Зубья скал, блеклыми копьями, мерцали в свете луны. На самом краю гребня возвышался плоский выступ. Раскинув руки и купаясь в лучах холодного светила, она стояла полностью обнаженной, словно призывая аскалионца, маня беззащитностью и доступностью.

Колдунья Сеньи сбросила иллюзорный облик, представ в иной ипостаси. Мраморное тело, окутанное вуалью ночных бликов, было словно вырезано самими богами из податливого камня. Кожа переливалась под сиянием звезд. Каскады черных волос, упругими локонами спускались до крутых бедер, прикрывая высокую грудь. Она стояла вдали от него, но даже на таком расстояние Ноэлу удалось разглядеть удивительные глаза, оттененные морской пучиной. Лицо утратило безобразность. Оно было прекрасно, как и сама Теневая ведьма. Маг почувствовал, как его мужское естество поддается вожделению, мечтая принять чары сумрачной девы.

- Я - Милдред Бетвейн, дочь человека, сестра человека, наследие человека. Я - призвана болью и пеплом, стать тем, кем являюсь, быть той, что никогда не узрит свет, но способна обладать им, - томно произнесла она, изучая душу аскалионца насмешливым взглядом.

- Твое имя пустой звук, колдунья. Дабы пронзить черное сердце, пропитанное мраком, нет надобности, быть знакомым с тобой, - с надрывом проворчал маг, осторожно ступая по камням и отводя взор от соблазнительного силуэта врага, не стыдящегося наготы.

Давно чародей познал вкус женского тела. Еще в первой миссии он подарил свою непорочность медоволосой куртизанке из Трилана. Три дня он провел в сладострастных мгновениях, обучаясь искусству любви. Это стоило ему горсти серебряников. Но Ноэл, ни разу не пожалел, об утрате монет. С того момента в его объятиях побывало немало девиц. Каждой удалось испробовать его тело, но ни одна, не вкусила горечи и сладости сердца мага. Теневая ведьма манила его, обещая незабываемое наслаждение плоти, но душа Визиканура, по-прежнему, оставалась бесстрастной, томимая одним желанием - убить колдунью Сеньи.

- Маг, эльф, демон, но не человек, ты так спешишь встретиться с Темноликой, словно она обещала тебе все сокровища мира! - усмехнулась ведьма, и осмотрела свою недавно раненую руку, лишенную следов меча и вполне функциональную. Женщина мудро поступила, что в битве с аскалионцем не использовала дар, а исключительно физическую силу да примитивную иллюзию, не требующую энергии. Примени она сумеречную магию, то могла бы лишиться конечности. Зачарованное жало, подобно яду, отравило бы плоть, осквернив кровь и вызвав омертвение.

Уперев ладони в бедра, Милдред неторопливо направилась навстречу чародею, без тени страха на прекрасном лице. Ее длинные ноги скользили по шероховатой поверхности утесов, словно по водной глади, не спотыкаясь об осколки известняка, не страшась порезов.

- Можем отправиться к ней вместе, если пожелаешь, - сглотнув слюну, прошептал Ноэл. Сейчас аскалионец мог четко разглядеть, как ведьма с ехидством созерцает его, а занудный ветер ласкает вороные волосы, то и дело, открывая взору осиную талию, да округлые груди.

Чародей стремился отогнать прочь коварные мысли о плотских утехах, стараясь не думать не о чем, кроме уничтожения колдуньи. Колдуньи - такой прекрасной и желанной. Колдуньи, зовущей познать блаженство ее лона. Колдуньи, готовой придаться обжигающей страсти на этих белоснежных зябких утесах.

- У меня остались незавершенные дела здесь, демон. Дерода крайне терпелива и способна подождать. В назначенный час я явлюсь к ней, дабы сойтись в последнем танце. Но, увы, не сегодня, - ее голос журчал, хрустальным родником, скользящим по отшлифованной гальке.

Ноэл преодолел последнею ступень и теперь стоял на расстоянии вытянутой руки от обнаженной женщины. Он чувствовал, гнетущую слабость, граничащую с неимоверной жаждой, отбросить сомнения и, повалив соблазнительницу наземь, заняться с ней дикой животной любовью. Но голос разума шептал, что его стремления, всего лишь лживые происки ведьмы, старающейся околдовать его. Маг осторожно вынул меч, игнорируя хитрую улыбку колдуньи, которая вплотную подошла к нему. Он ощущал ее жаркое дыхание. Волшебник не мог оторваться от чарующих морских глаз, от притягательных губ... Если воспитанник Цитадели поддастся власти ведьмы, то он обречен. Куда проще убивать обезумевших некромантов и тупоголовых гаргов, чем красивых женщин, таящих в себе гниль.

