Волшебника мучило любопытство, но он не горел желанием встречаться с демоницей. Он возложит эту миссию на плечи Псилона. У того хватит ума и провести разведку, и вытолкать в шею незваную гостью. А вот с Барком он с удовольствием свидится. Барк его старый приятель. Пожалуй, единственный, кому было ведомо о том, что Псилон и Меус - живы. Этот травник, как никто другой умел хранить чужие тайны.

Барк, не первый год являлся в Форг под видом купца. Меус, как и прежде улизнет вечером из дворца и отправится куда-нибудь на окраину, в неприметный трактир, дабы распить кружку эля с давним другом.

Важно лишь не вызвать подозрение у Его Величества да храмовников, рыщущих словно голодные волки в поисках добычи.

- Будь неладны эти гоблинские путы, - проворчал он себе под нос, накидывая капюшон на голову, - Как я устал от чертовых интриг и игр в прятки!

Волшебник оглядел свои покои, в которых царил жуткий беспорядок и покачал головой, подумав, что стоит попросить Арена, прибраться здесь. Затем Меус пригладил черную бороду, печально вздохнул и покинул комнату, тихо прикрыв за собой дверь.

Тем временем Псилон, облаченный в темно-зеленую бархатную мантию с белым узором, украшающим края капюшона и рукавов, торопливо шел по длинному дворцовому коридору, вдоль одной стены которого тянулся ряд высоких нефритовых колонн, увитых белоснежными металлическими лозами. С другой стороны длинного прохода, струился яркий дневной свет, проникающий сквозь широкие окна - колоссальные стеклянные фенестры, простирающиеся от потолка до пола и обрамленные тяжелыми парчовыми гардинами бирюзового цвета.

Волшебник направлялся во внешний двор, где должен был встретиться с братом и королем. Он изредка кивал, проходящим мимо придворным, и нарочно обделял вниманием прислугу, которая при виде жреца, спешно склоняла головы, уставив взор в начищенный до блеска белый мраморный пол.

Вся королевская челядь, а также солдаты, министры, генералы и даже сам король, немного побаивались беловолосого жреца. Что-то в нем вызывало дрожь. Возможно вздорный норов. А может вечно угрюмый вид. Или же жестокость, которую он проявлял по отношению к нелюдям, да приверженцам магических штучек. Никто не пожелал бы даже врагу попасть в немилость этого седобородого старца с орлиным носом и кустистыми бровями.

Псилон, не придавая значения волнами страха, исходящим от людей, снующих по коридору, усиленно размышлял над сложившейся ситуацией. Он в отличие от Меуса, не был столь беспечен и простодушен.

Волшебник пытался отыскать логическое объяснение внезапному визиту демоницы из Черного Царства.

“Я бы мог с ней разобраться сию же минуту, если бы глупая демонесса прибыла в Мендарв одна! Но Табора зачем-то притащила с собой клыкастого уродца! От него мне так просто не избавиться! Если я приближусь к Науро хоть на шаг, то не избежать Мендарву войны с Мрачными эльфами! Нет! Я еще не готов к масштабным боевым действиям!”

Псилон, в знак приветствия, кивнул, мимо прошмыгнувшему сэру Найджелу, главнокомандующему королевской армии, и вновь погрузился в мрачные думы.

Рыцарь возблагодарил Тарумона Милосердного, что жрец торопился, и не удостоил его вниманием, дабы вновь отчитать за промахи на границах Мендарва. В последнее время участились вылазки нелюдей. Да и храмовники, чуть ли не каждую неделю вылавливали отступников, у которых проявлялись крупицы магии. Сэр Найджел выбивался из сил, и то и дело повышал жалование солдатам, чтобы те, день и ночь, неустанно и зорко охраняли рубежи государства и вплотную сотрудничали с церковниками. Но как бы не старался полководец, он не мог ежесекундно прочесывать каждый дюйм границы. Особенно, на морских просторах, где зверствовали пиратские суда из Государства Объединенных рас и Эскалонии.

К удаче сэра Найджела, хоть сегодня мысли главного жреца и были заняты проблемами вторжения в Мендарв, но они, по мнению главы церкви, совершенно ни касались сторожевых отрядов, которыми командовал рыцарь. Неугодные гости являлись заботой исключительно Псилона и Меуса, а не людишек, абсолютно не соображающих в волшебстве.

