— А как же Питер? — почти без удивления спросил мужчина, который кажется ожидал такого выбора Ханны, — как же спасительница Неверлэнда? Ханна, у тебя же есть иной выбор. Мы можем убить Алису и твоя магия останется при тебе.

— А причём здесь Пэн? — невозмутимо спросила она, — он меня ненавидит, как и я его.

— Это же не так, и ты это знаешь, — проговорила Ками.

— Да даже если и не так, — голос Ханны стал предательски дрожать, — он никогда не говорил и никогда не скажет, что любит меня. Вообще сомневаюсь, что Питер может испытывать такие чувства, ну, а я не умею быть любимой. Знаешь ли, это особая форма мазохизма, которая мне порядком надоела.

— А если бы сказал, то ты бы поверила ему?

— Если бы, когда — нибудь, наша жизнь не знает сослагательного наклонения. Смысл думать о том, чему не быть? Давайте уже начнём.

— И все-таки?

— Нет, — твёрдо и уверенно ответила Джеймс, отведя взгляд на окно, — не поверила.

Скварчалуппи и Голд переглянулись и с грустью вздохнули. По их мнению это было глупо, необдуманно и резко. Ханна Джеймс просто срубила с плеча, о чем возможно будет жалеть в дальнейшем. Они считали, что девушка просто бежит от собственных чувств и в очередной раз врет самой себе, считая что не достоина своего счастливого конца, и они были от части правы, но так же Ханна вспоминала как нежен Лиам с Алисой, как они заботливы, как они уважают друг друга и готовы на самые безумные и отчаянные вещи ради друг друга и Ханна не могла себе позволить разрушить её счастье. Пусть уже кто-то из её семьи будет счастлив, пусть кто-то уже наконец выберется из тени несчастий.

Вы не ослышались. Ханна Джеймс считала Алису Лиддел своей семьёй, ведь все же они сестры во всех переносных и прямых смыслах. Все же, у них был один разум на двоих на протяжении семнадцати лет.

Наше время:

Эрл пощелкал пару раз перед лицом девушки телефоном и на дисплее появилась фотография. Джеймс-младший удивился эмоции, которую за пару секунд успел прочитать на лице сестры. Она… Разочаровалась? Загрустила? Если нет, то почему в этом лице буквально на пару секунд возникла такая несоизмиримая печаль, которая бывает на лице провинившегося человека, которым Ханна Джеймс считала себя в самых невозможных случаях?

— Ханна, ты как? — Эрл положил телефон Малии на кухонный стол, — все в порядке?

— А, да, — она натянула на лицо какую-то слишком наигранную улыбку, — я в порядке, спасибо, а вот ты не не будешь в порядке, если сейчас же не удалишь эту мерзость.

— Вот он знаменитый «прекрасный» характер Ханны Джеймс, — иронизировал Эрл, — разве любовь это мерзость?

— Не неси чушь, — неожиданно резко ответила Ханна, взяв сумку с стула, пройдя в коридор.

Эрл направился за ней, наблюдая как девушка накидывает на себя куртку и начинает её застегивать.

— И куда ты?

— Прогуляюсь.

— Ты сама на своя весь день, нервничаешь, что с тобой не так?

— Я ошиблась, — кратко ответила она, надев шапку и не дождавшись очередного вопроса брата покинула квартиру под его удивлённый взгляд.

— Да что с ней такое? — раздражённо спросил Джеймс, обращаясь к Питеру, что показался в проёме другой комнаты.

— Не знаю, — солгал он, — с Ханной всегда что — то не так.

Он пожал плечами, и ни в чем не бывало стал надевать куртку.

— Ну, а ты то куда?

— В магазин.

— Этот магазин случайно не «Ханна» называется?

— Иди к черту, Джеймс, — Питер вышел громко хлопнув дверью.

— Ох уж эти влюбленные, — закатил глаза Эрл, направившись в их с Малией комнату.

— Время резать вены, дорогуша, — произнёс Голд натягивая белые перчатки и после осторожно добавил что-то из пепетки в жёлтую жидкость в сосуде, которая тут же окрасилась в кроваво-красный.

— Это точно сработает? — недоверчиво спросила пока ещё гибрид Ханна, сидя на кушетке в больничной палате смотря на железный поднос с сосудом, в котором находилась красная жидкость и нож.

— Всё получится обязательно, через 12 часов ты проснёшься человеком, — ответила Ками, — ты не жалеешь?

— Поздно уже давать заднюю, — хмыкнула она закатив рукава и взяв в дрожащие руки рукоятку лезвия, — никогда не думала что стану самоубийцей.

