Попросту говоря, во все это дерьмо.
Ей хотелось сбросить с себя накипь, но воспоминания нахлынули волной.
"Здесь нельзя это вешать, Кара".
"Мой лук? Он что, не может висеть в моей спальне? Так что мне с ним делать, скажи? Где в этом доме держат оружие?"
"Не в этом доме, а в нашем доме, Каринка. В оружии здесь - о радость! нет никакой необходимости. Ты же знаешь, я тоже привык к мечу. Но не в собственном же доме!"
Она пошлепала по колчану, висевшему у седла.
- Прости меня, - трогательно попросила она.
Не спешиваясь, она постучала кулаком в ворота. Скрипнуло крохотное оконце и распахнулось рывком. Кто-то выглянул наружу, после чего ворота открылись.
Постоялый двор выглядел так, как и говорил Эгеден. Собственно, он даже не очень пострадал. Только конюшни не было.
Навстречу вышел подсотник в полном вооружении. Несмотря на шлем, она легко узнала старого солдата, который впустил ее на территорию гарнизона. Он по-военному четко отдал ей честь. Она с серьезным видом ответила тем же. Его губы тронула улыбка.
- За мной, - сказала она, спрыгивая с коня, - следуют сорок бравых легионеров. Скоро они будут здесь. Я, похоже, говорю с командиром?
На этот раз на его лице промелькнула враждебность.
- Как это получается, госпожа, что ты знаешь о том, что совершенно не должно тебя волновать?
- Все объясню. - Она кивнула. - Пусть кто-нибудь займется моей лошадью, хорошо? Есть здесь какое-нибудь место, где можно спокойно поговорить?
Вскоре она передала ему письмо от Эгедена. Он прочитал его и без особого энтузиазма, но во всех подробностях рассказал обо всем, что она хотела узнать.
Она мчалась по тракту, как гонец легиона, и на этот раз не слышалось размеренного чмоканья грязи под копытами. Немного отдохнув в Бадоре, она поехала дальше, в Громб, чуть помедленнее, то рысью, то шагом.
Слава Шерни, бандитов на тракте она не повстречала. А могла. Маловероятно, чтобы разбойники продирались через горы, от самого Перевала Стервятников. Впрочем, в свои планы они ее не посвятили. А то, что они промышляют в Тяжелых Горах, еще ничего не значит. Они могли идти куда угодно. Хоть на Тройное Пограничье.
Ей было интересно, как войско возьмется за дело.
Громб она недолюбливала. Если честно, то там ничего хорошего для нее не было. И все же это был город, где ей чаще всего приходилось бывать. В радиусе двадцати с лишним миль от Громба обычно шла ее охота.
Она знала одно имя... вернее, знала его когда-то. Сейчас подзабыла. Но помнила, что человек, носящий его, в Громбе хорошо известен. Оружейник. Его клинки пользовались большим спросом.
Ну да. Только вот в Громбе она уже давно не была, да и раньше она никогда не искала встреч с этим человеком.
Может быть, что-то изменилось?
Она спросила о нем в трактире.
- Оружейник? - Трактирщик удивился, словно впервые услышал про такое ремесло. - Оружейник... - Он впал в задумчивость и, судя по всему, не собирался из нее вылезать.
Она катнула серебряную монету по стойке.
- Оружейник, - повторила она. - Оружие кует. Совершенно неизвестная в Громбе профессия, если не считать, что на каждой улице живут как минимум двое, а Железный Переулок - вообще не в счет.
До трактирщика наконец дошло, что женщина знает Громбелард и сам Громб не по слухам.
- Не понимаю, госпожа... - пробормотал он. - Плохо знаю Кону.
- Оружейник, - сказала она, на этот раз по-громбелардски; у нее был отчетливый армектанский акцент, но местным языком она, вне всякого сомнения, неплохо владела. - Мне нужен лучший оружейник в Громбе. Теперь ты скажешь, что у меня плохое произношение? - Она бросила еще одну монету. - У меня хорошее настроение... пока. Ну?
- Здесь живет несколько известных...
- Лучший. Понимаешь, что значит слово "лучший"? Корчмарь, ты или очень тупой, или очень скупой? Скажи прямо, может, договоримся?
- А если жадный? - елейно поинтересовался он.
- Это мне нравится! - обрадовалась она. - Держи за откровенность...
Его глаза стали масляными при виде трех золотых монет.
- ...а это за мое потерянное время, - заверила она, треснув по прыщавой роже с достойной восхищения силой.
Постояльцы, довольно-таки неприятного вида типы, аж подпрыгнули за ближайшими столами. Они с интересом следили за разговором и наконец радостно завопили, когда корчмарь, схватившись за щеку, грохнулся затылком о стену.
- Эй, красотка! - с хохотом бросил один из посетителей. - Иди на рынок! Там и спрашивай первого встречного из тех, что везде болтаются! Любой тебе укажет! У твоего оружейника неподалеку свой дом!
Она махнула рукой в знак благодарности. Когда она шла к двери, в зале все еще царило веселье. Кто-то по пути похлопал ее по плечу, кто-то по заду. Своего рода дань уважения.
- Красотка! - крикнул кто-то еще. - Давай вечерком сюда! Золото у тебя есть, в кости сыграем!
Взяв коня по уздцы, она двинулась к рынку.
Между прилавками с воплями носилась чумазая детвора. Их было полно везде, но на рынке, где много чего происходило, а порой удавалось кое-что стянуть, бегала целая орава. Она подставила подножку одному из сорванцов, а когда он грохнулся о землю, разбив себе нос, бросила ему медяк, задав тот же вопрос, что и трактирщику. Он показал пальцем, с которого слезал ноготь, раздавленный, видимо, недавно чем-то тяжелым.
- Веди! - приказала она. Щенок протянул руку, собираясь потянуть ее за собой, но она отшатнулась, отпихнув его сапогом. В Дартане она с таким трудом избавилась от вшей, что теперь у нее не было ни малейшего желания обзавестись ими снова.
- Держись подальше, жабеныш, - предупредила она.
Дом стоял на узкой улочке, второй от рынка. Прогнав мальчишку, она внимательно осмотрела строение, стараясь его запомнить. Потом ухватилась за колотушку.
Знаменитому оружейнику на вид было лет пятьдесят-шестьдесят, он был коренастым, пышущим здоровьем, хотя и не слишком высоким человеком. Он принял ее вежливо, но сразу дал понять, что любой гость, не являющийся клиентом, пусть даже женщина, и притом Чистой Крови, отнимает у него время зря. Она вспомнила беседу с корчмарем и подумала, что на этот раз пустых разговоров не будет.
