— В Испании?

— Да. Недавние исследования показали, что на прибрежной равнине располагалась цивилизация, которая исчезла после цунами. Мы пытаемся найти хоть что-то, подтверждающее, что это Атлантида, а не Тарташ, например. Это, конечно, пока теория. Твой отец возглавлял эту экспедицию до тех пор, пока ему позволяло здоровье.

— Ммм, — уклончиво ответила Вайолет. Должно ли это было ранить ее? Она не знала о раке отца, пока не стало слишком поздно. Последнее десятилетие она практически с ним не общалась и узнала о его ситуации только после его смерти. Затем она была возмущена тем, что отец не захотел увидеться с ней перед смертью. Она знала, что семья занимала самое последнее место в жизни Финиаса ДеВитта, но отказать дочери попрощаться с умирающим отцом? Это расстроило ее, а когда она была расстроенной, то прятала свои эмоции и становилась равнодушной.

Такой, какой была сейчас.

Она смотрела на экран и молчала, пока не увидела темную пещеру. — Что это?

— Это проход, он ведет к пещере, которую по нашему мнению использовали в качестве места жертвоприношения или обрядов вызовов духов. Вход был завален тонной камней, но нам удалось сделать подкоп и попасть внутрь.

— Спускаюсь вниз, — крикнул Серхио. Послышалась небольшая возня, затем камера уткнулась в каменную стену, пока Серхио спускался по металлической лестнице в темную шахту.

— Какой бесстрашный, — прокомментировала Вайолет. — Вероятно, ты ему хорошо платишь.

— По правде говоря, Серхио волонтер от университета, — сказал Джонатан.

— И он согласился вот так запросто спуститься в шахту?

— Конечно. Ведь в этом вся суть археологии, — улыбнулся ей Джонатан. — Где твой дух к приключениям? Разве не ты набила «Лови момент» на пояснице?

— У меня давно его нет, — с пренебрежением ответила она. — И с меня довольно приключений.

— Я внизу, — крикнул Серхио, и картинка вновь запрыгала. — Двигаюсь к атриуму. — Опять шуршание, и в темноте зажегся фонарь. — Сбоку, — сказал парень и повернул вбок. — Видите?

Вайолет посмотрела на Джонатана, в ожидании пояснений.

Джонатан указал на монитор. — Ты видишь эти рисунки на стене? Это наскальная роспись, но большинство ее было разрушено. — Его палец переместился по экрану. — Вот это изображение быка, а это жреца. Серхио, не двигайся.

— Простите, — ответил он, и камера замерла.

— Под росписью, — продолжил Джонатан, указывая на темную линию, — мы обнаружили две вставленные в стену плиты — одна размером с ладонь, а вторая побольше. На той что побольше были религиозные письмена, с упоминанием большого праздника. Вторая была написала на этрусском языке, но мы еще никогда не встречали такого варианта написания. Один из наших языковедов интерпретировал это, как великое наводнение или катастрофу с водой.

— Угу.

— Понимаешь, Атлантида?

Она закатила глаза. Что он хотел ей сказать?

Джонатан продолжал наблюдать за Вайолет. — Твой отец взял ту, что меньше, чтобы срисовать и занести в каталог, с тех пор плиту никто не видел. И она так и не была занесена в каталог. — Он повернулся к экрану, что-то напечатал и тихо сказал. — Спасибо, Серхио. На этом все.

— Рад помочь, — ответил парень. Он продолжал говорить, но его голос начал прерываться, а затем связь оборвалась, и экран потух.

Джонатан закрыл ноутбук, смотря на Вайолет. — Ну? Что скажешь?

— Это чудесная сказка на ночь, но какое отношение это имеет ко мне?

— Тебе хоть что-нибудь известно о кражах артефактов?

— Я почти не общалась с отцом. Откуда мне знать? — Ее губы сжались в тонкую линию. — Это ты всегда был его любимчиком. Поэтому если кому и известно что-то, то это тебе.

— Я думаю, он украл ее, потому что знал, как она мне нужна. И предположил, что я приду к тебе за ответами.

— Тогда его план провалился. Мне ничего неизвестно, и у меня нет желания вникать в его дела, да и твои тоже.

— Однако ты все-таки здесь, — пристальный взгляд Джонатана вызвал в ней легкую дрожь. — Ты сказала, что поможешь мне найти плиту и его дневники.

