А потом на районе появился Куколка. И Черный понял, что, присваивая Максу звание боевого пидораса, погорячился. Настоящим обладателем этого звания был Куколка. Он был не только боевой, но и на голову пришибленный. Пацаны, которые собирались подловить «мелкого пидора» и проучить его, вернулись изрядно помятые, насупленные, а один из них стыдливо прикрывал ярко-красный засос на шее. Потом оказалось, что блондинчик не только по мальчикам, но и по девочкам и даже соблазнил двоюродную сестру Черного, и тому для порядку пришлось сделать вид, что он жутко этим фактом взбешен и ищет Куколку для мести. На самом деле Черный его не искал, конечно же. Потому что Черный проблемы не любил, а белобрысый Куколка был одной ходячей проблемой.

Но оказалось, что всё это цветочки и настоящие проблемы впереди. Влюбленный в Куколку Макс был орудием массового поражения. Ходил, нервный и дерганный, пиздил всех почем зря, подозревая косые взгляды в свою сторону. В конце концов даже самые отпетые педиконенавистники на районе начали поговаривать о том, что неплохо бы Куколку скрутить и принести Максу, может, успокоится наконец, а то заебал всех, спокойно на улицу не выйти.

Когда у Макса с Куколкой начали налаживаться отношения, все вздохнули с облегчением. Макс наконец-то успокоился, ходил улыбчивый и умиротворенный, и даже Куколка успокоился и перестал чудить. По крайней мере, в таких масштабах, как раньше.

Конечно, видеть эту сладкую парочку Черному было очень неприятно. Черный предпочел бы, чтоб на его районе гомосятины не водилось, но не мог не признать, что из двух зол полагается выбирать меньшее. Пусть будут лучше два педика, но вместе и не доставляющие особых проблем, чем два педика по раздельности и ебанутые.

В конце концов сладкую парочку Макса с Куколкой на районе стали воспринимать как неизбежное зло. Они стали чем-то вроде местной достопримечательности, и никто до них не доебывался, в основном, конечно, из-за боязни отхватить пиздюлей, но всё же. Черный их почти и не замечал, правда, две недели спал плохо, когда однажды увидел, как они сосутся.

Дэн ржал над впечатлительным Черным до слез. Тот не обижался, он, после того как отдалился от Макса, неожиданно крепко сдружился с Денисом. Жизнь у Дэна была дерьмовая: отец-участковый, больной дед, пришибленная мать, но Дэн старался не унывать и вообще был ровным, нормальным пацаном.

До тех пор, пока в их районе не поселилась очередная кукла барби. Черный застал живописную композицию из мужика странного вида и его сына, подозрительно типажом смахивающего на Куколку, ещё при переезде и сразу же подумал, что ничего хорошего от них ждать не придется. Даже Дэну об этом рассказал. Знал бы — молчал б в тряпочку.

День, когда Черный застал своего лучшего друга в объятьях того самого белобрысого пацана, он запомнил на всю жизнь. Подобного вероломства от Дэна Черный никак не ожидал. Пацаны на районе, с которыми возмущенный и преданный Черный конечно же поделился новостью, вопреки ожиданиям пиздить сладкую парочку не собирались — мол, если они отпиздят их, то, по справедливости, надо бы и Макса с Куколкой, а их бить точно никто не пойдет, себе дороже.

Черный, наверное, так и не смирился бы с предательством и так бы не перестал подозревать в себе причину всех бед — хоть и вовсе друзей не заводи, голубеют все, — если бы не встретил Веру.

Вера была самой прекрасной девушкой, которую Черный когда-либо видел. Познакомились они случайно: Черный вечером возвращался домой после работы и увидел, что у идущей впереди девушки из кармана куртки выпал какой-то листок.

— Эй! — крикнул вежливый Черный. — Слышь ты, у тебя тут из кармана выпало!

Девушка обернулась, окинула Черного взглядом, посмотрела на выпавший листок, очаровательно улыбнулась и мягко произнесла:

— Да и хуй с ним.

Черный влюбился сразу и на всю жизнь.

— Тебя, мож, это… проводить? А то темно уже, фонари не работают, ещё пизданешься где-нибудь, — смущаясь, но не отводя глаз от прекрасной девушки, спросил он.

