Из первой главы ей понравилось лишь звучное изречение: "Я есмь Алфа и Омега", - а образ Сына Человеческого с семью звёздами в деснице и с обоюдоострым мечом во рту наоборот отпугнул. Вообще-то она читала много хорошего про Христа в принесенных старушонкой книжках, которые назывались Евангелиями. Знала, что был он тише воды, ниже травы, что злые люди приколотили его за руки-ноги к деревянному кресту и поставили умирать на вершине горы. Нечто похожее она слышала ещё в детстве от своей бабушки. И как-то само собой получилось, что Мамочка привыкла чисто по-матерински жалеть этого сказочного героя, иногда представляя его в виде беззащитного застенчивого юноши, чем-то похожего на Эймера. А теперь вот - человек с мечом во рту... Бр-р-р!!!
Вторую и третью главы, предназначенные каким-то там церквям, Мамочка пропустила. Зато дальше читала крайне внимательно, всё более увлекаясь поразительно яркими образами "Откровения": престолы на небе, двадцать четыре старца в белых одеждах и четыре животных, взывающих: "Свят, свят, свят"; запечатанная семью печатями книга и снимающий печати Агнец... Она вновь представила Эймера, подумала, что на эту роль, возможно, подошла бы и Лейфа. Однако при воспоминании о сегодняшнем безобразном поведении худышки её кандидатуру на столь ответственную роль пришлось решительно отбросить.
Когда в шестой главе Мамочка дошла до четырёх всадников, особенно до бледной смерти на белом коне, то вспомнила наконец, что слышала в детстве от бабушки и про "Апокалипсис". Что-то ужасное будет в этой книге, будет обязательно! Конец света...
Мамочка обессиленно опустила руку с книжкой на одеяло, огляделась. Комната была погружена в полутьму, лишь торшер очерчивал чёткий белый круг на потолке да второе пятно света, ломающееся на стенах, на полу и на кровати. Прислушалась: ни звука вокруг, просто гробовая тишина. Удивительно даже! И страшно... Но Мамочка не отложила "Откровение", лишь натянула одеяло до подбородка и с отчаянно бьющимся сердцем возобновила чтение.
Сто сорок четыре тысячи запечатлённых на челе из колен Израилевых мало интересовали её. Трубящих ангелов она испугалась до мурашек на коже и едва не бросила чтение окончательно, но тут дошла до книжки, сладкой в устах и горькой во чреве. Это её даже рассмешило. И конечно, приободрило.
Прочитав о двух Божьих свидетелях, которые будут пророчествовать тысячу двести шестьдесят дней, Мамочка захотела непременно узнать, сколько лет это составит. Встала, вынула из сумки ручку и маленький блокнотик, ещё раз подивилась чернильной тьме за окнами и гробовому молчанию окружающего мира, от которого на душе делалось чрезвычайно тоскливо, так тоскливо, что хоть в петлю, хоть в прорубь головой, зябко ёжась, вернулась под одеяло. Поделила в столбик тысячу двести шестьдесят на триста шестьдесят пять, остаток поделила на тридцать и узнала, что пророки должны мучать людей три года и ещё пять с половиной месяцев. "Вот злюки", - подумала Мамочка, порадовалась, что тела пророков не будут хоронить три с половиной дня (так им и надо!). Но также порадовалась тому, что в конечном итоге они воскреснут (ладно уж, пусть и заправским злюкам будет хорошо).
Дева с новорожденным младенчиком, спасающаяся в пустыне от дракона, и орлиные крылья для её спасения растрогали Мамочку почти до слёз. Тут она представила в виде жены себя, а ребёночком - снова-таки Эймера, только маленького. И умилилась.
Следовавшие в двенадцатой и тринадцатой главах один за другим драконы привели её в трепет. Однако трепет этот был ничем в сравнении с крупной дрожью, которая начала бить бедную Мамочку, когда она дошла до трёх последних стихов тринадцатой главы:
"16 И он сделает то, что всем - малым и великим, богатым и бедным, свободным и рабам - положено будет начертание на правую руку их и на чело их,
17 И что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его.
18 Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое: число его шестьсот шестьдесят шесть."
Тринадцатая глава, глава под несчастливым номером. Но тогда сколь ужасны это стихи...
"Откровение" выпало из ослабевших пальцев Мамочки.
