Хозяин же этого магазина сам не понял, как успел не то что отпрыгнуть, но сделать это грамотно, перемахнув через эту самую витрину и заломив этому гандону правую руку, проведя весьма профессиональный захват.

— Вот, узнаю тебя! Давай! Вспоминай! Откуда ты это знаешь? Ты же не всю жизнь провел в этой Богом забытой глуши! Ну же, Командир! — Кажется, этот тип был из тех, кто начинал нести всякую херню, если взять их на болевой.

— Прошу прощения, но вам отказано в обслуживании, сэр, — спокойно сказал Джон Доу и, заставив развернуться буйного посетителя в сторону двери, вполне прилично отвесил тому пинок, как бы намекая.

Тот зло сплюнул, оглянулся через плечо, мол, я это так просто не оставлю, и открыл входную дверь.

И тут же её закрыл.

— Что, блять, за хуйня, Командир?! Ладно, ты ни черта не помнишь, это поправимо. Приедем сюда со Стивом, может, хоть его вспомнишь. Ну или там ещё чего придумаем, в конце концов, если смогли вернуть память мне, то и тебе можно… Нет, я не в обиде. Я все понимаю. И даже, что это такая ебаная глушь, что некоторые проблемы с дикими животными вполне очевидны. Но, блять, стая волков средь беда дня в этом псевдогороде?! –

Из всего сказанного Джон понял только одно — его прикормленная стая каким-то седьмым чувством поняла, что ему неплохо было бы помочь и вот сейчас, рискуя собственными шкурами, оказалась здесь.

Да их же сейчас перестреляют к чертям!

Оттолкнув не ожидавшего такой прыти уже-не-клиента с дороги, он резким движением распахнул тяжелую деревянную дверь и выскочил наружу.

Так и есть. Выкормыши. Пришли, серые.

— Не стреляйте! — Заорал он, поднимая руки, будто сдаваясь на милость людей вместе со своими волками, — Они сейчас уйдут, не причинив никому вреда! Только не стреляйте, пожалуйста!

Из распахнутого окна дома напротив высунулся рыжий бородатый мужик, кажется, его звали О’Райан, и, все еще держа вожака на мушке своего револьвера, поинтересовался:

— Что за дела, Оружейник? Откуда тебе знать, что на уме у этих тварей?

— Это мои твари и они пришли, чтобы меня защитить! — Огрызнулся Джон, вставая на линии огня между этим сраным ирландцем и вожаком, который стоял и внимательно следил за происходящим, щерясь, но с места не двигаясь.

— Тебя послушать, так ты сраная Белоснежка! И я вот тебе не верю! — Выстрел прозвучал, но он даже не шелохнулся, несмотря на то, что пуля попала ему в левое бедро. Только зарычал. Низко, по-звериному.

Впрочем, это все, что он успел сделать.

Ещё один выстрел, и О’Райан орёт от боли в простреленной кисти, выронив ствол за окно, а позади, у самой двери магазинчика, стоит этот сраный не-посетитель и держит в правой руке пистолет, из дула которого ещё продолжает выходить едва заметный дымок.

— Командир, ты хоть с памятью, хоть без, но всегда норовишь встать под пули, прикрывая собой. Неисправимый долбоеб, — сказал этот доморощенный Клинт Иствуд и сплюнул в сторону, — Вам, суки, сказали не стрелять! Если ещё хоть кто-то рыпнется, к хуям убью! — уже громче, явно обращаясь к жителям, что следили за происходящим из своих домов, не решаясь выйти. Да и кто в своём уме вообще дверь дома откроет, видя под окнами волков? А ещё и стрельба…

Таких отчаянных не нашлось.

— Брок, ты в порядке вообще? — как-то растерянно спросил этот парень, смотря на Джона. Тот ничего не ответил, оглянулся, но никого, кроме них и волков, на улице не было. Даже тот рыжий бородач, сыпля проклятиями вперемешку с отборным матом, впихнулся обратно в дом и кое-как закрыл окно, пачкая его кровью.

— Эй! Ну скажи уже что-нибудь, черт тебя дери! Или ты решил подохнуть от потери крови?! Я же видел, что тот мудак тебя подстрелил! — Его крепко схватили за плечо и встряхнули. Волки вокруг зарычали, и это заставило опомниться.

