Литмир - Электронная Библиотека

Постепенно ко мне вернулось смутное подобие сознания, а вместе с ним и ощущение жуткой усталости. Какое-то время я ничего не помнил, но затем постепенно пришел в чувство. Боль терзала мои ноги, но я не мог пошевелить ими. Они как будто онемели. В затылке и позвоночнике поселился ледяной холод, а уши словно отмерзли вместе с ногами, но тоже болели. При этом в моей груди разливалось тепло, и это ощущение было сладостным по сравнению с другими. Это был кошмар – физический кошмар, если можно воспользоваться таким выражением, ибо некая тяжесть, давившая мне на грудь, затрудняла дыхание.

Казалось что этот период ступора продолжался долгое время, и по мере его ослабления я, должно быть, заснул или снова потерял сознание. Потом наступила какая-то тошнота, похожая на первую стадию морской болезни, и дикое желание освободиться от чего-то… правда, я не знал, от чего именно. Полная тишина объяла меня, как будто весь мир заснул или умер; ее нарушало лишь прерывистое дыхание какого-то животного рядом со мной. Я почувствовал теплое, щекочущее прикосновение к моему горлу, и тогда пришло осознание ужасной истины, от которой заледенело сердце, а кровь гулко застучала в висках. Какое-то огромное животное лежало на мне и лизало мое горло. Я боялся пошевелиться, поскольку инстинктивное благоразумие убеждало меня оставаться неподвижным, но зверь как будто почувствовал произошедшую во мне перемену, потому что он поднял голову. Через прикрытые ресницы я видел наверху два горящих глаза громадного волка. Его острые белые клыки отливали лунным светом в зияющей красной пасти, и я ощущал на себе его горячее, едкое дыхание.

Еще какое-то время я ничего не помнил, а потом услышал низкое рычание, сопровождавшееся скулящими звуками. Затем издалека донеслись крики: «Эй! Эй!», как будто от нескольких голосов, зовущих в унисон. Я осторожно приподнял голову и посмотрел в том направлении, откуда исходили звуки, но кладбище закрывало обзор. Волк продолжал странно скулить и повизгивать, а в кипарисовой роще появилось красное сияние, следовавшее за звуками. По мере приближения голосов волк заскулил громче и чаще. Я боялся подать голос или пошевелиться. Потом из-за деревьев внезапно появились всадники с факелами в руках. Волк слез с моей груди и побежал к кладбищу. Я увидел, как один из всадников (солдат, судя по их фуражкам и длинным армейским плащам) вскинул карабин и прицелился. Спутник толкнул его под локоть, и пуля прожужжала у меня над головой. Очевидно, он принял мое тело за притаившегося волка. Другой всадник заметил убегавшего зверя и выстрелил ему вслед. Потом они перешли на галоп и поскакали вперед, некоторые – ко мне, а другие преследовали волка, исчезавшего среди заснеженных кипарисов.

Когда они приблизились, я попытался двинуться с места, но остался бессилен, хотя мог видеть и слышать их вокруг себя. Двое или трое солдат спешились и опустились на колени рядом со мной. Один из них поднял мне голову и приложил ладонь к моему сердцу.

– Хорошая новость, друзья! – воскликнул он. – Его сердце еще бьется!

Потом мне в рот влили глоток бренди; это придало мне бодрости, так что я смог полностью открыть глаза и оглядеться вокруг. Огни и тени двигались между деревьев, и я слышал, как мужчины перекликаются друг с другом. Вскоре они собрались вместе, издавая удивленные и испуганные возгласы. Вспыхнули новые огни, когда остальные беспорядочной толпой повалили с кладбища, словно одержимые. Люди вокруг меня начали задавать вопросы:

– Ну как, вы нашли его?

– Нет, нет! – торопливо ответил он. – Нужно уходить отсюда, и побыстрее. Здесь нельзя оставаться, особенно в такую ночь!

– Что это было? – вопрос задавался на все лады, но ответы были уклончивыми и неопределенными, как будто люди хотели выговориться, но под воздействием какого-то общего испуга воздерживались от откровенного выражения своих мыслей.

– Это… это… в жизни такого не видел! – промямлил один из них, чье самообладание явно дало трещину.