— Самоубийство ради того чтобы переродиться до конца вовсе не самоубийство.

— Вдох, выдох, пару надрезов и все закончится. Все наконец закончится…

— Джеймс!

Внезапно в дверь стали активно и сильно стучать руками и бить ногами, что казалось ещё немного и дверь сорвет с петель, но такой случай Румпель и Ками предусмотрели и наложили неприкосаемое заклятье и пока ритуал не будет окончен или пока они сами этого не захотят — дверь не отворится.

— Откройте, я знаю что ты здесь! — он уже приложил всю силу, что у него есть, но продолжал кричать и грозить, что ещё немного и он разрушит все, прекрасно понимая, что все сейчас зависит от решения Ханны.

Она сомневалась, её руки дрожали, но уже сделали первый неловкий надрез. Его не хватит для смерти, он горизонтальный и потеря крови совсем не значительная. Питер не даёт сосредоточиться и Джеймс не выдерживает. Была не была. Ками не задаёт лишних вопросов, произносит заклинание и дверь растворяется, выпуская Ханну из палаты. Не медля девушка берет Питера за воротник рубашки, создавая зрительный контакт, сверля его своими болотными, разьяренными глазами.

— Что ты творишь? — шепчет он ей прямо в губы, а кажется что кричит до боли в горле, — почему ты остановилась?

— Потому что я так и не ответила.

Ханна дарит губам Питера мимолетный, почти что на ощутимый поцелуй, но Пэн почувствовал его гораздо острее, чем те что были до этого возможно благодаря фразе, что она произнёсла едва отрастранившись.

— Я тоже люблю тебя, Питер, но уже поздно что-то менять. Я должна заплатить цену, которую итак откладывала слишком долго, — голос Ханны хрипел и говорила она с трудом, но она чувствовала что должна все расставить по полочкам, — я не смогла переступить через себя и сказать это раньше, потому что боялась насмешки, боялась взаимности. Боялась, что я надоем за целую вечность, как бывает с игрушками. Мы ведь бессмертные, а ты знаешь уже слишком многое обо мне. Мы несчастны в своем бессмертии и у нас нет будущего, если мы будем теми, кем являемся сейчас.

— Нет, это не так, — но на его слова девушка лишь усмехнулась, — ты придумала себе это оправдание.

— Мы бы жили на острове, каждый день одно и тоже. Мне не нужен титул королевы острова, мне надоела боль, мне надоело причинять боль, даже защищаясь. Я хочу жить, а не выживать. Я хочу стать смертной, я хочу закончить школу черт возьми, поступить в университет, обрести семью. Я хочу обыкновенных человеческих радостей.

— Но мы не можем себе такого позволить. Мы необыкновенные.

— В этом и проблема, Питер. Мы бессмертные и несчастные, одинокие и потерянные. Но я больше не хочу быть такой и ты можешь тоже стать человеком, тебе нужно лишь выпить элексир жизни, а потом совершить самоубийство. Ну же… Ты со мной? — на последнем предложении Ханна взяла Питера за руку, но тот выдернул свою руку из её и отошел.

— Извини.

— Ч-что? — еле произнесла она, — это шутка?

— Я не могу бросить Неверлэнд, мальчишек, русалок одних. Им больше некуда идти. Я не могу даже ради тебя это сделать. Извини.

— О боже… Какая же я идиотка! — Ханна закрыла лицо руками и истерично рассмеялась, — опять поверила и опять ты меня бросил. Опять! Снова и снова, ты делаешь мне больно Питер! Это такое хобби или что? Ты сотни раз отправлял мальчиков на смерть, ты играл с ними в жёстокие игры, ты убивал русалок. Ты не за них переживаешь. Тебе магия дороже меня. Так и оставайся с своей магией навечно! Может быть когда я выйду замуж и буду жить нормальной, счастливой, той жизнью, о которой я только мечтала ты поймёшь, как грандиозно проебался.

Ханна чувствовала лишь боль от разочарование и обманутых надежд, а так же саднящее чувство где-то в сердце, и слушала разум, который кричал о лезвии, находящимися в той комнате. Джеймс одаряет юношу полным ненависти и разочарования взглядом возвращается в палату, громко захлопнув дверь, полностью игнорируя и Румпеля и Камилу залпом пьёт элексир и резко, без колебаний вспарывает себе вены вдоль, сбивчиво дыша, удерживая крики, что исходили из чертового органа, что отвечает за чувства. По щекам сначала текут слезы, но скоро высыхают. Она падает на кушетку, на белой простыне расплывается багровое пятно,  воздух наполняется запахом металла и смерти…