А ведь ему там не рады. Таламир с каждым днем осознавал это все четче. С каждым штормом, с каждым косым взглядом, с каждым шепотком и сплетней… пожалуй, даже в Эфроне ему были рады больше. Или хотя бы ненавидели меньше. Эфроны и сами не подарок. Карнавоны тоже, но слишком сильны суеверия, слишком тяжело с ними справиться. Да и…
Иногда Таламир думал, что есть в этом нечто такое…
Бесилось и бушевало море, уходила рыба, вблизи берегов все чаще появлялись косатки, и ладно бы они плыли мимо! Тварь же бессмысленная! Куда хочет, туда и плывет!
А эти – плакали.
Рыбаки клялись и божились, что косатки плачут, собираясь в море напротив замка Карнавонов.
Каково?
Твари тупые!
Таламир выругал и рыб, и рыбаков, только душевного спокойствия ему это не вернуло. И что будет теперь? Он так долго шел к своему титулу, он столько всего принес в жертву, а теперь? Что с ним станет?
Воистину, чем выше ты взлетишь, тем больнее падать. И падать Таламиру не хотелось, нет.
Будем надеяться, Тавальен дарует ему если и не успокоение, то хотя бы новые союзы. Одно дело – герцог-выскочка, другое – герцог, поддержанный Преотцом. Что удалось несколько десятков лет назад Преотцу Лисандру по отношению к дому Лаис, удастся и Преотцу Эттану. Почему нет?
И Таламир зашагал к таверне.
* * *
Таверна была небольшая, для «чистой публики», и мужчина позволил себе расслабиться. Заказал обед, выпивку, поудобнее устроился на стуле…
Музыкант перебирал струны гаролы. Достаточно полный, седоватый, настраивал инструмент… будет развлечение к обеду. Действительно, таверна не из худших.
Но…
Слух у Таламира был. Сам бы он ничего отродясь не сыграл, но отличить знакомую мелодию брался. И то, что принялся играть менестрель… было ему знакомо?
Определенно.
Та-та – тара-та – та-та. Та-та-тара-та – та.
Таламир готов был поклясться, что никогда не видел этого человека. Так откуда же он знает музыку?
Он думал над этим вопросом, когда пил пиво, когда слушал веселые слова о том, что губит людей вода, думал, пока поедал свой обед… осенило его далеко не сразу.
Он никогда не слышал слов. Он слышал музыку.
И слышал ее – от своей жены.
Когда он купил Алаис гаролу, от нее буквально стало негде спастись. Она играла каждую свободную минуту, объясняла, что всегда мечтала, но отец не позволял, а сейчас, раз уж она герцогиня… позвольте уж исполнить хоть одну маленькую мечту…
Он не запрещал.
А что, супруга, которая играет на гароле, это аристократично. Или хотя бы оригинально. Таламир точно знал, что Алаис не сделает ничего во вред себе, то есть в ущерб своей репутации, не так она глупа. Даже слишком умна оказалась.
И вдруг…
Дураком новый герцог Карнавон не был.
Алаис никогда не училась.
Алаис наигрывала эту мелодию. То есть – это ее музыка? Так откуда музыкант ее знает?
Он знает Алаис? Или?..
Руки действовали быстрее головы. Таламир бросил певцу золотой, мух лучше ловить на мед, не на уксус.
– Посиди со мной, добрый человек…
Стоит ли говорить, что менестрель принял приглашение?
И выпил вместе с благородным тьером, и закусил, и вскорости рассказал, что не его это, конечно, песня. Не его.
Где слышал?
Так с маританского корабля донеслась. Женский голос пел, а мужики подхватывали. А он на тот момент и медяка не имел, вот сидел, слушал, слюни глотал… На корабль, конечно, напроситься не посмел, но запомнил, как есть запомнил. Та женщина долго играла.
Пела тоже она.
Как звали?
Да вроде как Алекс. Или что-то такое… не помнит он точно.
Будь Таламир собакой, у него бы шерсть дыбом встала от этих новостей. Он честь по чести расплатился с менестрелем, отпустил его и принялся размышлять.
Алекс… или Алаис? Или Алекс?
Герцогиня на маританском корабле?
Герцогиня на Маритани?
А ведь может, может… а что его люди ничего не узнали, так и ничего удивительного. Ему бы сразу, дураку, догадаться, что маританцы за своих герцогов и в огонь, и в воду, только вот никому не надо было, а Алаис пригодилось. Могла она так поступить?
