- Но ты же не уничтожил меня до сих пор, - с отчаянно бьющимся сердцем возразила Мамочка, когда человек явился вновь. - В таком случае объясни, почему я ещё жива.
Надменная усмешка искривила тонкие губы, но голос остался по-прежнему ровным и совершенно бесцветным:
"Тебе не откажешь в некоторой сообразительности, женщина. Что ж, буду с тобой предельно откровенен. Я многое мог бы сказать тебе. Например, что пока ты только хочешь ввязаться в бой, но ещё не успела сделать против меня ни единого выпада. Твои вычисления в блокнотике можно считать пустячным упражнением... Так же, как и ответные действия моих подчинённых - маленьким предупреждением тебе".
Мамочка содрогнулась, подумав, что если тучи упырей, клубки змей, огненный лев и некто неизвестный в ногах кровати - всего лишь предупреждения, то каков же истинный ответ...
"Ты отвлекаешься, женщина", - холодно заметил человек. - "Повторяю, я не злопамятен. И согласен считать твои упражнения в блокнотике маленьким недоразумением, уничтожимым с помощью одной-единственной спички. Не думай, что у меня нет сердца. Глупцы клевещут на меня, потому что боятся. А сердце есть, пламенное, трепетное сердце.
И не думай, что мне так уж нравится убивать. Я отнюдь не кровожаден. Наоборот, мне жаль тех, кем приходится жертвовать. Мне жаль даже самых заклятых врагов - а ты, женщина, пока даже не враг. Ты только готовишься стать моим противником. Тогда объясни, почему я должен уничтожать тебя? Я не хочу напрасных жертв.
Или возьмём благородство. У меня много титулов, среди которых - князь мира. А благородно ли убирать с дороги противника, не предупредив его о моих намерениях и возможных последствиях? Тем более, ты женщина, и наносить удар в спину слабому созданию бесчестно вдвойне. Запомни, женщина, в вопросах чести и честолюбия я крайне щепетилен.
Однако я не буду выдвигать ни единого из этих аргументов. Попробую сыграть с тобой в открытую. Поступлю сверхблагородно, сверхснисходительно, сверхоткровенно и скажу самую настоящую правду: да, пока я не могу уничтожить тебя. Пока что ты под защитой".
- Вот видишь, - восторжествовала Мамочка, хотя на её грудь каменной тяжестью давил неописуемый ужас. - Вот видишь, у меня есть защита...
"Пока есть защита", - поправил человек, многозначительно подчеркнув первое слово. Затем на некоторое время нырнул в туман, оставив Мамочку гадать, что же он имел в виду. А снова выйдя к ней, продолжил:
"Однако ты не знаешь, как этой защитой пользоваться, как сохранить её, как из-под неё не выйти. Вообще, ты абсолютно не ведаешь даже, в чём состоит защита.
Знаешь, на кого ты похожа? На слепого воина, которого привели на поле битвы, поставили перед ним переносную броню, неуязвимую для пуль и осколков, в бойницу вложили ружьё, положили палец слепца на курок и сказали: "Жми сюда и стреляй".
Вот ты и есть этот самый слепой воин. Он посылает пули, не зная даже, находят ли они врага или только землю и камни. Он не умеет сражаться иначе, как нажимая на курок. Однако самое для него плохое - полнейшая беззащитность. Да, пока он за укрытием, всё в порядке. Но слепой воин не знает, что это за укрытие и как им пользоваться. У брони есть ремни, её можно надеть на себя и переместиться, сменить позицию, однако слепец понятия не имеет об этих ремнях. Стоит ему сделать шаг в сторону, стоит приподняться над бронёй, даже просто приблизиться к бойнице - и он становится уязвимым для противника. И такого вояку непременно убьют. Но даже в том случае, если он будет смирно сидеть, не делая лишних движений, враги обойдут его с тыла и поразят в спину. Или выкатят против него тяжёлое орудие и первым же выстрелом разнесут в клочья и устойчивую лишь против осколков броню, и его самого, потому что слепец не увидит надвинувшуюся опасность и не сможет сменить позицию.
Так вот, женщина. Согласен признать, что пока ты находишься под защитой. Ты можешь даже сделать один или несколько выстрелов вслепую. Если успеешь. Но учти: я принял все необходимые меры, чтобы помешать тебе. В тылу у тебя уже сидит стрелок. Против тебя выкачено тяжёлое орудие, а лучшие снайперы ждут, когда ты высунешь голову из-за жалкого своего укрытия. Это война, женщина".
