- Что вы предлагаете? – прокукарекал Малфой. Фу-у-у-у, а откуда еще запах дрянной? Не только надул в штаны, так еще и наложил туда, что ли? Фу-у-у-у, позор джунглям, лорд-засранец, лорд-гавнюк, ха-ха-ха! Как на чистую воду вывели, так в штанишки и наделал!

- Предлагаем, чтобы ты убралась отсюда к Мордредовой бабушке и никогда более не подходила к домам Поттеров, Блэков, Боунсов и Гринграссов ближе мили!

- Я это просто так не оставлю! Вы меня не знаете, но вы меня еще узнаете!

- Пшшшел, петушара позорный, мать твою, здесь тебе не сортир! – мы с Бродягой профилактически ткнули Малфоя в спину стволами наших автоматов. Аристократу пришлось ретироваться к двери.

- Запомните, отщепенцы, – промолвил он, уже стоя на крыльце. – Сегодня я потерпел неудачу, но Малфои всегда получают то, чего хо…

Фразу он не закончил, ибо полетел с лестницы от хорошего пинка пониже спины, каковой довольно качественно отвесил ему Бродяга. Под наш веселый ржач напыщенный аристократ Малфой плюхнулся в большую лужу, не до конца еще высохшую после прошедшего накануне дождя. Побарахтавшись там, он вылез оттуда весь в грязи, любая свинья позавидует. Выплюнув случайно проглоченную лягушку, Малфой аппарировал прочь.

- Вообще, натура у него достаточно гадостная, – отсмеявшись, сказал нам Альфред. – У него хватит денег и влияния, чтобы добиться своего.

- Тогда весь мир узнает, как и чем он занимался в школе, – ответил Сириус. – Тогда я покажу Эми свои воспоминания, в том числе и сегодняшние, а за ней дело не постоит. Она мне не раз и не два говорила, что ей вся эта чистокровная шушера поперек горла стоит, сколько дел они ей уже развалили да заволокитили.

- Все покажем, – ответил Альфред. – Такой наезд я ему прощать не собираюсь.

Бродяга об этом так никогда и не узнал, но, пока Малфой барахтался в луже, я тайком от всех призвал «щучье веление» и приложил им напыщенного аристократа. Теперь он ничего не сможет вспомнить о произошедшем инциденте, все, что отложится у него в памяти, так это только постыдная неудача, постигшая его в доме у Гринграссов. Пришел, обделался, ушел, поскользнулся и в лужу навернулся.

Первого августа, после моего здешнего дня рождения, Андромеда отвезла меня в Косой переулок. Ехали, как водится, на такси, запас зеленого пороха для камина заканчивался и надо было купить новый, а аппарировать я еще не умел, щучье веление тут тоже не помогало.

Въезд в центр Лондона был почему-то перекрыт полицией.

- В чем дело? – спросила Андромеда водителя.

- Не знаю, мэм, вчера такого еще не было.

Заплатив, мы решили пойти дальше пешком. Лучше бы мы этого не делали!

Под памятником адмиралу Нельсону творилось нечто весьма ненормальное для мира настоящего, но прекрасно знакомое мне по прошлой жизни.

Вся площадь была заставлена палатками, ограждена кучами покрышек и самодельными лозунгами. Над палатками развевались флаги, начиная с флага Великобритании, и заканчивая знаменами и гербами давно забытых аристократических родов, некогда правивших в городах и замках. Лозунги были самыми разнообразными: «Кто не скачет – тот шотландец!», «Кромвель придет – порядок наведет!», «Шотландяку – на гиляку!», «Хайль живет Великая Британия!» и тому подобные заявления. Ну, точно Майдан в Киеве в году две тыщи четырнадцатом, двадцать лет тому вперед. Тем более что с английскими флагами, белыми с красным крестом, вполне себе соседствовали украинские жовто-блакитные, и западэнский тризуб стоял рядом с английским львом. Лозунги, кстати, тоже были вперемешку, на английском и на украинском. Там же хватало и белых орлов на красных щитах, и бело-красных флагов с надписью «POLSKA» [71]. Короче, сброд отовсюду. Поляков в Англии и в прошлый раз хватало, здесь же, наверное, еще и польский сейм в изгнании где-то ошивается [72], раз Польшу здесь после войны не создавали и Варшава здесь советская, а Краков чешский. Ну, а уж насчет поорать и почесать кулаки об чью-нибудь морду что в Польше, что в Галичине всегда специалистов хватало. Это ж не на заводе работать…

