– С вами все в порядке? – задал он глупый вопрос.

– Не стоит беспокойства, – тем же тоном отозвался водитель.

В горле у него хрипело и клокотало, а под конец голос сорвался на какой-то жутковатый скрип.

Кто-то дотронулся до плеча Фрэнка, и тот отшатнулся от искореженного автомобиля.

– Сэр, – негромко произнес полицейский.

Когда они успели подъехать? Фрэнк не заметил, однако же машина с проблесковыми маячками стояла совсем рядом. Второй полицейский переговаривался с кем-то по комму.

– Сэр, вы в состоянии разговаривать? – повторил первый.

– Д-да, разумеется, – выдавил Фрэнк.

– Вы – участник аварии?

– Нет… конечно же, нет, – помотал он головой. К чему эти вопросы? Разве только полицейские не успели по пути просмотреть записи дорожных камер.

– В таком случае, зачем вы подошли к этой машине?

– Я… – Фрэнк запнулся. – Я не знаю. Это было так… неожиданно… Я просто…

– Вы пребывали в шоковом состоянии?

– Да, пожалуй, можно и так сказать, – ухватился он за это предположение. – Еще бы немного, и он врезался бы в меня!

– Понятно, – полицейский взглянул на аэромобиль Фрэнка. – Сэр, вам необходима помощь медиков. Прошу, подождите в своей машине и…

– Нет-нет, ничего не нужно, благодарю, – поспешил он отказаться, и еще удивился мимолетно тому, что спасатели еще не прибыли. – Я уже в порядке.

– В таком случае, сэр, вам лучше отправиться домой.

– Конечно.

– Разрешите, я удостоверюсь, что автопилот включен, и вы благополучно доберетесь до пункта назначения, – непререкаемым тоном произнес полицейский.

Фрэнк кивнул – а что он мог возразить на это и, главное, зачем, если таков порядок? – и мог наблюдать, как полицейский сам включает автопилот в его машине и отдает команду со своего комма, блокируя возможность изменения маршрута или перехода в режим ручного управления.

– Всего доброго, сэр, – невозмутимо сказал он, и Фрэнк сел в аэромобиль.

Вот так. Полицейский даже не спросил его имени: зачем, если у него есть сканер? Чип Фрэнка рассказал о нем всё, что положено знать человеку в форме.

«А как его самого звали?» – подумал вдруг Фрэнк. Полицейский не представился, зачем, если на груди у него значок с фамилией и званием? Только Фрэнк вот даже не взглянул на него. Зачем, если подделать такое удостоверение невозможно? А может, и возможно, только вряд ли обычный патрульный окажется самозванцем!

«Совсем разучился подмечать детали! – сказал он себе с досадой. – То ли стареешь, то ли окончательно разнежился…»

***

– Странный тип, – сказал полицейский (на значке его красовалась фамилия Оливер) напарнику – коренастому мужчине постарше.

– Правда в шоке, что ли? – поинтересовался тот (по фамилии Бейли), заглянул в разбитую машину и выразительно покачал головой. – Немудрено.

– Разве что немного. Интереснее другое – зачем он вообще из своей тачки вылез и к этой поперся? Помочь хотел, что ли? Так он не медик.

– Дэн, тебе какая разница? Запись в базе имеется, чип на контроле. Если этот мужик начнет чудить, то его тут же примут…

– Угу, и вылечат, – ухмыльнулся тот. – Энди, а с этим-то что?

– Ничего. Не видишь, прибыли уже, – старший полицейский кивнул на пару больших черных фургонов с неприметными опознавательными знаками. – Сами разберутся, а наше дело сторона.

– Так все равно любопытно, – вздохнул Оливер. – Когда ехали, я еще удивлялся: как такое может быть – судя по записям камер, машина всмятку, а «щелчка» нет. Подумал, может, монгрел угнал тачку покататься…

– Помолчал бы ты, а? – попросил его напарник, глядя, как искореженную машину целиком грузят в фургон.

Очевидно, старшие коллеги не хотели рисковать, извлекая пострадавшего из груды металлолома, в которую превратилась машина, на месте. Рисковать во всех смыслах: мало ли, какого еще припозднившегося водителя вынесет, а такое зрелище (в отличие от непосредственно аварии) – не для простых обывателей.

