Легко ждать хороших новостей в уютном доме большой земли. А попробуй сберечь свет в душе, будучи застенчивым умненьким мальчиком из социального квартала, где каждый день тебя бьют.
«Эх, ты! – подумал про себя Март, спускаясь по лестнице со второго на первый этаж. – Ведь мог раньше все сделать, мог же! Ладно, хорошо, что все наконец позади».
Ступеньки под ногами скрипели: специальная программа создавала эффект живого дерева. Марту нравилась эта опция, и он никогда не отключал звук. Но настроек перепробовал множество: волжский ясень, карельская береза, карпатский бук. Больше всего ему понравилась сибирская сосна – у нее был самый уютный звук.
Он кивнул Лалле, застывшей у дверей столовой. Робот-домохозяйка в ответ улыбнулась и сверкнула ласковыми диодами глаз.
– Как спалось, милая? – спросил Март на ходу. – Я не слишком тебя ночью загонял?
– Все хорошо, дорогой. Я рассчитана на более высокие нагрузки.
– Наглая железка. – Март усмехнулся.
Искусственные огоньки глаз вопросительно посмотрели на него:
– Какой ответ ты бы счел оптимальным, дорогой?
– Не знаю. – Он отмахнулся. – Попробуй сама подобрать варианты. Предложишь в следующий раз.
Настройки постоянно самосовершенствовались, подбирая наиболее удобный Марту тип поведения. Шла обычная притирка характеров: машина словно по капле выдавливала из себя компьютер.
На краю прямоугольного стола, разрезавшего на две части просторную кухню-столовую, стояли кувшин холодного молока, пустая глиняная кружка и теплый рогалик на тарелочке. Рядом с завтраком лежала свежая газета.
Настоящая еда – одна из привилегий большой земли, делающих жизнь прекрасной. Ее каждое утро привозила автоматическая служба доставки. Март подошел к столу и налил молоко в глиняную кружку, стоявшую рядом с кувшином. Журчание молока всегда доставляло ему отдельное удовольствие.
Молоко лишь несколько часов назад извлекли из коровы. Март знал, что было какое-то специальное слово, обозначавшее процесс, когда у животного забирают молоко, но запамятовал. Да сейчас это и не имело особого значения. Вот если когда-нибудь у него появится ученик, увлеченный аграрным делом, Март обязательно вникнет в особенности животноводства.
Рогалик испекли человеческие руки рано утром из настоящей пшеницы. Необъяснимо, но факт: когда готовят живые люди, получается гораздо вкусней, чем у роботов-поваров. Поэтому еда человеческого приготовления стоила гораздо дороже.
«Когда-нибудь и Дмитрий будет жить так же», – подумал Март, садясь за стол. Его всегда согревали мысли о том, как найденные им в болоте социального квартала таланты вырастут счастливыми людьми. Думы об этом были особенно вкусны за неторопливым завтраком.
А еще приятно было завтракать вместе с новой подругой. В целом появление искусственной женщины внесло живую струю в его дом. Раньше за домом присматривала безликая программа-секретарь с женским голосом, звучавшим из приборов. А для развлечений вызывались одноразовые модели.
В специальных фирмах можно было заказать (или, как говорили, выплавить) машину для любви на любой вкус. Так что интимная жизнь мужчины большой земли была ограничена только его фантазией.
Как и многие его друзья, Март считал, что по молодости надо нагуляться. Поэтому старался не использовать одного робота больше двух свиданий. «Стоит переспать три раза с кем-нибудь, не важно, роботом или живой женщиной, и ты привязываешься к ней, – некогда сказал ему кто-то из товарищей. – Если не хочешь попасть на привязь, не ложись в постель в третий раз, а лучше обойдись и без второго». Слова врезались в память.
К тому же среди мужчин на виртуальных форумах гуляли сплетни, что роботы-домохозяйки иногда якобы начинают ревновать своих владельцев. Тогда жизнь человека превращается в кошмар. Рассказывали, например, как некоторые железные женщины понижали в крови владельцев уровень тестостерона, чтобы не гулял налево.
