Сердце сжалось. Как Перри знала, где искать?

— Я сказал ей, — сказал он, читая мои мысли или лицо.

Я сжал и разжал кулаки.

— Зачем?

— Ты не удивлен тому, что ты здесь. Я думал, ты оценишь.

Я нахмурился, ощущая внутри гнев и смятение. Он сменил тему, и я попался.

— Оценю? Это место? Как же? Это ад.

Он улыбнулся, как змея.

— Знаю. Так всегда было, да? В этом и красота, не видишь, Деклан? Это всегда был ад.

Я прищурился.

— Я уверен, твой ад никогда не был таким жутким, как мой.

Он медленно встал, отряхнул костюм.

— Ты прав. Не был. Но у тебя было то, чего не было у меня.

— И что это? — где-то вдали в пещере я слышал тихие крики, но они утихли так же быстро, как начались.

— Любовь, — просто сказал он.

Я чуть не рассмеялся. Я не рос в любви. Мама выпивала и била, отец был без чувств, кроме гордости за Майкла.

— Мы были разными, — продолжил он, шагнув ко мне. Его шаги отражались эхом от влажных стен. — Ты знал? Что они боялись нас обоих?

— Почему? Почему они боялись? — я знал, что родители боялись меня, словно я был в слое грязи, что не смывался, хоть я не знал, почему. Я решил, что это из-за того, что я не так хорош, как их золотой Майкл. Я был странным, нескладным, творческим, вторым.

Но я не понимал, как они могли бояться обоих.

— Ты не знаешь, — отметил он, улыбнулся себе и покачал головой. — Не знаешь. Иначе ты жил бы иначе. Ты бы принял перемену. Как я.

— Слушай, — сказал я, — если ты мне начнешь рассказывать про смену облика, то ты не к тому обратился.

— А я думал, что ты открыт к новому. О, верно, — он щелкнул пальцами. — Ты же был на лекарствах. Закрывал разум, — я мрачно смотрел на него, он продолжил. — Это не бред, кстати. Ты знаешь, что наша мать была больна, да?

Я шумно вздохнул, мое дыхание застыло в воздухе.

— Еще как знаю.

— Она была слабой ментально… и любопытной. Она хотела ответов, хотела узнать, как справиться с тем, что видела — ужасы, призраки. Я верил, что она хотела лучшего для себя, вышла за нашего отца ради этого. Так хоть были деньги. Но мне надоело пытаться понять неглубоких людей.

Я вскинул бровь. Людей?

Он заметил мой взгляд и приблизился. Воздух заполнил запах прокисшего молока, гнилого мяса, и я старался дышать ртом. Он замер в футе от меня, и я снова испугался, словно меня ударили сверху. Может, я не хотел знать его правду.

— Регина, твоя мать, была… не собой, когда вынашивала тебя. Она не знала, кем была, но до нас ей было лучше. Я подкосил ее, и она пыталась это исправить. Просила о помощи. И она получила ее, хоть и не в той форме. Она была одержима, когда забеременела, пока вынашивала тебя.

Он дал это обдумать. На это требовалось время. Мать была одержима? Это меня не удивило, что печально. Она вела себя дико все мое детство до своей смерти, пока я случайно не убил ее. В этом почти был смысл.

— Как по мне, — я старался держать голос ровным, беспечным, хоть не ощущал этого, — не было и момента, когда она не была одержима. Ты сам ее видел.

Он кивнул.

— Да. Так легко сойти с ума, когда кто-то в тебе тянет нити, управляет тобой. Бояться, что твой ребенок может быть не совсем человеком, как ты надеялся.

Опять он про людей.

— Хочешь сказать, что я не человек? — спросил я, кривясь от глупого звучания этих слов. Но если нет, я не удивлюсь. Это объяснило бы мои проблемы.

Брат удивительно робко улыбнулся мне.

— Ты — человек, Деклан. Способности делают тебя особенным, — он фыркнул от своих слов, словно я не мог быть таким. — Но ты — продукт матери и отца, как бы там ни было, — он печально улыбнулся. — Ты совсем не такой, как я. Не знаю, почему ты думал, что боялись тебя.

Я не понимал. Но ощущал эту злость. Она исходила от него, как от огня в конце пещеры, как от черных стен в коридоре.

Я боялся его. Всегда боялся. Не потому, что он был лучше меня. Нет, я быстро понял, что он был хуже.