— Ты не оставил мне выбора.

— Он не мой отец, — заявил Джонатан.

А мог бы. Вайолет точно не была так близка с профессором ДеВиттом, как Джонатан. Она постукивала пальцами по обивке. — Давай поскорее закончим с этим делом.

— Как я уже сказал, мы едем прямо в аэропорт. Я не хочу терять время. Каждый новый день без плиты лишь отдаляет нас от открытия.

— Я взяла с собой паспорт, — ответила она, отводя взгляд в сторону.

Он кивнул. — Отлично. Могу я спросить, куда мы едем?

Она удивилась его вопросы. — Почему ты меня об этом спрашиваешь? Это же ты затеял это путешествие!

— Но ты единственная, кто может понять значение, оставленного твоим отцом символа. — Он достал планшет, включил его и протянул ей. На экране открылось отсканированная копия ее письма.

Ну, конечно. Это была очередная игра ее отца, чтобы даже после его смерти Джонатан продолжал финансировать его проекты. — Да, я знаю, где это.

— Не хочешь поделиться?

Она ненадолго замолчала. — В детстве я сильно увлекалась древне-римской историей. Они верили в проклятия. Считалось, что если ты хочешь проклясть человека, то должен написать его на, своего рода, планшете, а потом закопать так, чтобы его никто не нашел. Когда мне было 9, я написала проклятье на моей доске для рисования и закопала ее на заднем дворе нашего дома. Но так как я не хотела забыть, где я ее закопала, я нацарапала вот это на дереве. — Она указала на символ на дереве.

Он повернул к себе планшет. — Я думал это какой-то иероглиф.

— Это дьявол.

Джонатан продолжал смотреть на экран. — Ты в этом уверена? У него 5 конечностей и 3 глаза. Может, это изображение какого-то насекомого?

— Я знаю, что я нарисовала, — огрызнулась Вайолет. — Но я плохо рисовала, понятно?

Он слегка улыбнулся. — И кого ты прокляла?

— Моего отца. Он снова оставил мою мать, и я была расстроена. — В то время он часто оставлял их вдвоем.

— И каким было твое проклятье?

На этот раз Вайолет улыбнулась, вспоминая свою детскую шалость. — Я пожелала, чтобы у него отвалилась пиписька.

— Теперь у меня непреодолимое желание отсесть подальше и скрестить ноги.

— Тебе повезло, что у меня нет под рукой одной из таких досок.

Он засмеялся. И его улыбка была такой широкой, озарявшей его лицо. В данный момент он не был миллиардером и сорвиголовой Джонатаном Лаенсом. Он был тем 19- летним Джонатаном, вызывающим трепет в ее сердце.

Точно так же, как оно трепетало сейчас.

Вайолет сделала глоток кофе, повернулась к окну, не заботясь, что ее рот жгло от горячего напитка. Ей меньше всего хотелось налаживать отношения с Джонатоном. — Так что нам нужно поехать в Аламагордо, штат Нью—Мехико.

— Именно там ты выросла?

— Да.

— И твоя доска до сих пор закопана там?

— Нет. Мама заставила меня ее откопать, затем рассказала об этом отцу, когда он вернулся через несколько месяцев. Ему было все равно. Хотя нет, помнится, он исправил мое проклятье и сказал, что римляне никогда не помечали место, иначе это бы разрушило проклятье.

— Значит, он преподал тебе урок?

— Это нельзя считать уроком, если ты уже знал этот факт.

— Так ты нарочно оставила метку? Хотела, чтобы он ее нашел?

Именно так. Она хотела, чтобы ее отец понял, насколько его отъезд рассердил ее, а ее мамочка проводила дни в постели, плача и поглощая ром. Вайолет не знала, как выплеснуть свою ярость, поэтому нацарапала символ на дереве в надежде, что когда отец вернется утром домой, он его найдет и спросит ее о нем. « Что это, Вайолет?» И она покажет ему.

Но его несколько месяцев не было дома, и он даже не заметил этот символ. Ее мать радовалась возвращению мужа и пыталась заполучить все его внимание. Зачем говорить о проклятье Вайолет? Примерно так проходило ее детство. Отец уезжал, оставляя их одних. Ее мать начинала пить, а Вайолет злилась. Отец возвращался, мать окружала его вниманием. Затем он снова уезжал. И все начиналось заново. Вайолет презирала своего эгоистичного, но умного отца.