Чародея в данной момент волновало несколько вопросов. Как подобраться к демонице, незаметно выудить у нее нужную информацию и затем мирным путем отделаться от нее? Табора никогда не отличалась дружелюбием, если не считать теплых чувств к глупцу Моргану. Тот на своей шкуре испытал, чем чревата любовь к демонессе. Да, он поплатился сполна за свои романтические порывы. Впрочем, не он первый, кто обжегся о неистовое и смертоносное пламя любви. Куда прискорбнее была судьба Айласа...

Псилон внезапно остановился. И беспокойно огляделся по сторонам, словно опасаясь, что кто-то прочтет его мысли. У выхода из коридора копошилась какая-то служанка, протирая колонны арки ведущей к лестнице. Помимо нее в длинной зале никого не было. Дворец опустел. Королевские хоромы не покинула лишь стража, да прислуга. Прочие же поселенцы отправились в город на Ярмарку.

Маг пригладил бороду и, натянув капюшон, торопливо прошел сквозь проход и оказался на широкой мраморной лестнице, ведущей в фойе дворца. Огромный холл также пустовал, если не брать в счет четырех стражников, стоящих у высоких парадных дверей, ведущих во двор.

“Расколи меня молот Хрона, если я еще раз вспомню его имя, да начну размышлять над любовными похождениями моих братьев!”, гневно подумал Псилон.

Маг стал спешно спускаться по каменным ступеням, сияющим молочной белизной, опираясь на холодные гладкие перила. Он пытался отогнать мысли о старшем брате, которого угораздило ввязаться в войну с Эльфами, и сосредоточиться на Таборе.

Каким образом демонице удалось выжить или сфальсифицировать гибель??? Ее познания в магическом искусстве ничтожны! Навыки, которыми она владеет, неспособны даже червя вырвать из лап смерти, и тем более, воплотить в жизнь такое удивительное представление, на зависть любому бродячему артисту!

Псилон остановился у самых дверей, задумчиво почесывая серебристую бороду. Стражники, стоящие по обе стороны выхода вытянулись, тихо звякнув латами, и старались не смотреть на жреца, застывшего словно статуя.

“Она прибегла к чье-то помощи... Но к чьей?”

Псилон почувствовал, как по его спине пробежали неприятные мурашки. Он гневно оглядел охранников, сжимающих трясущимися руками алебарды. Те, пытались сохранить непроницаемое выражение лиц и тщетно молились, чтобы жрец поскорее вышел за дверь. Но глава ордена Тарумона Милосердного, предпочел еще немного задержаться.

“Чушь! Быть того не может!” отогнал он от себя дурные мысли.

“Скорее всего, это кто-то из новоиспеченных учеников Магистров! Кто-то весьма могущественный, способный наделить среднестатистическую демонессу силами, о которых она даже не мечтала, прозябая в своем темном болоте!“

Псилон поправил капюшон, еще раз с подозрением глянул на стражников и покинул королевские палаты.

Он узнает имя чародея, которому служит демонесса. Узнает, чтобы ему не стоило. Он рискнет и увидеться с Таборой. Конечно, рогатая может использовать эту встречу себе во благо или подставит под удар тяжелую работу братьев Виэнарисс, которую они проделали в Мендарве. Но выбирать не приходилось. Хотя, существовал один шанс получить власть над демоницей, и Псилон намеривался им воспользоваться.

Оставался еще Науро! За ним Верховный жрец мог лишь наблюдать. Этот коротышка не вызывал доверия. Он продаст родную мать за слиток золота!

“В это раз Меусу одному предстоит наслаждаться обществом Барка. А я, к сожалению, буду вынужден навестить демоницу. Сегодня ночью, я должен это сделать, сегодня ночью. Пока не стало слишком поздно”, Псилон улыбнулся брату, восседавшему на жеребце подле короля, который кивком поприветствовал беловолосого жреца, спускающегося по лестнице, ведущей из дворца.

Форг - поистине пленительное творение рук человеческих и, вероятнее всего, нескольких чаровников. Возвышающийся на холме город, много столетий назад был выстроен из белоснежно-сияющего мрамора, с тонкими зелеными прожилками. Молочный камень, в зависимости от погоды и времени суток, менял оттенки, словно одеяния. От первых лучей солнца, он окрашивался в кремово-розовые тона. В свете луны стены домов и дворца, опылялись серебристо-голубой дымкой. В безоблачные дни холодная белизна мрамора слепила горожан, а в пасмурную погоду бледно-зелеными бликами разбавляла тусклый дождливый пейзаж.