– Волк, и все-таки не волк! – с содроганием произнес другой.

– Бесполезно охотиться на него без серебряных пуль, – добавил третий более сдержанным тоном.

– Хорошо, что мы выступили сегодня вечером! – воскликнул четвертый. – Теперь мы честь по чести заслужили свою тысячу марок!

– На разбитом мраморе была кровь, – произнес еще один после некоторой паузы. – Она не могла появиться от удара молнии. А он… с ним все в порядке? Посмотрите на его горло! Видите, друзья, – волк лежал на нем и согревал его!

– С ним все в порядке; кожа цела, – ответил офицер, посмотрев на мое горло. – Что все это значит? Мы никогда бы не нашли его, если бы волк не скулил.

– Что стало со зверем? – спросил человек, который держал мою голову и который казался наименее затронутым общей паникой, потому что его руки были крепкими и не дрожали. На его рукаве был шеврон унтер-офицера.

– Он отправился в свое логово, – ответил человек с мертвенно-бледным узким лицом, буквально дрожавший от ужаса и нервно оглядывавшийся по сторонам. – Тут достаточно могил, куда он может залечь. Давайте поскорее уйдем отсюда, друзья! Нужно покинуть это проклятое место.

Офицер привел меня в сидячее положение, а затем по его команде несколько человек усадили меня на лошадь. Он забрался в седло у меня за спиной, обнял так, чтобы я не упал, и отдал приказ к отступлению. Отвернувшись от кипарисов, мы поскакали прочь от кладбища в армейском строю.

Язык все еще отказывался служить мне, и я был вынужден хранить молчание. Должно быть, я заснул, ибо в следующий момент обнаружил себя стоящим и поддерживаемым солдатами по обе стороны от меня. Было уже почти светло, и на севере отражалась красная полоска солнечного света, похожая на пролитую кровь над заснеженной равниной. Офицер внушал своим подчиненным ничего не говорить о том, что они видели, не считая того, что они обнаружили неизвестного англичанина под охраной большой собаки.

– Собака! – фыркнул тот человек, который испугался больше остальных. – Это была не собака. Я могу узнать волка, когда вижу его.

– Я сказал «собака», – спокойно произнес молодой офицер.

– Собака! – иронично повторил другой солдат. Было очевидно, что его смелость поднимается вместе с солнцем. Он указал на меня и добавил: – Посмотрите на его горло. Разве это собачья работа, командир?

Я рефлекторно поднял руку к горлу, но когда прикоснулся к нему, то вскрикнул от боли. Люди собрались вокруг, чтобы посмотреть; некоторые спешились, но тут снова раздался голос молодого офицера:

– Как я и сказал, это была собака. Если кто-то скажет иное, над нами будут смеяться.

Потом меня усадили за всадником, и мы въехали в пригороды Мюнхена. Здесь мы нашли свободный экипаж, куда меня перенесли и отвезли в гостиницу «Времена года». Молодой офицер сопровождал меня; следом ехал солдат, ведущий в поводу его лошадь, а остальные ускакали в свои казармы.

По прибытии герр Дельбрюк так быстро вышел на крыльцо, чтобы встретить меня, что не оставалось сомнений: он наблюдал за нами изнутри. Он взял меня под руку и услужливо провел внутрь. Офицер отсалютовал мне и уже собирался уйти, когда я осознал его намерение и настоял на том, чтобы он поднялся в мои комнаты. За бокалом вина я тепло поблагодарил его самого и его храбрых товарищей за свое спасение. Он ответил, что очень рад этому и что герр Дельбрюк с самого начала предпринял всяческие меры для организации и обеспечения поискового отряда; при этих двусмысленных словах метрдотель улыбнулся, а офицер сослался на служебные дела и ушел.

– Герр Дельбрюк, – начал я. – Как и почему эти солдаты отправились искать меня?

Он пожал плечами, словно не одобряя свой поступок, и ответил:

– Мне повезло, что я смог обратиться к командиру полка, в котором когда-то служил, и попросить его, чтобы он поискал добровольцев.

– Но откуда вы знали, что я заблудился? – спросил я.

– Кучер вернулся сюда с остатками своего экипажа, который опрокинулся на ходу, когда лошади понесли.

3
{"b":"632262","o":1}