не надо пить! Знал же! Сука! Дурак! Проклятый дурак! — Паша опять кинулся к Денису. — Вставай! Вставай! Приходи в себя! А вдруг череп проломил?! Ох, Боже-Боже-Боже! Ох, как же так! Поднимайся, миленький! Ты же у меня молодой, здоровый, красивый! Ну же! Открывай глаза!
Трясущимися окровавленными руками Паша схватился за смарт-часы на запястье. Чертыхаясь, полез в меню. Руки тряслись, и он нажимал не на то, что нужно. В конце-концов нашел иконку «Актуальные общие показатели» и вдавил ее пальцем. Бегунок загрузки показался ему бесконечным издевательством, но тут же стали выскакивать показатели пульса, давления, температуры тела… что-то еще.
— Живой! Сердце бьется! Живехонек! — воскликнул Паша. — Что нужно? Что мне нужно… Что у него? Сотрясение? Или просто ушиб? Или рассечение? Да! Наверное, рассечение! Что делать? «Уложить горизонтально… лед… нашатырь…» Да, да! Сейчас!
Лед отыскался быстро, а вот с нашатырем пришлось повозиться. Под руку лез какой-то проклятый аммиак, а нашатыря не было.
Пока Паша, матерясь, гремел дверцами на кухне, умные часы уже провели обследование Денисовой головы, и выявили, что это просто рассечение кожи над бровью и легкий обморок.
Когда Паша, вооружившись льдом и аптечкой, прибежал обратно, Денис уже пришел в себя.
Он лежал на спине, страдальчески прикрыв глаза и дыша ртом. Скованными руками неловко прижимал край простыни к рассечению на лбу, и Паша видел его бледные, тонкие, трясущиеся пальцы в засохшей крови.
«Нет! Нельзя так! Нельзя! Все! — подумал Паша, невидящими глазами смотря в окно. — Это надо прекращать! Прямо сейчас! Это и начинать не нужно было! А нужно было… Да! Все же нужно было стреляться тогда! Все же я правильно тогда решил… Да! Это все нужно прекращать!»
— Вставай! Поехали, — сказал он вслух, тронув Дениса за плечо.
— Уйди-и-и-и-и! — заныл Денис, отворачиваясь.
— Я отвезу тебя домой. Прости меня… — выдохнул Паша, и вдруг вся сила вышла из него, и ноги ослабли.
Денис повернул голову и пристально посмотрел на него.
Дом номер семнадцать по улице Осоавиахима оказался на самом краю бескрайнего частного сектора, который раскинулся до горизонта сразу за гигантским гипермаркетом на окраине города.
Внизу, на дне крутого оврага, бежала узкая речушка. Где-то далеко гремели поезда.
Сам дом был одноэтажный, кирпичный. Маленький дворик аккуратно залит бетоном.
Кошка сидела на мокрой теплице. Невесть откуда вылезла злобная лохматая собачонка и принялась хрипло лаять.
Улочка была тихая. Безлюдная. Голуби обходили лужи. Старая «Волга» без одного колеса ржавела под березой.
— Хозяева! — крикнул Паша, и собачонка принялась гавкать пуще прежнего.
Дверь открылась, и Паша уловил хриплый, надрывный голос Высоцкого: “Вдоль обрыва по-над пропастью, по самому по краю…»
Тут же показался отец Дениса в одних семейных трусах.
— Здравствуйте, я сына вашего домой привез…
Отец нахмурился, сплюнул и исчез. Паша смолк на полуслове.
— Э… А… — вырвалось у него, когда он вытянул шею, заглядывая в сени.
И тут же отец появился опять. В руках у него была двустволка.
— Вали отсюда, пидор поганый! — грозно прохрипел отец, и два черных страшных ствола уперлись Паше в грудь.
Это было так нагло и неожиданно, так безумно, что Паша совсем растерялся и умолк.
Отец направил ружье в хмурое сырое небо, и тут же громыхнул выстрел.
По всей округе завизжали собаки. На улицу стали выходить люди.
— Ты ибанутый!!! — побелев от ужаса, вскричал Паша.
