========== Глава 16 ==========
Алва медленно пил вино и, казалось, тоже был мыслями далеко отсюда. Дикон налил вино во второй бокал и сразу сделал большой глоток – для храбрости. Чем дольше молчал Алва, тем страшнее становилось. Нет, Ворон явно против того, чтобы дать ему яд или кинжал. Значит, все-таки Багерлее или Ноха, или, что вероятнее всего, ссылка в разрушенный Надор, где каждый камень будет напоминать о том, что он натворил своим предательством. Если бы Ворон хотел отправить его на плаху, не было бы всей этой беседы. В Багерлее или Ноху? Для этого тоже нет смысла заткевать такой долгий разговор. Причем сейчас, когда на Ворона наверняка навалится уйма дел. Поручил бы объявление приговора тому же Спруту и не тратил бы время. И силы. Но и перед отправкой в Надор – зачем? Жалость к убогому идиоту, который только и умеет, что крушить все вокруг и вредить всем подряд? Скорее всего так. „Вам оно тоже не помешает“… Алва пожалел его в день Святого Фабиана и взял к себе в оруженосцы, когда все Люди Чести струсили. Он защищал его и от врагов и от окделловской глупости. Пожалел дурака, посмевшего проиграть фамильный перстень, и нашел способ, как вернуть его обратно. Пожалел глупого щенка, не умеющего шпагу толком держать, и научил фехтовать. Пожалел сопляка, который на первой своей войне не достиг ровным счетом ничего и дал – подарил! – орден за дело, которое, по сути, выполнил сам. Пожалел предавшего его оруженосца и не отправил ни в Багерлее, ни на Занху, брезгливо отослал из Талига, причем и с деньгами, и с лошадью, и с фамильной реликвией. И ведь в любой момент после этого можно было одуматься, остановиться. А теперь уже поздно оглядываться назад, хотя и очень хочется. В прошлом были шансы все изменить, а теперь их уже нет. И так ясно, что Алва сейчас скажет – когда горожане обнаружили тела Катари и фрейлины, стало ясно, что их убили. Роберу пришлось признать, что убийцей был именно Ричард Окделл, Повелитель Скал и Человек Чести. Жители Олларии растерзали бы Дикона, если бы могли. Да и до Надора эти новости рано или поздно дойдут.
Он встряхнул головой, пытаясь не думать о том, что будет, и поднял глаза на Алву. Тот протянул ему опустевший бокал, и Дикон наполнил.
– Так вот, юноша. Похороны были весной, сейчас уже осень. В Гайярэ после событий первого числа Зимних Скал тел Катарины и ее фрейлины не нашли. Но нашли в Олларии. На Занхе.
Дикон потрясенно уставился на Ворона:
– Но это невозможно!
– Я бы так не сказал. Своим глазам, – Алва криво усмехнулся, – я все еще доверяю.
Дикон подошел с стоящему у стены стулу и сел без спроса. Ноги не держали. Надругательство над могилами – это подло и низко, до такого ни один более-менее нормальный человек не опустится. Неужели он действительно имеет к этому какое-то отношение? Но где земли Эпине, а где Оллария! Хотя, оказались же они другие Повелители в Гальтаре, когда их призвал Ракан. И перебросило же их потом какой-то силой в Олларию…
– Горожане говорят, что женщины рухнули буквально с неба – единственный фонтан на площади вдруг забил очень высоко, потом оттуда хлынул поток воды, который и выбросил оба тела. Насколько я понимаю, наше появление в Доре выглядело приблизительно так же. Хотя Роберу, Жермону и Валентину это виднее – я тот момент не помню совершенно.
Глаза у Алвы смеялись, и это было неожиданнее всего. Неужели ему смешно, что все так вышло? Нет, быть того не может…
– Думаю, горожане решили, что этот Излом Талигу не миновать и что конец света уже наступил. Со всей присущей ему атрибутикой, как и обещает церковь. Думаю, кардиналу придется нелегко, ну да это не моя забота. Пусть люди хоть в кошек закатных верят, лишь бы людьми оставались.
– Когда-то давно кошек считали священными, – выдавил Дикон некстати – в пямяти всплыло видение о Рамиро и сыне Алана.
– Я в курсе, Ричард. Но сейчас мы говорим о другом. Об Изломе и силах, которые он пробуждает. И о том, насколько мало мы обо всем этом знаем.
