Осень в Сефироте – это яблоки в карамели, густые туманы и долгие тёмные вечера. И ещё перья. Ненормально огромная безумная куча перьев. С концом октября у ангелов дружно начинается линька, и перья, белые, как снежинки в зимнюю ночь, начинают осыпаться на мраморный пол дворца.

Больше всех это заботит тех, кто отвечает за уборку, конечно же. За одно только утро перьев на полу скапливается столько, что кажется, их хватит, чтобы набить все на свете подушки.

Вечером слетать никуда нельзя, потому что снаружи бьёт в крышу монотонный и грустный дождь, от которого крылья быстро наполнятся влагой и тяжелеют, и тогда ангелы собираются во дворце. В больших залах топят камины и пол накрывают густыми ворсистыми коврами.

– Ну вычешись ты перед сном как следует, – от этого эхо мраморных сводов приглушается, и кажется, что Мелисса говорит тихо, специально приглушая голос, словно рассказывает секрет. На самом деле, она ругается, –может, до следующего вечера тебе и хватит!

А если и не хватит, всё равно не будешь так агрессивно осыпаться, дурная ты чугунная голова. Оставлять за собой такие перьевые горы даже просто не прилично. И ей почему-то не всё равно.

– Я не дотягиваюсь до всех мест рукой, что тут сделаешь, – лениво и сонно бормочет Аз в обнимку с двухлитровой банкой компота. Ему не очень-то хочется упражнять себя в акробатических трюках на гибкость. А ещё он не понимает, почему к нему пристали в такой поздний час, даже если это Мелс, которая очень любит приставать.

Даже если это Мелс.

– Достал, – мечница пинает завернувшийся край ковра, но говорит на удивление спокойно, даже скорее констатирует. – Дай щётку.

Для всего этого мероприятия положена своя специальная щётка, широкая, с мягкой белой щетиной. Мелисса хоть и просит её подать, но всё равно берёт с тумбочки сама, потом заходит Азраэлю за спину.

– Мелисса… я… что… – икает растерянный ангел, чуть не проливая компот, и даже почти предпринимает целых пол-попытки сбежать, но окаянный компот снова встаёт на пути.

– Сиди тихо, – ровным голосом просит мечница, и интонации у неё странные.

Аз сидит не просто тихо, он вообще замирает без движения и в этот момент отчётливо чувствует, как к ушам приливает кровь. Мелс опускается на колени. Щётка скользит по крылу, и перья падают на пол почти беззвучно.

– Что ты за ангел вообще такой… – бормочет мечница в полной тишине, чтобы это перестало выглядеть так неловко.

Это её попытка о ком-то заботиться за всё то время, пока она здесь. И она ещё не понимает, они и должны быть такими… дурацкими?

Аз как-то странно вздыхает и подаётся чуть-чуть вперёд. Вздрагивает и опадает единственное крыло.

– Извини.

Если коснуться слишком близко к спине, там, где пуха уже больше, чем перьев, можно чувствительную зону задеть, и от этого нормально так странно вздыхать и кусать губы, как сейчас это делает Азраэль.

Мечница убирает руку, но толко на мгновение.

А потом возвращает снова и гладит уже более основательно и нежно, запуская в пух пальцы, от чего ангел немного дрожит и очень даже серьёзно считает её беспощадной женщиной.

– Аз… – Мелисса ухмыляется, наклоняясь к его уху, шепчет с лёгким придыханием, – не пролей компот.