- Печку?

- Да, печку, с моего первого курса так топим, иначе в комнатах вечно собачий холод.

- Для англичанина ты слишком обрусевший какой-то, не в обиду… Чай из самовара пьешь, печку дровами топишь… Ладно, завтра с утра приходи, думу думать будем. Я скажу, чтобы тебя пропустили.

- Спасибо, Степан Григорьич.

- И все-таки, какого же …лысого кубок выбрал не кого-то из моих ребят, а именно тебя? Что-то здесь нечисто… Ладно, сообщу в Москву, пусть там головы ломают.

Тем временем дискуссия кипела. Дамблдор недоумевал, почему моя фамилия вылетела из кубка не за Хогвартс, а за русскую команду, Флёр называла меня «маленьким малшиком», которому, дескать, сильно нужна эта тыща тугриков, мадам Максим что-то пыталась выговорить товарищу Никонову, который только отмахивался от нее, как от назойливой мухи. В конце концов слово вновь взял Дамблдор.

- Увы, ничего с этим не поделать. Имя Гарри Поттера вышло из Кубка, а значит, он примет участие в турнире, причем примет за команду России. Больше мы пока ничего не сможем сделать.

- Значит, тогда все в порядке? – радостно произнес Бэгман, которому, похоже, было глубоко наплевать и на турнир, и на его участников, лишь бы это приносило ему прибыль. – Тогда надо проинструктировать чемпионов, Барти, сочти за честь.

Мистер Крауч снова выглядел как после двухнедельного запоя.

- Первое задание – на отвагу, – монотонным голосом произнес он нам. – Поэтому мы вам заранее не сообщим, в чём оно будет заключаться. Храбрость перед лицом неизвестной опасности – чрезвычайно важное для мага качество… чрезвычайно важное… Это первое испытание состоится двадцать четвёртого ноября, и вы будете проходить его перед лицом всех учащихся школы и коллегии судей. Чемпионам не разрешается просить помощи у преподавателей. Чемпионам запрещается принимать от преподавателей какую бы то ни было помощь в целях выполнения поставленного перед ними задания. Единственным орудием, которое будет позволено иметь при себе Чемпионам, являются волшебные палочки. Информацию о втором задании Чемпионы получат по окончанию первого. В связи с тем, что участие в турнире требует огромного вложения сил и времени, Чемпионы освобождаются от годовых экзаменов…

Крауч завершил речь и повернулся к Дамблдору.

- По-моему, все? Вопросы есть?

- Стесняюсь спросить, – тяну руку я. – Мистер Крауч, а… допускается ли применение маггловских инструментов, не имеющих никакого отношения к волшебству?

- Знаете, мистер Поттер, я был бы очень удивлен, если бы это хоть как-то Вам помогло, – изобразил удивление Крауч. – Применяйте, сколько Вам будет угодно. Не вижу препятствий.

- Что ж, тогда на этом все. Чемпионы могут быть свободны, – объявил Дамблдор. – А мы тогда поговорим, обсудим детали.

Я двинул к себе, ничего не видя и не слыша.

Значит, все-таки это свершилось. П… Причем полный.

Значит, не миновала меня чаша сия. И через четыре недели мне нужно будет каким-то образом забороть дракона. А до этого выяснить отношение лично ко мне всей советской команды, как они-то отреагируют, что вместо них буду выступать я. Поддержка своего факультета… только если на своих подруг, наверное, и можно рассчитывать, ну еще Фред с Джорджем подсобят, эти хоть с чертом на сделку подпишутся, лишь бы Слизерину насолить. Хотя, змеенышей не любят все, авось и стерпят, что я играю центровым нападающим за сборную СССР.

Чуть не сбил с ног Дору. В последний момент увидел знакомое лицо, так остановился.

- Гарри, приветик! – как всегда жизнерадостно поздоровалась она. – Ну как? Что там стряслось? А то мне уже Сьюзен, Дафна и Астория на три голоса растолковали, что тебя мало того что чемпионом выбрали, так еще и за русскую команду.

- Сам не знаю, как и почему. Только приперся из леса, не успел сапоги скинуть, прибегает Сью и говорит, что меня, мол, сосчитали. Бегу туда, там мне МакКошка сразу предъяву вкатывает, не подложил ли ты, подсудимый Поттер, свинью под учебный процесс? Нет, говорю, откуда, я весь день в лесу дрова рубил. Нет, говорит, иди признавайся. Иду, там мне уже борода многогрешная говорит, не заявлял ли ты, Гарри, о своем участии, не просил ли кого? Да нет, говорю, на хрена мне это надо. Чуть отбился. В итоге французы сильно задрали нос, русский директор пообещал написать в Москву, чтобы там разобрались, что да как, а Дамблдор так, похоже, до конца и не поверил, что это не я сам придумал, а это вообще подстава чья-то. Только сказали на русский пароход прийти завтра среди дня, там будут наставления давать.