Дикон кивнул, чувствуя себя именно что „надорским болванчиком“.
– Сильнее всего это потрясло Робера – он как раз возвращался из Багерлее, проводив туда вас, и столкнулся с процессией. Горожане несли свою королеву на руках. Катарина выглядела вполне живой, хоть и перепуганной насмерть. Равно как и ее фрейлина. Так что господину Эпине пришлось ее успокаивать и пытаться как-то объяснить толпе, что Талигу ничего не угрожает, конец света отменяется и так далее. Говорил он долго и вдохновенно, но вот что именно тогда было сказано, он помнит весьма смутно. Равно как и Катарина. Мадам Дрюс-Карлион и вовсе мало что помнит из того дня. Судя по всему, старые легенды Робер все-таки упомянул – пару Изломов назад тоже было что-то похожее, но я прежде списывал это на желание летописцев приукрасить события.
– Вы… Эр Рокэ, вы шутите?!
– Какие уж тут шутки, юноша.
– Катари… так она жива?!
Дикон вскочил с места и кинулся к двери. Мысль была только одна – поскорее увидеть Катари и сказать… ну хоть что-то сказать. Главное, убедиться, что Ворон это всерьез, что…
– Стоять! – окрик Алвы пригвоздил его к месту. – Мы еще не закончили.
Тут же распахнулась дверь. Придд. Взгляд у него был далеко не дружелюбный, и Дикон невольно попятился.
– Все в порядке, Валентин, – успокоил Спрута Алва, – я сам разберусь.
– Как скажете, монсеньор.
Спрут кивнул и тут же вышел.
– Во-первых, Ричард, вас никто не отпускал, – произнес Ворон после долгой паузы. – Во-вторых, ломиться сейчас к Катарине – это худшее, что вы можете сделать. Для нее и так все случившееся было большим потрясением, а уж разговоры с вами ей сейчас и вовсе лишние. Подумайте для разнообразия не только о себе.
– Вы и так уже не раз убеждались, что думать я не умею, – тихо огрызнулся Дикон и добавил так же тихо: – Извините.
Ворон прав, тысячу раз прав. Катари сейчас только встречи со своим убийцей не хватало. Да и сама по себе попытка убийства королевы – преступление, даже если Катари жива. Но от этого „жива“ дышать все же легче! Даже если он ее никогда больше не увидит.
– Убеждался. Именно поэтому и предупреждаю.
Алва встал и налил себе еще вина, Дикон наблюдал за его отточенными движениями, точно такими же, как и три года назад, и, точно так же, как тогда, не знал, куда себя деть.
– Катарина и девица Дрюс-Карлион согласились не обвинять вас в попытке убийства. Официальной версией так и остается, что Катарина умерла родами, а фрейлина не вынесла переживаний за свою королеву, но сила Излома и древние силы, заключенные в крови Повелителей стихий и Ракана, вернули Талигу святую Катарину и последовавшую за ней в Рассвет девицу. Катарину эта версия вполне устраивает, девица Дрюс-Карлион хочет только одного – как можно быстрее уехать из Олларии. Впрочем, Катарина с ней в этом солидарна. Через несколько дней празничный кортеж отправится в Эпинэ, в графство Ариго – Катарина решила вернуться в родной замок и провести там с детьми хотя бы несколько лет. Сопровождать ее будет Жермон.
Алва пригубил вино и отошел к окну, за которым все еще бушевала гроза. Дикон, как завороженный, ловил каждое его слово.
– Прежде ходили слухи, что королеву убили. Не проговориться придворные не могли, так что все вполне предсказуемо.
Дикон судорожно вздохнул и обхватил себя руками. От одной мысли о том, что он натворил, становилось тошно.
– Вздыхать уже поздно, Ричард. Единственное, что вы можете – попытаться начать думать хотя бы сейчас.
– Да, монсеньор.
Дикон едва подавил желание встать по стойке смирно – слишком глупо и неуместно это сейчас выглядело бы. Ворон принял бы его за шута. Или за идиота. Впрочем, идиотом он его и так считает. За дело… Но раз так – была ни была!
– Эр Рокэ, я ведь правильно понимаю, что ни казнить, ни сажать в Багерлее вы меня не намерены?
– Вы правильно понимаете, юноша. В убийстве королевы и фрейлины вас уже не обвиняют, а гибель Надора, равно как и все предательства пусть останутся на вашей совести.
