Она все знала. Знала, что он к ней чувствовал, и по этому, требовала благословения именно от него. И пусть её знания на этом ограничивались, но в случае благословения при теперешних обстоятельствах, он не мог бы его нарушить. В наказание за это он бы не горел в гиене огненной, Иблис сделал все так, что случилось бы то,чего он боялся больше всего. Вернуться назад в лампу.

– Благослови, – уже настойчивее повторила она. Мираддин в любой другой ситуации нарушил бы это благословение. Наврал. Убил кого-нибудь, но сейчас он этого сделать не мог. До поста остался всего день. И вот, он должен попрощаться с ней раз и навсегда. Аданная хотела повторить и в третий раз, но на её голову опустилась его ладонь.

– Бисмилла… – сказал Мираддин быстрее, чем успел подумать, как следует. Этот момент напомнил ему те дни, когда мулла резал скотину, произнося эти слова «Бисмиллахи Рахмани Рахим», тем самым принося жертву Аллаху. Как бы мусульмане не пытались превознести свою веру, от «поганых» язычников отличались не особо.

Ну, вот и все. Аданная сверкнула счастливой улыбкой в благодарность, и ушла с кем-то говорить. Джинн так и стоял. Он как будто потерял её ещё раз. В душе все сжалось. Захотелось зарычать. Разнести здесь все. Выломать к дьяволу всю эту систему. Просто похитить её как много раз похищал женщин, что единогласно влюблялись в него за одну ночь. В эту прекрасную минуту к нему подошел радостный Мурат. Так его звали. Его доброжелательность ослепляла все и вся.

– … О! Ты Мираддин? Красотка много о тебе говори… – Мираддин схватил его за ворот, и будто волк, ощетинившись и сократив любое личное расстояние, прорычал.

– Ты… мне не нравишься, – голубые глаза были полны опасной злобы и больше ничего в себе не несли кроме агрессии. Ребята что пришли с Муратом и были в зале, поднялись. Но Мурат повержено быстро поднял ладони вверх и они остановились.

– Я понял, понял. Только отпусти меня, – улыбнулся он. Мираддин легко отпустил его и ушел.

Аданная тем же днем, начала готовится к свадьбе и уже была готова к вечеру. Её дядя без конца говорил с Муратом обо всех тонкостях брака и Корана, где расписаны все эти безмерно важные моменты. Мурат тактично его слушал и активно поддерживал выбранную тему. Он сам по себе был человек высокий и видный. Почти одного роста с Джинном. У него был живой и хитрый взгляд карих глаз. В их уголках были морщинки от постоянной улыбки, что любила появляться на его загорелом лице. Он отпросился попить воды, а сам решил выскользнуть на улицу вздохнуть свежего воздуха, если он там есть. Мурат устало потер шею, но там был этот Мираддин. Он сидел на ступенях дома в черном костюме и кидал что – то на землю. Мурат нахмурился. Его лицо было создано для хмурого вида, так же как и для улыбки. Он посмотрел по сторонам и глубоко вздохнув, решил ещё раз попробовать заговорить с ним, но нечто ошарашило его. То, что кидал Мираддин на землю, очень радостно поднимали дети, и к ним подбегали взрослые. Они тоже начали собирать падавшее на землю. Зрачок Мурата сократился, когда узрел в руке парня резкий отблеск золотых монет, что он доставал из ниоткуда и швырял на землю, подобно мусору. Люди кричали и радовались, пока не начинали драться между собой и кататься в дорожной пыли. Мурат застыл как столб. Аданная сказала, что он особенный. Он не иначе как джинн. Ноги сами понесли его к Мираддину.

– Как ты это делаешь?! – спросил он, схватив того за плечо, но тот резко скинул его руку.

– Не это твоя проблема, – ответил Джинн, поднявшись. Небесные глаза встретились с карими, – ты нищий. У тебя нет ничего кроме твоих преданных людей. Только пустые амбиции и мечты разбогатеть, так?! – с этими словами он швырнул с десяток монет на улицу, чем вызвал радостные вскрики, – ты ни чем не отличаешься от этих ничтожеств. Что ты подаришь девушке? Куда ты её приведешь? Что она будет есть? – Мираддин шаг за шагом наступал на Мурата, который и слова не мог сказать, сдавая назад. – Что так и будешь просить у меня денег до конца жизни? Или может, ты хочешь заставить её работать на тебя? Она будет танцевать на площадях с другими девками, пока ты будешь воплощать свои планы в действие.