- Круто завернули! – подытожила Дора. – Значит, ты теперь не Хогвартс представляешь, а русских. А от нас кто?

- От Хогвартса – слизеринец Монтегю, который у них в этом году капитан по квиддичу. А от Шармбатона – вейла, ну, ты ее видела в Зале. Меня в ватнике увидала, так носик сморщила, что, мол, за чудо в валенках пришло. Что ж, вскрытие покажет… что смерть наступила от вскрытия…

- Злой ты какой-то, – хихикнула Дора. – Нельзя, что ли, помягче, все же девушка, хоть и вейла…

- Кто добрый был, Дора, тех сожрали давно, одни злые остались, – говорю. – Думаешь, мне это все сильно надо? Мне это участие как серпом по яй… ногам, да еще, видать, какая-то … хорошо поковырялась в кубке, раз мою фамилию даже не от Хогвартса, а от русских назвали.

В нашей общаге, вопреки моим ожиданиям, меня встретили по-хорошему.

- Ну, Гарри, хоть так, хоть так, но слизеринцам напакостить надо! – с ходу заявил Седрик. – Так что держись, мы с тобой!

- Спасибо на добром слове, – отвечаю. – Хотя, надеюсь, вам всем уже мадам Спраут рассказала, что я тут не при делах.

- О чем речь, как будто мы сами не видели, что ты вчера даже на завтрак не появлялся, а с утра пораньше взял топор и ушел в лес дрова рубить. А потом Сьюзен тебя весь вечер искала.

- Ну да, а я только к семи и пришел. Только возле печки устроился…

- И ты что, серьезно не собирался приходить на выбор чемпионов?

- Оно мне надо, после лесозаготовок-то? Как говорили умные люди, ничто так не радует глаз, как крепкий здоровый сон. Особенно после физической нагрузки.

- Так что не переживай, Гарри, если что, мы поможем!

На этой ноте и закончили. Я еще немного поболтал за жизнь со Сьюзен, Дафной и Асторией, мы попили чаю, после чего разошлись спать.

На следующий день, не успели мы позавтракать, как подошел один из вчерашних знакомых, кажется, звали его Жора Кузьмин из Пскова, и сказал:

- Гарик, здорово! Степан Григорьич просил передать, что слоны идут на север.

- Слоны идут на хер, – машинально отвечаю. – А кабинет Штирлица этажом выше.

- Так мы и думали, – говорит. – Тогда пошли, проведу.

- Пошли, – согласился я, сказав девчатам, чтобы ждали меня.

И мы двинули к пристани. Вблизи «Ленин» казался еще больше. Дымок теперь шел только из второй трубы, и был он намного жиже, наверное, основные котлы потушили, и топят только для отопления и камбуза.

Караульный у трапа ничего не сказал, пропустив на борт.

Поднимаемся по трапу на пароход. Жора доводит меня до четвертой палубы и говорит:

- Каюта четыреста тридцать восемь. Потом зайдешь к Степан Григорьичу, он тоже с тобой поговорить хотел.

- Зайдем, зайдем, тогда до встречи, – прощаюсь и иду искать каюту 438.

Нашел, стучусь. Оттуда, из-за двери говорят: «Войдите!»

Захожу. Каюта напоминает рабочий кабинет, стол стоит, на столе монитор от компа. За столом сидит офицер с майорскими погонами.

- Тащ майор, разрешите? – спрашиваю.

- А, это ты, Поттер, заходи, присаживайся. Будем знакомы, майор госбезопасности Кирюхин, особый отдел делегации СССР.

Сажусь на стул.

- Зачем вызывали, тащ майор?

Чекист смотрит мне в глаза.

- А то ты не знал. Давай, Вован, выкладывай, как ты дошел до жизни такой. Да-да, именно Вован, как тебя, судя по всему, звать по-настоящему, – добавил он, увидев мою сильно удивленную морду лица.

- К…как Вы догадались?

- Мы про тебя все знаем. Да оно по тебе и видно. Не англичанин ты ни фига, рязанскую морду твою не скрыть. Со скатерти-самобранки питаешься, печку в общаге поставил и дровами ее топишь, девушкам песни наши под гитару поешь, в ватнике и шапке-ушанке по улицам ходишь да в лес за дровами на печке ездишь. Матом ругаешься по-русски, да так, что наш боцман как услышал, так в блокнот записал особо забористые словечки да запомнить хочет. Да и ты сам только что обратился ко мне в точности так, как это делают у нас. Ну, а имя твое – это уже частность, я тебя, Гарик Вованыч, насквозь вижу. Так что давай, Штирлиц доморощенный, рассказывай.