Основная задача любой разведки: военной, политической, дипломатической, экономической, научно-технической – информация высшего государственного, политического, военного и дипломатического руководства страны. Информация первична, и для потребителей информации не столь уж важно, в результате какой разведывательной операции она получена и кто ее добыл.

Поэтому любому историку при описании деятельности разведки важно в первую очередь исследовать, проанализировать и оценить информацию разведки. И показать читателю, если история разведки предназначена для массового читателя, как эта информация влияла на принятие конкретных решений на высшем государственном, политическом, военном и дипломатическом уровне.

У любого читателя, взявшего в руки подобное исследование, может возникнуть естественный вопрос: куда попала информация, полученная разведкой, осела ли она в папках архива, принята к сведению руководством разведки или вышла из стен управления и пошла «наверх»? А если пошла, то к кому? Кто из руководителей страны ее читал, как на нее реагировал и какие решения на высшем политическом, военном или дипломатическом уровне были по ней приняты. И от ответа на эти вопросы зависит то, насколько автору удалось полно и правдиво показать историю одной из разведок Советского Союза.

Нельзя строить историю разведки только на анализе и исследовании информации или на описании разработки и осуществлении разведывательной операции и биографиях участников этих операций. Очевидно, наиболее полной и интересной для массового читателя будет та история, где будут разумно сочетаться оба эти направления истории разведки. В истории разведки кроме биографий резидентов и разведчиков надо обязательно упоминать фамилии и биографии руководителей разведки. И здесь в истории Разведывательного управления на первое место выходит Ян Карлович Берзин – бессменный руководитель военной разведки на протяжении 15 лет межвоенного двадцатилетия.

История разведки – очень неудобная тема для исследователя. О разведке любой страны пишут только тогда, когда разведчик или резидент, особенно легальный, провалился, засветился, вышел из строя или был отозван. Тогда появляются статьи: хлесткие, рассчитанные на сенсацию в газетах, и более солидные и серьезные в журналах. И о разведчике начинают говорить. Говорят читатели, смакуя подробности провала, рассуждают историки, пытаясь понять влияние тех или иных ставших известными фактов на развитие исторического процесса. Но это в случае провала. А в случае успеха тщательно разработанной и блестяще осуществленной разведывательной операции, когда полученная ценнейшая информация и документы переданы на самый «верх», – полная тишина в прессе. На высшем государственном или дипломатическом уровне на основе полученной от разведки информации и документов принимаются важнейшие решения, пресса шумит о прозорливости руководителей государства и дипломатов. А разведка скромно молчит, отойдя в сторону. Документы об отлично проведенной разведывательной операции на десятилетия, если не навсегда, оседают в архиве разведки, и все затихает, и никто ни о чем не говорит – разведка выполнила свой долг перед страной. И если молчат о разведке, то, конечно, не говорят и о руководителях разведки, обеспечивающих безопасность страны и информирующих ее высшее руководство обо всех важнейших событиях в мире.

История советской военной разведки имеет точную дату своего рождения в открытой литературе. Это день, когда в центральных газетах были опубликованы первые статьи о советском военном разведчике Рихарде Зорге. Официальная версия, существовавшая до этого в Советском Союзе и утверждавшая, что у нас в стране разведки нет, а есть только контрразведка, рухнула. Стена молчания, совершенно неясного, непонятного и ничем не объяснимого, когда о нашей военной разведке писали журналисты и историки многих стран, рухнула.

Естественно, газеты и журналы в 1964 году заговорили не только о разведывательной группе Рихарда Зорге, но и о руководителе военной разведки и авторе разработки операции «Рамзай» Яне Карловиче Берзине. Его биография, конечно, очень скупая и неполная, знаменитая фотография, публиковавшаяся еще в начале 30-х, и все то, что до этого времени хранилось в сейфах специальных архивов с грифом «Совершенно секретно», попало на страницы открытой печати. И перед читателями 60-х годов из скупых строк газетных статей и официальных документов встал человек, находившийся на переднем крае невидимого фронта. Он защищал самое для него святое – первое в мире социалистическое государство. Его защита была для него целью жизни, и для этого он пожертвовал всем. В те годы для бойцов старой партийной гвардии и не могло быть иначе. Слишком большой была угроза войны, и руководитель военной разведки чувствовал это лучше многих. Отвести удар, выиграть время, помочь окрепнуть молодой стране – в этом была цель и смысл его жизни.