Технологически здесь не было ничего невозможного: электронный мозг легко мог это сделать через медицинские чипы, введенные или вживленные в человека. Каждый так или иначе ими пользуется. Правда, Март в россказни не верил: эти истории больше напоминали городские легенды, кои гуляли во все века.
Для того чтобы машина начала ревновать, ей нужна живая душа, наподобие человеческой. А роботы-андроиды – всего лишь искусственные тела, управляемые бездушным набором программ.
Тем не менее завести домашнего робота с интимной функцией во многом означало остепениться. Вроде бы чистые условности: какие могут быть обязательства перед машиной? Однако многие мужчины рассказывали, как неловко себя чувствовали под взглядом хозяйки, когда заваливались домой с толпой резиновых шалав.
Пусть она бесчувственный автомат и ничего не понимает, но ты-то – ты-то человек!
Конечно, были мужчины, которых это не трогало. Для них что переспать с роботом, что включить настольную лампу – было все одно. Март к таким не относился. Его душа была тонко чувствующей, не чугунной.
Поэтому он долгое время опасался заводить постоянную модель. Не хотел привязываться к чему-то.
Однако с годами ему начало чего-то не хватать. У жизни появился странный пластмассовый привкус, будто сидишь на искусственной пище.
В уютный и послушный дом проникала тоска. Марту стало скучно возвращаться домой даже в компании резиновых развратниц («резиновые», «железные», «полимерные», «силиконовые», «синты» и т.д. – это все были эпитеты женщин-андроидов).
У него вдруг появилось желание, чтобы дома кто-то встречал. Именно оно – неясное томление по чужой улыбке, желание видеть, как кто-то радуется твоему приходу, – подтачивало изнутри.
Из-за этого в уголках жилища начала скапливаться пустота.
Дому перестало хватать жизни.
Вот тогда Март и решил что-то изменить.
Первой мыслью было завести собачку или кошку. Без разницы – кого: любой зверь лучше, чем пустота по углам.
Интересно, почему одни выбирают собак, другие кошек, у кого какие резоны? В какой-то момент он решил остановиться на собаке: серьезным аргументом стал виляющий хвостик. Хотя и мурлыканье с трением о ногу тоже выглядело привлекательным. Но, как понял Март, кошку сложнее настроить на режим теплых встреч. У нормальной живой собаки настройки проще, виляние хвостиком чуть ли не автоматическая опция.
Он начал подбирать породу, как вдруг получил дельный совет в социальной сети: «Собака – это уже семья. Но начинать строить семью с собаки глупо. Сначала лучше заведи домашнего робота», – сказал один из интернет-друзей.
Звучало убедительно.
Что ж, значит, пришла пора.
К тому времени многие приятели уже остепенились. Телохранитель, сопровождавший его в социальный квартал (с ним они подружились), увлекался древним кино и жил с Одри Хепберн. Март как-то был у них на ужине. Его восхитил ненавязчивый аристократизм, с каким держала себя копия великой актрисы.
Другой знакомый завел себе Клеопатру. Мощное обаяние прототипа, сквозившее в каждом слове, каждом движении, буквально сбивало с ног. Правда, вскоре после покупки вскрылась одна неполадка: по прихоти неизвестного программиста в ее базовые настройки были внесены кухонные ссоры. Включались они по непредсказуемому графику, поводы были самые неожиданные.
Поэтому жизнь с ней быстро стала напоминать прогулку по минному полю.
Товарищ дико возмущался, доказывал производителям, что такие настройки антиисторичны. Все оказалось бесполезно. Функция кухонной ссоры была настолько крепко вписана в базовый программный модуль, что удалить или отключить ее система не позволяла.
Производители соглашались, что случай необычный – видимо, пошутил какой-то психолог-программист. Тем не менее исправить было невозможно. Единственный вариант – сдать Клеопатру и выбрать другой образ.
Знакомый, подумав, отказался. Рассудил, что «стерпится – слюбится». Так, кажется, говорили встарь – еще до роботов.
Ни с кем, кроме Клеопатры, тот товарищ жить не хотел.