Хотя вот крайне мало приятного в такой работе как копать, копать и еще раз копать.
- Шнель... - И улыбка. - Угу, это стояще... - Мальчишка сержант, тоже вряд ли старше пятнадцати сгреб огромной, тяжелой, явно трофейной (Разумеется, наши таких, что шею может отломать не носят.) каской остатки взрыхленной уже чужой, немецкой земли. Максимка с улыбкой кивнул и, выпрыгнув из отрытого чуть глубже, чем по колено рослого подростка-сержанта (ему, конечно, в нем, куда повыше примерно по пояс), окопа, снова ухватился за рукоятку кирки и одновременно мотыги. Лязганье из-за леска ощутимо, что даже барабанным перепонками стало щекотно усиливалось. Юный воитель, как раз посмотрел в ту неродную сторону, когда из-за самых красноватых верхушек деревьев вдруг выпрыгнули три призрака, мгновенно блеснувшие на солнце желтым, синим и белым.
Максимка выдал:
- Внезапность на войне, как парус на яхте, только не так заметна!
- Штормовая атмосфера!!! - Истошно заорал юный сержант, в одно мгновение, словно землемер, сложившись пополам на дне окопчика. Максимка, скаля зубки, поднял тонкими, но сильным, жилистыми руками увесистое оружие. Бесстрашно выставив перед собой обвитый лентами пулемет. Мальчишка-сержант съежился и, нахлобучив на голову каску, осыпавшую его струями земли, пробормотал:
- Если застали солдата врасплох, значит, боец в наблюдении плох!
Истребители-штурмовики, грозные и тяжелые Фокке-Вульфы К-10, заревев белугой, сбавились высотой почти до уровня царственных крон деревьев. Плюнули снарядом из авиапушки и прошли лезвием бритве слева от мгновенно осиротевшего пустотой холма. Теперь стало видно, как поворачивались светловолосые, но с черными со свастикой цвета асбеста повязками головы пилотов. Встав словно закрученный ловким броском гимнастический диска, на широкое крыло, оба самолета синхронно развернулись.
Максимка выпалил фразой:
- Точность вежливость не королей, а тех солдат кто стволами мушкетов поддерживают их трон!
Могучие машины с двигателями в 2500 лошадиных сил с тремя пушками калибра 30-миллиметро и четырьмя 20, еще больше снизились. Максимка воспринимал их движение замелено. Он понимал, что не взять штурмовик пулеметом, даже в хвост. Но надо ловить свой шанс. А механические ястребы смерти отвернули в сторону поля, сделали короткую горку, снова раскрутились и, прибавив скорость, понеслись на холм.
Максимка в досаде буркнул:
- Такая цель... Сбить один - орден!
Сержант-малолетка поглядывал теперь попеременно, то на них стервятников с воздушной ямы, то на проплешневелую воронками опушку леска. И хотя Максимка демонстрировал осторожную воинственность, он только вжимался в землю еще плотнее, словно боксер в битве с грозным панчером сгруппировался, согнув шею, чтобы таким образом представлять собой минимальную цель. На плоскостях бронированной цементированной плитки приближающихся штурмовых самолетов замигали блеклые, розовенькие и желтые точки. Максимка показал им кукиш.
Внезапно воздух вокруг, словно попавший в капкан медведь заныл, и верхушка холма покрылась воющими и разлетающимися осколками камней, вырывающимися из невысоких столбиков коричневой пыли, поднимающихся вокруг. Два истребителя-штурмовика промчались прямо над холмом, и ушли, раскачиваясь, в сторону реки. Приподнявшись над бруствером, Максимка подпрыгнул на носочках, выискивая достойную цель. Но как на зло не видно ни рам ни "табуреток". А от командующий сержант выложил его пулемет на сошки. Мальчишка снисходительно подчинился и снова с показным исступлением начал выгребать землю сорванной с затылка начальника массивной каской. И посвистывал...
Соседка что пахала справа посмотрела на него с мрачностью и взъерошила собственные не по полу коротко стриженные волосы( а куда денешься, в длинных и вши быстрее заведутся и в бою фриц как схватит и намотает на руку). Вот девчонка и без малейшей охоты трудилась, тем не менее, энергично стряхивая светло-рыжую глину.
Максимка ощутил скуку. Ему не хотелось курить, так подобное деяние постыдно для пионера, но вот желание подраться все возрастало. А это каска, что приходилось, рыть вызывала определенные ассоциации, и желание спеть. И Максимка не выдержав как запоет. Благо голосок у него, красив. Еще даже не стал ломаться, да и ломка бы его поверь совершенно не портит;
Затылок греет мне. стальная каска,
Рисунок смерти, пляшет злая тень!
Не стало жизни, мирной и прекрасной,
Клубиться дым сожженных деревень!
Вот мальчик бос и на плачах котомка,
Худой, оборван, тело в синяках!
Поет он псалом библейский так негромко,
Царапины и язвы на ногах!
В стране ликуют скорби, пляшет горе,
И словно бездна, весь народ впила!
Кровавым отдают и плачут зори.
Лишь гордо светят церкви купола!
Девчонка наклонила лик свой кроткий,
Расправив косы, средь осин и ив!
Бойцам не нужно: табаки и водки,
Молю чтоб Бог, нам благодать излил!
Мерещится с икон святой угодник,
Как будто молний сноп разит с лица!
Спасет тебя ль босую, чудотворниц,
Лохмотья прикрывают телеса!
