Задыхаясь, вздрагивая от каждой взрывной вспышки, взрывающейся внутри нее, она молилась, чтобы это никогда не заканчивалось, но знала, что не выживет, если скоро это не закончится.

— Я люблю тебя, Кэйт, — он вдруг застонал возле ее уха. — Боже, помоги мне, пара, я буду любить тебя до самой смерти.

Он любит ее.

В течение двух недель с тех пор, как пламя лихорадки свело их вместе, он не произносил этих слов. Она отдала ему свою любовь, шептала это каждую ночь, но никогда не получала ответа.

Она никогда не думала, что он полюбит ее. Они были спарены. Он был человеком реализма, практичности. Любовь не вписывалась в жизнь, которую он себе представлял.

Но он впустил в нее любовь.

Прижимая ее к себе, его освобождение наполняло ее, когда она в последний раз содрогнулась от удовольствия, он снова прошептал слова.

— Я люблю тебя, пара.

— Я люблю тебя, пара, — прошептала она в ответ. — Навсегда.

***

Прижав ее ближе, он зарылся в ее шею, его тело содрогалось от чистого восхищения, Дэвил почувствовал, что последний барьер внутри его души сдается под эмоциями, атакующими его.

Он любит ее.

Он любит ее всем сердцем, израненной душой и тьмой, которая слишком часто возвращалась.

И он заслужил ее.

Видит Бог, он заслужил эту женщину, это крошечное ирландское пламя, которое сожгло его сопротивление и украло сердце.

Все в замке, как и в окрестностях, шептало: «Она причитающаяся Дьяволу».

Душа Дэвила.

И каждая мечта, которая у него была.

КОНЕЦ