— Кто ты? — спросил я, голос был грубым и хриплым, застревал в горле.

Еще улыбка с мертвыми глазами.

— Я был твоим братом. Давно.

— Что случилось с Майклом? — его имя звучало странно на моих губах.

Он пожал плечами.

— Он угас. Он не был сильным. Не как ты. У тебя есть внутренняя сила. Это была не его вина, конечно. У тебя были родители. У него — нет.

— Они были и у него, — я знал, что это опровергнут. Было странно говорить с братом о моем брате. Но это был не он. Стоило сразу понять, но я был занят собой и не заметил перемены, как он отдалился от меня, матери и Пиппы. Мы и не были близки, так что не было ясно, когда начались изменения. Но теперь я ощущал утрату.

— Были сперва, — сказал он. — Но, думаю, твой отец всегда знал, что он был не его. Он не гордился им, а почитал из страха

— Что значит, не его? — потрясенно спросил я, стараясь не смотреть на человека, что выглядел, как Майкл, но не был им. И его черные бездушные глаза…

— Твоя мать была не собой, когда родила тебя. Но у тебя был твой отец. У Майкла — никого.

Я медленно покачал головой, не понимая. Мысли словно пробирались сквозь дебри.

— Как такое возможно?

— Все возможно, Деклан, — мягко сказал он, поправляя галстук. — Твою мать захватили при первой беременности. Почти при всей. Но в ней оставался кусочек человечности, этого было мало. Тогда. Она смогла… побывать… с тем, с чем не стоило. Не с твоим отцом.

Я моргнул. Мы перешли к бреду в стиле «Ребенка Розмари». Я не мог это осознать. Я был открыт к новому, но это было слишком. Брат был результатом одержимой матери и демона? Моя семья стала клише из фильма ужасов семидесятых. Почему я еще не бегал с бензопилой?

И хотя все звучало глупо и невероятно, я знал, что это была правда. Это делало все хуже, когда все внутри говорило, что это правда.

Все время я жил с братом, который и не был мне братом. Я думал, родители боялись меня, но они боялись Майкла. Конечно, отец поспешил сбежать. Конечно, мать пила. Конечно, я так ужасно жил.

Но я остался человеком. Я был собой, хоть меня и задело немного. Я не был ребенком демона. В отличие от него.

— Много нового, — сказал он, глядя на меня. Воздух вокруг нас стал холоднее, крики донеслись из конца пещеры.

— Я профессионал, — осторожно сказал я. Вся эта правда была не зря. Это куда-то вел, и, пока время шло в этой пещере, в этом доме, в этом мире, который мог и не существовать, я был ближе к открытию, что мне не понравится. К чему-то хуже, чем брат-демон.

И я перешел к делу.

— Зачем ты пришел за мной? Почему я здесь? — я вдохнул ледяной воздух. — Что ты от меня хочешь?

Он выставил руку перед собой и поднял палец.

— Зачем я пришел теперь? Потому что в твоей жизни все складывается. Твое окружение все больше напоминает тебя, — я открыл рот, чтобы уточнить, но он поднял другой палец. — Почему ты здесь? Потому что тут для тебя и Майкла начался ад… — он посмотрел на огонь в конце. — Тут стены слабее, — он пристально смотрел на меня. — Ты был близко.

— К чему?

Он улыбнулся.

— К Аду. Ты чуть не пошел туда за своей любимой Перри. Твоя няня звала его Тонкой Вуалью, и он тонкий. И становится тоньше. И ты можешь пробивать там дыры. Ты можешь войти в Вуаль, а оттуда ступить в Ад. Такие, как я, могут так же, — он смотрел на огонь. — Мы долго ждали момента. Не всем так повезло, как мне.

Я стал понимать происходящее, меня мутило. Я знал, куда он клонил. Все нервы в теле говорили бежать от правды. Но, конечно, я никуда не шел.

Он поднял третий палец.

— И что я от тебя хочу? Деклан, ты особенный, черт возьми, как бы ты сказал. Но я, мы, — он указал на туннель, — не хотим только тебя. Один ты не так хорош. Вместе — другая история.

Я сглотнул, не ощущая ноги.

— Перри, — прошептал я.

Он легко кивнул.

— Да. Перри. Она делает твои поступки… лучше. Но не только она. То, что она принесла с собой, — он сделал шаг, опустил ладонь на мое плечо. Она была тяжелой, как мир. — Все они в этом месте устроят трещину, что тебе уже не залатать.