Молодой лис почти все время проводил в отведенной для него комнате. Только ночами он, как и прежде, сгорал от страсти в объятиях волка. Ничего не изменилось. Разве что Арон стал несколько грубее. Он не делал ему больно, не избивал и больше не кусал. Но его отношение заметно изменилось, они практически не разговаривали, да и не о чем было. Казалось, лишь страсть их связывала, большего и не нужно.

Арон полагал, что узнав о предательстве пленного принца, если не возненавидит его, то, по крайней мере, его одержимость им сменится простой похотью.

Но этого долгое время не происходило. Он все так же не мог проводить ночи без него. Возможно, он стал даже больше от него зависеть.

Мегуми стойко терпел все, что делал с ним вожак волчьей стаи, терпел даже в те моменты, когда тело уже было на грани, из-за усталости и изможденности. Потому что знал, что виноват перед тем, кто ему стал дорог.

Так продолжалось несколько недель. Пока однажды, совершенно неожиданно, Арон не пропал. Просто перестал навещать лису. Что стало причиной, Мегуми не знал, прокручивая в голове последние события, понимал, что виноват только в том, в чем его уже уличили.

Этим днем Арон, поймав момент, когда от него не требовали исполнения каких-либо обязательств перед страной, скрылся в своем кабинете и, просто разлегшись на софе, задумчиво смотрел в окно. Зима приближалась, листвы на деревьях уже совсем не осталось, только пожухлый ковер из них лежал на продрогшей земле. Замерзли листья, промерзла и земля.

Мужчина все еще пытался придумать, что делать с Мегуми. Знал, как правильно, но не мог так поступить. И последние дни размышлял, не отправить ли лису обратно домой. Война закончилась, Люк уже несколько писем написал с просьбами о перемирии. О брате он не говорил, словно это его не волновало. Арона это не заботило.

В дверь постучали, и в кабинет вошел Роржи. Мужчина, окинув вожака взглядом, прошел к столу и присел в кресло. Арон словно не заметил его. Впрочем, не было смысла смотреть на друга. Он каждый день приходил лишь с одним вопросом.

— Придумал что-нибудь? — спросил Роржи, без особого интереса перебирая бумаги на столе.

— А ты? — вопросом на вопрос отозвался Арон, все так же глядя в окно.

— Его брат скоро прибудет. Что будешь делать?

— Понятия не имею, — безразлично отозвался Арон. — Хочешь, казню его?

— Кого именно? — скривился Роржи. Он приходил в ярость лишь при одном упоминании брата Мегуми. Возможно, он любил Лили больше, чем Арон, и вообще кто-либо. Давняя боль все еще не утихла.

— Он — король, теперь это без новой войны невозможно, — отлично поняв друга, отозвался Арон. — Что же касается рыжехвоста…

Он не знал ответа. До сих пор не знал.

— Скажи, как я должен поступить? Как ты бы поступил? — Арон сел и внимательно посмотрел на Роржи.

Но волк в ответ лишь поджал губы. У него была одна идея, но высказать ее вслух он не посмеет никогда. Только если Арон разлюбит чертова лиса.

— Никто не знает о том, что он причастен к заговору. Нам чудом удалось скрыть сам факт заговора. Так, может, все оставить как есть? — в ответ, посмотрев на Арона, проговорил Роржи. — А причину, почему он был взаперти, объясним тем, что это якобы из-за брата. Когда Люк уедет, снова позволим выходить.

— Не уверен, что я так смогу, — отведя глаза, Арон поднялся и подошел к окну, задумчиво оглядел мрачный осенний пейзаж. — У меня нет гарантии, что он снова так не поступит. И я уверен, Людовик потребует, чтобы ему вернули брата.

— Почему? — удивился Роржи.

— Просто я кое-что слышал о нем. Но это неважно. Когда он прибывает?

— К концу недели. Как Мегуми себя чувствует? Люк в любом случае захочет его увидеть, ты уверен, что его удовлетворит его внешний вид?

Роржи задавал вполне обычные вопросы, ведь когда оборотень сидит взаперти долгое время, это видно по глазам, по внешности.

Но Арон принял это на свой счет. Потому что уже давно заметил, что слишком сильно давит на лиса, занимаясь с ним любовью каждую ночь. Впрочем, это было так давно. Ведь уже несколько недель он не навещал Мегуми. Почему, сам не знал, просто в один миг словно что-то щелкнуло внутри, и желание видеть его улетучилось.