— Давай, — согласилась девушка. — Меня Вера зовут, а тебя?

— Ч-ч-черный.

Отношения с Верой развивались стремительно. Она была идеальной во всех отношениях: была доброй, красивой, любила пиво, умела ругаться так, как даже сам Черный не умел, умудрилась очаровать даже его бабку, которая всех девушек, которые до этого мелькали рядом с Черным, люто ненавидела. Вера была его наградой за все годы страданий. С друзьями Черный ее не знакомил: с одними потому, что опасался, что те начнут отпускать всякие похабные шуточки или вообще позарятся на его девушку, а с другими… да какие они после всего случившегося друзья. И кто с такими знакомит.

Вера, в свою очередь, со своими друзьями Черного тоже не знакомила, да и представлять его родственникам не спешила, чему Черный втайне был рад — производить хорошее впечатление на родителей он не умел. Но всё-таки Черного немного смущало, что он о Вере почти ничего не знает. Домой она его к себе не приглашала ни разу, а ещё могла сорваться по любому телефонному звонку, отговариваясь работой. Где она работает, Черный тоже толком не знал: Вера как-то обмолвилась о социальной службе, но без подробностей.

Влюбленный по уши Черный начал переживать, что для Веры их отношения это не так серьезно, как для него самого, и даже, немного подумав, озвучил ей свои сомнения:

— Ну ты это… Короче, вообще, блин! Нет, ну а хули?

Вера всё поняла правильно. Черный ее за это больше всего и любил, что она способна его понять с полуслова.

— Хорошо, Черненький, возьму тебя завтра с собой, посмотришь, где я работаю.

Обрадованный Черный полез целоваться, решив, что если Вера решила впустить его в свою жизнь, значит, для нее тоже все серьезно.

На следующий день он подготовился: надел лучший свой костюм, спиздил на время у бабки из шкатулки золотое кольцо с рубином, которое она не носила — решил делать Вере предложение.

Если бы Черный знал, чем всё закончится.

Место, куда привела его Вера, на социальную службу походило едва ли. Неладное Черный заподозрил, когда увидел на двери здоровенный радужный флаг.

А потом Черный попал в свой персональный ад.

И его Вера, его любимая девочка, обняв его со спины, радостно объявила, что работает в службе помощи гомосексуальным подросткам. Что их организация оказывает материальную, психологическую и юридическую помощь несовершеннолетним, попавшим в трудную жизненную ситуацию.

— За что? — вопросил Черный в потолок. Он правда не понимал, где и как успел нагрешить, что его так наказывают.

— С тобой всё в порядке, Черненький? — заволновалась Вера.

Черный, увидев, как в комнату заходят пара обнимающихся парней, завыл в голос и бросился бежать.

Веру с того дня он не видел.

Дни слились для Черного в один непрекращающийся кошмар. Он очень скучал по Вере, но на ее звонки не отвечал. Стоило глаза закрыть, сразу представлялась Вера в этом рассаднике гомосятины. Горе Черный глушил в алкоголе. Пьяный он плакал от жалости к себе — несправедливая судьба-злодейка связала его жизнь с тем, что он ненавидел больше всего. Педики его преследовали.

А потом у Дэна умер дед. И Черному стало абсолютно все равно, что Дэн педик, потому что вдруг осознал, что он в первую очередь его друг, которому сейчас очень хреново. И не имеет значения, голубой он или серо-буро-малиновый.

С пацанами они собрались поддержать Дэна, помогали ему, чем могли. Тогда Черный зауважал Ильдара. Он к нему никогда серьезно не относился и даже ненавидел за то, что он сотворил с его другом, но теперь видел, как Ильдар вокруг Дэна носится, как его успокаивает, как чуть ли не в рот ему заглядывает — он реально любил Дэна и относился к нему с уважением. Потом Ильдар, вот этот дерганый, похожий на девчонку блондинчик, зубами вцепился в наследство Дэна. Бегал по инстанциям, договаривался со всеми пацанами, не давал Дэну опустить руки, а Дэна Черный знал — если бы не его Солнышко, тот и бороться бы не стал, не тот характер.