В любой стране биографии руководителей разведки – табу для историков. Исключение делают тогда, когда их сажают в тюрьму или вешают по приговорам международных трибуналов в Нюрнберге или Токио. Но это исключение из правил. Правилом является молчание об их жизни и деятельности и особенно их работе, а исключением – тщательно дозированные крохи информации. Если собрать, обобщить и систематизировать все то, что руководство ГРУ разрешило сказать в Советском Союзе о Яне Карловиче Берзине с 1964 по 1991 год, то на книгу, конечно, не хватит. Архив ГРУ закрыт наглухо, и оттуда невозможно получить ни одного документа, не говоря уже о том, чтобы заглянуть в личное дело Берзина. Следственное и реабилитационное дела Берзина, хранящиеся в Центральном архиве ФСБ, тоже закрыты для исследователей. К ним не подпустят даже его родственников, и никакие принятые в России законы о сроках давности 50 лет для рассекречивания документов разведки здесь не действуют. У ФСБ на этот счет свои законы. Поэтому ни о какой полной документальной биографии Берзина не может быть и речи. Вся надежда любого исследователя – только на то, что удастся найти в других архивах, собирая там по крупицам малейшую информацию о нем, сопоставляя ее с уже опубликованными данными, сравнивая, анализируя и исключая то, что противоречит обнаруженным документам о начальнике советской военной разведки.

Основой при попытке написать биографию Яна Берзина являются, бесспорно, документы, написанные и подписанные им. Они находятся в разных архивах, и при знакомстве с ними этот человек предстает иногда совершенно не таким, как его изображали писатели и журналисты в 60-80-х годах прошлого века. Поэтому для правильного понимания образа этого руководителя разведки каждый документ, под которым стоит его подпись, должен быть изучен, исследован и сопоставлен с другими документами, в которых показывается решение той же самой проблемы, над которой работал Берзин. Такое изучение документов – основа для более правильного показа читателю его жизни и, самое главное, деятельности на посту руководителя советской военной разведки.

Другой пласт материалов, дополняющих и расширяющих его биографию, – воспоминания людей, знавших Берзина, работавших с ним и хорошо помнящих не только начальника разведки, но и атмосферу того далекого времени. Таких воспоминаний немного, большинство людей, работавших со «Стариком», разделили его судьбу в Лубянских подвалах. Их воспоминания ценны тем, что при цепкой памяти профессиональных разведчиков они воссоздают дух эпохи межвоенного двадцатилетия и показывают нам, жителям XXI века, ту обстановку, в которой они жили и работали.

После первых статей о Рихарде Зорге скрывать то, что у нас имелась военная разведка, было уже бессмысленно. Вот он, герой-разведчик, со своей группой, вот начальник разведки, вот его ближайшие помощники: «товарищ Оскар» и «товарищ Василий» (Оскар Стигга и Василий Давыдов). Но информация о Берзине, появившаяся на страницах газет, журналов и книг за 27 лет до августа 1991 года, дозировалась очень тщательно. Разрешали подробно писать о детстве, юности, участии в революционном движении. Не возражали и против подробного освещения событий Гражданской, его роли в подавлении эсэровского мятежа и работы в Особом отделе 15-й армии. А вот потом следовало несколько сухих строк о 15-летней работе в военной разведке и подробное описание, особенно во всех очерках Овидия Горчакова, его пребывания на посту главного военного советника в Испании. И у Овидия Горчакова, и у других авторов, писавших о Зорге и упоминавших в своих книгах Берзина, его образ получался, конечно, только положительным, идеологически выдержанным в строгом соответствии с существовавшими тогда канонами верного ленинца, беспощадного борца с троцкистской оппозицией, ученика и продолжателя дела Железного Феликса, рекомендовавшего его в разведку.