– Интересно, как это его угораздило? – все-таки пробормотал Оливер. – Дай прикурить.

Бейли привычно подался к нему, не выпуская сигареты из зубов.

– Опять-таки, – сказал он, – не нашего это ума дело. Кури и поехали, здесь нам делать нечего.

– А это? – Оливер кивнул на разбитые машины. – Что владельцам сообщат?

– Ничего. Выплатят компенсацию, и всё. А кто именно тут кувыркался и почему… – Бейли развел руками. – Разберутся.

– В прошлый раз без нас не обошлись, – заметил тот не без обиды.

– Сравнил тоже, тогда и теперь… Судя по тому, как они забегали, – Бейли кивнул на копошащуюся на месте происшествия технику, – дело точно не в стечении обстоятельств.

– Думаешь, покушение? – загорелся Оливер.

– Даже если так, – ответил он, дисциплинированно затушил окурок в ладони и спрятал в карман (урн поблизости не наблюдалось), отчего напарника передернуло, – расследовать его нам никто не доверит.

– Жаль…

Полицейские проводили взглядом черные фургоны с пугающими эмблемами, бесшумно унесшиеся прочь, и Бейли добавил:

– Никогда не суй нос в тайны Эоса, Дэн. Не только без носа, а и без головы останешься.

***

«Возможно, помощь бы тебе все-таки не повредила», – подумал Фрэнк по пути домой.

Он не мог выбросить из памяти то, как чужой аэромобиль вдруг упал на дорожное покрытие, раз за разом прокручивал перед мысленным взглядом эту картину (во многом ради того, чтобы не вспоминать кровавое месиво в салоне) и всё больше убеждался: даже если в аэромобиле отказала какая-то система, воздушную подушку, скорее всего, отключил сам водитель. Зачем? Почему он таранил припаркованные аэромобили, ведь с тем же успехом мог погасить скорость, врезавшись в машину Фрэнка? И как вообще в том месте оказался…

«Это не твоего ума дело», – сказал он сам себе и постарался не думать больше об аварии. И, как и полицейский Бейли, был совершенно прав: иногда следует закрывать глаза даже на то, что творится прямо у тебя перед носом. Особенно если в этом замешан кто-то из Эоса: Фрэнк все-таки не окончательно растерял наблюдательность, а потому успел рассмотреть эмблемы на черных фургонах…

2.

– Ты уверен в своем решении? Это опасно.

Пальцы человека, прикованного к госпитальной койке, едва заметно шевельнулись. Этого, впрочем, хватило, чтобы сверхчувствительные сенсоры начали считывать сигналы. Примитивно, но другого способа общения с ним сейчас не было.

«Уверен».

– Реджи, пойми, один шанс из миллиона, что всё пройдет, как задумано.

«Других шансов у меня нет».

У него действительно не было иного шанса, у молодого – ему только-только сравнялось двадцать четыре – перспективного человека, столько лет шедшего к достижению цели. И всё это перечеркнула засбоившая автоматика грузовика: аэромобиль Реджи буквально расплющило между тяжеленным прицепом и бетонным ограждением.

Он остался в живых. Его не без труда залатали – кое-каких частей тела он не досчитался. Но это не страшно, нынешние протезы не отличить от настоящих рук и ног, органы можно пересадить, кости срастить, нарастить… Медицина теперь почти всемогуща. Почти. С такими повреждениями позвоночника он мог жить. Он, наверно, даже мог восстановиться до такой степени, чтобы обходиться без сиделки и передвигаться самостоятельно, даже и в инвалидной коляске. Ему очень повезло: он остался в своём уме, он сохранил память… Врачи, правда, давали крайне неблагоприятные прогнозы относительно восстановления речи, а еще он почти ослеп, но и это со временем можно было привести в норму. Всё можно было исправить… Кроме одного.

Он больше не мог работать. Даже если его подлатают, он подлежит списанию по профнепригодности. Жить сможет, служить – нет.

Миссия, к которой его готовили долгих восемь лет, провалилась, даже не начавшись.

«Я должен».

– Это сумасшествие, Реджи, – судя по движению расплывчатого пятна, каким он сейчас видел товарища и наставника, тот покачал головой. – Ты ведь можешь погибнуть!