- Имя. Я хочу знать твое имя, аскалионец, прежде чем ты решишь проткнуть меня, своим оружием, - прошептала она, убрав волосы за плечи. Колдунья Сеньи обхватила узкой ладонью рифленое лезвие клинка и прижала острие к выемке между крутых грудей. На ее лице не было беспокойства, лишь интерес и нетерпение.

Ноэл почувствовал легкий озноб, коснувшийся позвоночника. Возможно, это было предзнаменование об ускользающей энергии, неспешно просачивающейся сквозь раны в его теле и растворяющийся в воздухе Глухой степи.

- Зачем знать имя того, кто пророчит твою гибель? Это глупо и бессмысленно, - выдавил он, сжимая меч, но, не осмеливаясь пустить его в ход.

- Представь, что это мое предсмертное желание, - губы Милдред расплылись в ироничной улыбке.

- Что же, в этом случае, я удовлетворю твое любопытство, ведьма. Я - Ноэл Визиканур. Защитник Нирбисса от созданий мрака, коем являешься ты!

Милдред тыльной стороной ладони нежно провела по щеке мага. Прикосновение к шраму заставило его вздрогнуть. Острие клинка слегка впилось в плоть женщины, выпустив каплю крови на белоснежную кожу, но она не предала этому значения. Колдунья, внезапно схватила чародея за волосы и, притянув к себе, прильнула к его губам.

Это был самый странный и жгучий поцелуй, который когда-либо пришлось Ноэлу познать. Он взорвал энергию естества, меняя сознание. Он зарождал огонь, и душил, словно веревка виселицы. Маг безвольно разжал пальцы, обнимающие эфес, и меч упал на бездушный камень, жалобно лязгнув. Руки чародея обхватили Милдред за талию, с силой прижимая хрупкий стан к окровавленным доспехам. Позади волшебника раздалось тихое потрескивание, но он был не в силах обернуться. Тело не слушалось более его. Он потерял себя, попав под власть Теневой ведьмы.

Внезапно Милдред отпрянула от него. На ее лице появилось победоносное выражение. В уголках рта мелькнула издевательская усмешка. Глядя на растерянного сластолюбца, колдунья Сеньи надменно произнесла:

- Ноэл, отмеченный ненавистью, была рада с тобой повидаться. Убить меня или вкусить дары наслаждения со мной, тебе придется в другой раз.

Старясь сбросить полог чар, окутавших его, маг предпринял попытку поднять клинок, но ведьма оказалась проворней. Она резко вытянула руки вперед, скрестив ладони, и легким толчком отбросила мага назад. Черные дымовые полозы закружили в воздухе. Пространство искривилось, разрываясь по швам, отдаляя силуэт Милдред и разбивая на осколки звездное небо пустоши. Аскалионец стремительно летел в портал, созданный позади него пожирательницей энергии. Став заложником похоти, волшебник угодил в ловушку.

- Мы еще увидимся Ноэл Визиканур. Наша битва бесконечна. Наша летопись насчитает тысячи глав. Судьба вышивает удивительный орнамент на полотне мирозданья нитями наших жизней... - до мага, словно в тумане, донеслись последние слова женщины, растворяясь в вихре иллюзорных врат.

Эта было первое проигранное сражение темноволосого волшебника. Бой, в котором ему не удалось одолеть врага. Схватка, где он, как юнец запутался в сетях ядовитого паука, позабыв об осторожности и коварстве неприятеля.

Гордыня, порочные желания, жажда победы, мужское самолюбие, сыграли злую шутку с безукоризненным чародеем. В пучине разума, мысли сумасшедшим хороводом отплясывали траурный гимн. Утопая в собственном эгоизме и низменных прихотях, аскалионец был готов положить на плаху Темноликой свою жизнь, навсегда обрубив концы с островом неведенья, которым являлась незнакомая девчонка в Мендарве. Ноэл Визиканур медленно, но уверено шел к краю пропасти, о котором предостерегал и Рейвен, и Барк.

Дубки крепко спали под тихий лязг доспехов ночных стражников, сопровождаемый журчанием неуемной Зарницы. Пьяные голоса да звуки свирели и бубна, порой разбавляли тишину, когда дверь постоялого двора распахивалась, и охрана выкидывала за порог разбуянившегося пьянчугу или хамоватого солдата, проводящего законный отгул за десятой кружкой эля.