— Когда в последний раз ты был у него? — озвучил свою догадку Роржи. И увидев мелькнувшую на лице короля тень вины, был потрясен тем, что его мысль оказалась верна.

— Он вообще еще жив? — взволнованно спросил Роржи, вскочив на ноги, и подошел к Арону. — Ответь, не молчи!

— В порядке он, — упрямо глядя в окно, отозвался Арон. — Слуги докладывают каждый день.

Немного успокоившись от его слов, Роржи запустил в волосы пятерню, растрепав их тем самым.

— Почему? Надоел?

— Не знаю, — честно ответил Арон. — Просто в один миг словно пелена с глаз спала. Чем больше его не вижу, тем спокойнее становлюсь.

Арон, говоря это, хотел поделиться своими тревогами с другом, а оказалось, что оживил в нем лишь надежду. Ведь никогда бесследно не пройдет практически круглосуточная слежка. Роржи, возможно, сейчас знал Мегуми лучше, чем кто-либо. И именно поэтому появилась некая привязанность. Он не желал этого испытывать, но побороть, сдержать себя не мог.

— Хочу кое-что проверить, — тем временем продолжал говорить Арон. На последних словах он выжидательно воззрился на друга.

Мысленно пнув себя, заставив вернуться к реальности, Роржи вскинул бровь, молчаливо задавая вопрос.

— Просто сделай то, что я скажу… — странный блеск в глазах волка вновь вызвал у Роржи догадку. Впрочем, она и рядом не стояла с тем, о чем его попросил Арон…

***

Сумрачный день особенно казался мрачным в комнате, которую освещал лишь камин.

Мегуми сидел в кресле перед огнем и смотрел на его языки. В руках он держал бокал с горячим молоком и медом. Осень всегда была непредсказуемой. Болели многие и часто. И лис не стал исключением. Однако раньше он не болел именно осенью, никогда не простужался. Видимо, сказывалась усталость всего тела. Впрочем, уже три недели Арон не приходил, и с каждым новым днем Мегуми чувствовал себя лучше. Но только телом.

Он не понимал мотивов волка. То он от него словно отказался, женившись, потом снова накинулся, будто изголодавшийся зверь. И теперь вновь не появлялся.

Мегуми за прошедшее время настолько устал думать о том, что будет, какие кто преследует мотивы, что ему стало все равно, почти.

Потому что отсутствие Арона волновало. Что если он решил навсегда отказаться от Мегуми? Что тогда лису делать?

Вернуться домой или до конца своих дней наблюдать со стороны счастье Арона и его королевы?!

Дверь открылась и закрылась тихо, хотя Мегуми все равно услышал. Это и вывело его из раздумий. Оглянувшись, он увидел служанку. Девушка поклонилась и прошла вглубь комнаты.

— Что слышно в замке? — спросил Мегуми.

Лира, вздрогнув, поспешила подойти к его высочеству и, поклонившись, ответила:

— Ожидается приезд его величества Людовика.

Мегуми от этой новости вскочил на ноги, испугавшись… Но чего именно, не понял. В голове сразу мелькнули мысли о том, что его заберут из волчьего замка, но это не было утешением, скорее наоборот. И вторая мысль была о чувствах Людовика к Мегуми.

— Зачем он приезжает? — шагнув к служанке, которая испугалась реакции принца не меньше, чем он новости, спросил Мегуми резче, чем собирался.

— Я не знаю, — шагнув назад, взволнованно отозвалась девушка.

Мегуми, видя ее реакцию, постарался взять себя в руки. И когда ему это удалось, уже спокойнее спросил:

— Какие еще новости?

Любящая поговорить лисица начала в тот же миг рассказывать последние сплетни в замке. Какие-то вызывали у нее улыбку, другие же печаль. Но слушая ее щебет, Мегуми смог взять себя в руки. Приезд Люка взволновал его, потому что лис понятия не имел, чего ожидать от его визита.

Закончив уборку в комнате и приготовив господину сменную одежду к ночи, Лира покинула его. В коридоре она столкнулась с королем Ароном и его лучшим другом Роржи. Мужчины уверенно прошли к двери спальни пленного принца. Никто из них даже не заметил склонившуюся в поклоне девушку.