Сказав так, человек исчез в тумане и более того - погрузил в его липкие чёрные объятия также несчастную Мамочку.
"Так что, сдаёшься?" - донёсся через некоторое время из-за бурлящей ледяной пелены его глухой голос.
- Нет, - тихо, но упрямо сказала Мамочка. - Я могу нащупать то, что ты называешь ремнями, могу научиться ходить под бронёй постоянно.
"Глупая женщина, - спокойно ответил человек, разгоняя туман полой плаща, в который на этот раз был облачён. - У тебя не хватит на это времени. Если ты начнёшь учиться обращаться с защитой, то не успеешь сделать ни единого выстрела. Ты растратишь время попусту. А кроме того, если не выполнишь то, на что тебя толкают другие, разве эти другие не вернутся, не отберут у тебя всё, что имеешь? Зачем им воин-бунтарь, не исполняющий приказы? В расход его! Так что я уничтожу тебя и в этом случае".
Тут Мамочка испугалась не на шутку. Что же с ней будет... А голый человек воспользовался замешательством Мамочки и сказал:
"Ты упустила шанс прозреть. Это война, потому выбирай: либо стреляй и погибай, либо сдавайся и живи. Видишь, насколько я благороден, поясняя все свои действия и предлагая тебе капитуляцию?"
Но в самый критический момент Мамочка неожиданно вспомнила некоторые места из старушонкиных книг. И в её груди неизвестно как родились слова:
- Тебе ли говорить об откровенности! Хитрой лестью, соблазном, лукавыми мудрствованиями ты подкупил слабую женщину, заставил сорвать запретный плод познания добра и зла почти сразу после сотворения. Ева была слишком наивна и неопытна, куда же ей было тягаться с тобой! А кто поссорил из-за пустяка Ноя с его сыном Хамом? Они тоже были слабы и ещё не готовы противостоять тебе после пережитого потопа, едва не погибнув в волнах. Это ли не удар в спину? И после таких подлых нападений ты рассуждаешь о благородстве!
Человек скрестил руки на груди, пристально посмотрел на Мамочку и холодно заметил:
"Так, я вижу, слепого стрелка снабдили полевым телефоном и по прямому проводу нашёптывают ему всякий вздор. А слепец настолько глуп, что этот вздор повторяет".
Потом завернулся в плащ и продолжал:
"Оставим благородство в покое. Лучше скажи вот что: зачем ввязываться в сражение, когда не знаешь даже, на чьей стороне и против кого выступаешь? Допустим, ты верила бы в Бога, тогда всё понятно. Но ты ведь не веришь. Про меня ты знаешь гораздо больше и в отличие от Бога не сомневаешься, что я приду, просто пока у тебя нет доказательств. И меня ты боишься. Кстати, правильно делаешь, что боишься.
Но что, собственно, ты знаешь обо мне? Почему идёшь против меня? Почему не выступаешь за меня? Не понимаю тебя, женщина. Конечно, нелогичность заложена в твоей природе. Женщины всегда покоряются чувству... И всё же попробуй объясниться".
- Что знаю я о тебе?.. - Мамочка задумалась. Это было чрезвычайно трудно, так как голова немедленно налилась свинцом, кипевшим от адского пламени. Но и сквозь жар всё же пробивались мысли. - Что знаю я о тебе... Твои слуги просто ужасны!
"Это война. Запуганного противника легче сразить".
- Ты преследовал Иосифа и Марию с маленьким Иисусом...
"Это война".
- Ты будешь преследовать женщину с младенцем, о чём говорил Иоанн Богослов..."
"Я понимаю твои нерастраченные материнские чувства, но это война".
- Ты соблазнил Еву, слабую женщину...
"Не пой с чужого голоса, это тебе подсказали".
- Ты многих убил. Ты заставил Ирода перебить младенчиков в Вифлееме. Я читала...
"Это война".
- Ты убил Арефьяновну, мою старушонку, мою добродетельницу! Разве нет?
"Это война, женщина. Всё это война, как видишь".
Человек исчез в тумане, явился уже без плаща, поигрывая великолепными мускулами.