Хорошо, но что в этих стихах ужасного? Почему они произвели на Мамочку такое впечатление?
Она не могла толково ответить на этот простой вопрос, но сердцем чувствовала: да, именно для неё это ужасно!
Но как?.. Почему?.. Судьба? Нет, понятие судьбы слишком расплывчато. Пожалуй, в столь обширные рамки можно втиснуть даже глупые сказки про распятых на деревянных крестах добрячков...
Мамочка вернулась к последнему стиху:
"Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое: число его шестьсот шестьдесят шесть."
Без сомнения, ужас сконцентрирован именно в этих строчках! Словно все силы ада собрались воедино...
А это ещё что такое?! При чём тут ад?! Голова кругом идёт!..
Мамочка читала и перечитывала стих, пока не обнаружила в нём некую подозрительную странность. Кроме того, при ближайшем рассмотрении в стихе обнаружились и едва заметные "крючочки", за которые упрямо цеплялась память...
Нет, Мамочка решительно не могла вспомнить, как число зверя связано с её жизнью! Однако связано крепко, тут нет ни малейших сомнений...
Мамочка в который раз перечитала мучивший её стих и наконец поняла, в чём состоит странность. Нет, не странность даже, а явная нелепость. Мудрый, умный (по мнению Иоанна Пророка, разумеется!) человек должен счесть число. Но что это значит? Как можно считать одно и то же число? Например, Мамочка, чтобы успокоиться, иногда считала, да и то цифры числа, складывая их. Можно хоть сейчас посчитать таким образом пресловутое число зверя: сложить три шестёрки - будет восемнадцать, один плюс восемь - девять.
Всё ясно, шестьсот шестьдесят шесть без остатка делится на девять. Вот и весь счёт! Разве что сумма трёх шестёрок - восемнадцать - это одновременно номер стиха из тринадцатой главы...
Но разве такую арифметику можно считать разумным занятием для рационального человека? Глупости, сложение цифр числа - это дурная привычка вроде ковыряния в носу или обкусывания ногтей! Своеобразный психический комплекс.
А со счётом числа ещё глупее! По этому поводу существует даже старая школьная хохмочка: "Три, три, три, три и три - будет... дырка!" То есть, ничего хорошего. А здесь что выходит? Шестьсот шестьдесят шесть, шестьсот шестьдесят шесть, шестьсот шестьдесят шесть...
И в голову само собой пришло: сложить! Ну конечно! Это ведь так просто... А гениальное всегда просто, просто настолько, что до этого чрезвычайно трудно додуматься. Кроме того, поговаривают, что от гениального до безумия один шаг... А от безумства до гениального?! Так это что, и есть счёт числа зверя... расчёт... вычисление... или как его там?! Чем же он в таком случае заканчивается, счёт этот?
Впрочем, дело поправимо: блокнот есть, ручка тоже, бери да складывай на здоровье... даже нет - умножай! Ага, дело обстоит ещё проще: это своеобразная таблица умножения на число шестьсот шестьдесят шесть.
Уже Мамочка и руку протянула, уже и ручку с блокнотом взяла...
Но что это?!
Тьма в углах комнаты ожила, вперилась в неё тысячью бледных фосфорических глаз и ждёт, что же она будет делать. А из-под кровати высовывается кто-то такой (или что-то такое), что и не разобрать, высовывается и шипит: "Положи ручку! Ручку положь, стерва, кому говорю!!!"
Мамочкина рука ещё продолжала двигаться по инерции, видения становились всё более устрашающими...
Когда уже без всякого ощущения внутреннего проговаривания в душе родились замечательные слова:
"Итак, покоритесь Богу; противостаньте диаволу, и убежит от вас..."
Она не знала, как объяснить происшедшее, однако в тот самый миг фосфорические глаза во тьме померкли, а сидящее под кроватью существо, словно получив удар, взвизгнуло и протяжно застонало. В следующую секунду Мамочка подумала, что родившаяся мысль чрезвычайно похожа на текст из философской книжечки, тем более там участвует Бог, добрый сказочный персонаж, значит, не стоит придавать этой мысли серьёзного значения. Тут порождения тьмы вновь осмелели, но было поздно: блокнот лежал на коленях, ручка была зажата между большим, указательным и средним пальцами правой руки, а сама Мамочка приготовилась произвести вычисления.