— Ребята, пиздуйте-ка отсюда со всех лап! И так натворили делов, мне вовек не расхлебать! — Выдавил из себя Джон, коротко, без замаха врезав этому мудаку с правой, кажется, нос все же не сломав. Нечего его трогать без разрешения. А он, Джон, не разрешал этому обмудку.

Волки медленно, оглядываясь на них, начали уходить, постепенно все ускоряясь, пока не скрылись из виду. Только тогда мужчина выдохнул.

— Кто бы ты ни был, пожалуйста, просто уходи и оставь меня в покое. Я не… Я не тот, кого ты ищешь, — он говорил это все, смотря в красивое лицо с потеками крови из носа и, сам не зная почему, прибавил к своим словам: — Солдат.

И если удар в нос никакого эффекта не возымел, то именно это слово заставило того отшатнуться от Джона, отпуская плечо. Выражение серых глаз было так вообще нечитаемым.

— Прости, Брок, но это сейчас необходимо. Потом сам благодарить меня ещё будешь. –

Точный, выверенный удар в висок с левой, едва не ломающий тонкий в этом месте череп, был несколько неожиданным, и Джон от него увернуться не мог никак.

Поэтому отлетел слегка, падая на сырую и стылую после осеннего дождя землю. Без сознания.

Очнулся он в темном, очень тесном помеще… Да это же, мать его, багажник! Он, связанный как копченая колбаса, с кляпом во рту из какой-то тряпки, замотанной сверху, судя по ощущениям, скотчем, лежит сейчас в багажнике какой-то тачки и его везут хер знает куда. Левая нога вообще никак не ощущалась и, судя по тому, что боли не чувствовалось тоже, ему вкатили обезболивающее местного действия. И оказали первую помощь, если он смог очнуться, а не сдох от кровопотери.

Тогда, у своего магазинчика, он мало чувствовал боль или слабость — на себя было откровенно плевать, да и адреналина в крови гуляло предостаточно.

Главным тогда казалось защитить волков, дать им уйти.

Потом — разобраться с тем патлатым.

И в этом он оплошал.

В личности своего похитителя он не сомневался. Ну, насколько можно не сомневаться в личности того, о ком он не знал ничего, даже имени. Зато он знал имя его… Партнёра. Стивен Роджерс. Это ничего ему не говорило, использовать это знание сейчас, связанным, в багажнике, с кляпом во рту, тоже шансов не было.

Брок Рамлоу. Это имя тоже не давало никаких ассоциаций. Кроме того, как этот кретин называл его самого — Брок.

Но он точно знал, что его зовут Джон Доу, он всю жизнь прожил в канадской глуши, иногда выбирался на рыбалку, делал ножи…

И что-то в этом не складывалось.

Никаких детских воспоминаний.

Никаких воспоминаний о том, откуда у него сраные шрамы.

Только слепая уверенность: он — Джон Доу. Жил всю жизнь в этом доме. И…

Будто что-то запрещает ему помнить.

Командир. Он называл его Командир.

… — Я хочу, чтобы ты написал на этом клинке вот это…

«Стиву Роджерсу от Брока Рамлоу, командира группы «Страйк», и Актива»

… — Я не тот, кого ты ищешь… Солдат…

Солдат.

Актив.

Отморозок.

Призрак.

… -Баки! Нет!..

Командир.

Страйк.

Брок.

Брок Рамлоу.

… — Командир, я прикрою…

Стивен Роджерс.

Стив.

Стивви.

Кэп.

… — Да это же сам Капитан Америка!..

Это были странные, бесконтрольные ассоциации. Обрывки непонятно откуда взявшихся разговоров, приказов, криков. Это было так же разрозненно, как оазисы в пустыне.

Очень смутные образы — скорее ощущения.

Крепкая хватка на предплечье.

Горячий выдох в шею, от чего волоски встают дыбом.

Рукопожатие.

Ощущение чужого взгляда в спину.

Горький крепкий кофе в большущей кружке.

И на губах та же горечь.

Жесткая, удушающая хватка на шее. Металл приятно холодит кожу, и это лучшая для него смерть. Потому что…

Почему?! Почему он хотел так умереть?!

Потому что он мог смотреть при этом в серые глаза с расширенными зрачками.

Он не умер?

Нет.

Губы саднят, во рту привкус крови.

Кто он?

Он — Брок Рамлоу? Не Джон Доу?

Он — Брок Рамлоу…

Он — Брок Рамлоу!!! Нахуй Джона Доу! Что блять за пиздецкое имя-клише для неопознанного жмура?!