– Ты зря так думаешь обо мне… – вставил Мурат, когда тот остановился с обвинениями. Джинн вздохнул.

– Она… дарит тебе то, чего ты не заслуживаешь. Ты не имеешь представления, насколько она прекрасна. Однако она хочет выйти за тебя, – сам себе сказал Джинн. Он замолчал. И Мурат набрал в грудь воздуха, что бы что-то ответить, но не успел.

– Ты хочешь заработать? – заткнул его резким вопросом Мираддин. – Столько что никогда не снилось. Чтоб никогда больше не пришлось никого просить. Хочешь?

В этот момент к ним вышел дядя невесты и попросил их обоих пройти внутрь. Так как события скоро должны начаться, и никто из них не должен ссориться и грустить в его доме в столь праздничный день. Сам же он, увидев около дома людей, вышел на крыльцо.

«Дайте ещё, дайте!» – кричали они, протягивая руки. Он довольно улыбнулся и, запустив в мешочек руку, кинул им конфеты.

– Возрадуйтесь! – провозгласил он громогласно, положив руки на свой большой живот, – просите у Аллаха благословения в этот день! Благослови вас господь. – Он ушел с довольным видом под грустный вопль людей не довольных таким подарком.

Никто не сказал, правильно он поступает или нет, собственно как и всегда. Один на один со своими мыслями, загоняя себя в ловушку, он делал свой ход и, поступая по совести, снова падал в бездну, где Иблис ждал его. Может это именно то, чего он хотел и предвидел, но как бы ни так. Так просто он никому не достанется.

Ночь же выдалась звездная. Повсюду горели огни, звучала музыка. Сновали и танцевали люди. Невеста была прекрасна как никогда. Всея в белом. Никах – это великое празднество. Не смотря на то, что праздник священен, повсюду стоял алкоголь, который злой Джинн активно расходовал, никого не спрашивая. Пока все радовались и плясали, он сидел на диване и пил одну за другой. К нему постоянно приставали женщины. Удивительно, но в этом доме они были смелые и сами приглашали на танец, или на кухню, побеседовать. Им только повод дай. Мараддин отказывался. Они уходили в печали, но ему было плевать.

Он не верил своим глазам. Его прекрасная Аданная, та, что танцевала для него, с такой радостью, выходит за первого встречного. Да он бы и сам мог показать ей, где она до этого жила. Сам мог бы рассказать о её родных много всего и придумать от себя ещё… А этот парень… его надо убить. Убрать любыми способами. Неважно кем он был. Сейчас он должен умереть.

Злоба переполняла его. Но алкоголь взял свое, и он поднялся со своего места. Шаткими шагами, вливаясь в музыку, он подошел к невесте, что была сегодня так красива. По крайней мере, они так считали. Эти жалкие людишки. Пускай эта сучка напомнит, почему он терпит этот цирк. Аданная отшатнулась от него, почувствовав запах перегара. «Ну что она делает, почему? Неужели я настолько тебе противен, что ты шарахаешься от меня и прыгаешь к этому проходимцу». Мираддин застыл на месте, и она с улыбкой взяла его за руку. В этот же момент он сделал шаг в строну, чтобы уйти, но остановился.

Народ что танцевал, сверкал улыбками. «Что ты со мной делаешь, пусти меня». Она подошла ближе и виновато улыбнулась, танцуя рядом. Это совсем не тот танец, который когда-то она же танцевала для него. Сердце заныло. Джинн сморщился. Да что же это, он явно много выпил, но почему-то все-таки тоже подыграл ей в танце. Она похлопала ему под конец. Потом схватив его за руку, наклонилась и поцеловала его ладонь. Может это был сон, может, он сам это представил, но больше он ничего вспомнить не смог. Мурат схватил его за локоть и уводил его все дальше и дальше от людей. Они остановились в отдельной пустой маленькой комнате, где не горели огни. Только от дверного проема рассеивался тусклый свет.

– Я хочу заработать, – сказал Мурат. – И если ты знаешь как, говори.

Аданная внимательно наблюдала за тем, как они беседуют. Она искренне боялась, что они убьют друг – друга.