Могла.
И что теперь делать?
Очень хотелось погрузиться на корабль и отправиться на Маритани, но здравомыслие взяло верх. Найдет он там чего или нет, это еще вилами по воде писано. Маританцы могут и притопить чуток, если он явится как сейчас, с одним кораблем, без солдат, без поддержки. А вот если сначала договориться с Преотцом, потом нанять наемников, а там уж и поговорить…
Или как-то выкрасть девку, или еще чего придумать…
План составлялся медленно, но верно. Таламир не проигрывал битвы потому, что умел видеть на шаг вперед. Оставалось понять, сумеет ли он выиграть войну.
* * *
Пересказывать ли свой сон Луису?
Тут у Алаис сомнений не было, надо рассказать. Что она и сделала в тот же день, ближе к вечеру. Луис внимательно слушал.
– Нет, мне ничего не снилось. Или я не помню…
– Может, я более восприимчива, потому что побывала на Маритани?
– А те сны?
– Поди забудь такой кошмар? – хихикнула Алаис. Луис вспомнил Змея и поежился, словно по спине ледяной водой плеснули. Жуть какая!
– Расскажи мне подробнее. Пожалуйста…
Что-то царапало Луиса, что-то раздражало его, Луис не понимал сначала, но потом, когда речь зашла про то, во что были одеты Преотец и Тимар, и Алаис упомянула о кольце…
Мужчину словно током пробило.
– Это?
Были вещи, которые он не смог оставить Эрико и его девке. Мамина память… ларец и книга. Не смог…
Кольцо тускло блеснуло звездчатым сапфиром, легло на ладонь Алаис, и Луис подумал, что большинство женщин сейчас взвизгнули бы от восторга. Да и юбки задрали бы за такой камень.
Алаис же повертела кольцо в пальцах, медленно кивнула.
– Кажется, это оно.
– Но как тогда оно оказалось у моей матери?
Алаис медленно прижала пальцы к вискам.
– Луис, милый, давай рассуждать логически?
– То есть?
Луис насторожился, предполагая, что ничего приятного не услышит, и не прогадал.
– Начнем с простого. Тимары потребовали от Эртало сделать им мальчика. Вместо этого они получили смерть. Это кольцо было на пальце Эртало. А потом оно пропало вместе с первым Преотцом.
– Ну… да. Даже на портрете… кстати!
Портрет Луис помнил. А вот кольцо… не так уж тщательно художник его выписал, очень средне. Да, перстень, да, с сапфиром, как ты всю оправу покажешь? Портрет-то Преотца, а не кольца. Может, и это, может, и другое…
– Мы предполагаем, что убит был Тимар. И пропал Эртало.
– Да.
– А если Эртало решил убить Тимара, но попался в ловушку сам? Допустим, герцог что-то умел…
– Ты хочешь сказать, что той ночью были убиты не все. Кто-то ушел…
– Допустим. Много доверенных людей у Эртало было? Ирион его знает… не всем же доверишь… Ты бы шел на такое дело… допустим?
Луис вспомнил тьерину Меланию. По сердцу царапнуло – ведь девчонка же была совсем, покачал головой.
– Много доверенных людей не бывает. В те времена власть герцогов была еще сильна, Тавальен только зарождался, если бы узнали, что Дион причастен к смерти одного из них, размазали бы, как масло по лепешке.
– Вот!
– Ты хочешь сказать, что людей у Эртало не хватило…
– Для всего задуманного? Да, он мог что-то не рассчитать. Допустим, его люди убили Тимара или смертельно ранили, но герцог что-то сделал. Полег Эртало, полег Тимар, а остальные… ушли?
– И забрали с собой кольцо?
– Глупо было бы спихивать за борт тело с драгоценностями.
– Допустим. Тогда оно должно было попасть к Тимарам.
– Или кто-то сунул его в карман. Но я больше согласна с тобой, в такой ситуации не до шкурничества.
– Хорошо. Как это кольцо могло оказаться у моей матери?
– А тут начинается вторая часть Марлезонского балета.
– Чего?
– Извини… Одним словом – вторая часть. Представь себе, захват замка. Мне вот и представлять не надо, никому из нас уйти не удалось. И мы еще были в осаде, то есть у нас были шансы, были возможности… а Лаис?