Прислушались к воплям, раздававшимся из-под колонны. На смеси украинских, польских и английских слов нетрезвая толпа вразнобой горланила:

Еще жива Британия, и слава, и воля,

Еще нам, братья-британцы, усмехнется доля,

Сгинут кляты шотландяки, как роса на солнце,

Заживем мы вольно, братья, на своей сторонке.

Душу и тело мы положим за свою свободу,

И покажем, что мы, братья, британского роду...

- Тетя Энди, давай убираться отсюда, причем побыстрее.

- А почему?

- Предчувствие у меня нехорошее. Если полиция не разгонит их к чертовой матери, они тут наворотят делов. Вон, написано, «Кто не скачет – тот шотландец!». Это они так к шотландскому референдуму готовятся. Там же, вон, и фанатские шарфы на палках развеваются, значит, футбольные хулиганы тоже здесь. Ох, большой кровью все это пахнет...

В «Дырявом котле», однако, творилось то же самое. Чуть ли не единственным, кто хранил спокойствие, был старина Том, все так же протиравший стакан за барной стойкой. А вот трое магов за задним столиком, явно перебравшие, нестройными голосами орали нечто наподобие воплей с трафальгарского майдана.

Ой, ты, Лизка-королева, старая ты кляча,

Зачем Англию продала клятым шотландякам?...

Чтоб вернуть нам ее честь, ляжем головами,

Наречемся Британии гордыми сынами...

- Том, они что, совсем...?

- Что? Ах, да, миссис Тонкс, они, наверное, сегодня были на Трафальгарской площади, знаете ведь, наверное, что там творится.

- Уже знаем, видели.

- Ну вот, были они там, пришли сюда, выпили, и давай песни горланить наподобие этой. Кромвель, мол, придет, порядок наведет.

Косой переулок был необычайно пуст, видимо, мы пришли за книжками одними из первых. Однако Боунсы и Гринграссы были уже здесь, и Сьюзен, Дафна и Астория после взаимных дружеских объятий и поцелуев в щечки буквально за уши затащили меня в кондитерскую лавочку, где я под веселый девчачий смех угощал всех мороженым.

На месте лавочки с артефактами, наганами и пулеметами теперь размещалось портняжное ателье. Так что, в отличие от прошлых лет, долго мы задерживаться там не стали, купили все необходимое и отправились домой.

Потом, уже дома, по телевизору посмотрели про весь этот беспредел. По всем центральным каналам шло одно и то же. Кто-то куда-то придет, чего-то там наведет, кто не скачет, тот шотландец, и так далее. Обитатели Майдана ходили буйными ватагами, размахивая щитами с изображением британского льва, польского орла или украинского тризуба, а то и с фашистской символикой, потрясали плакатами с номерами сотен самообороны. С импровизированной трибуны орал в жестяной матюгальник «голова самообороны Майдана от Лондонской Украинской Рады» некто Петро Поросюк, и восторженный вопль сотен луженых глоток был ему ответом: «Геть!», «Ганьба!», «На гиляку!» и так далее. Доморощенные нацисты тоже отметились, выступил лидер самообразовавшейся «Английской Национальной партии» некто Алекс Гресли, объявивший лозунг «Англия для англичан!», и ему орали не меньше. Причем на критику, раздававшуюся извне, из-за полицейских кордонов, какая-то особо ретивая бабуля с Майдана ответила: «Вы что, они же дети еще!»

Футбольные хулиганы орали свои кричалки, размахивая шарфами. Причем нигде более, кроме лондонского майдана, нельзя было видеть в одном строю фаната «Манчестер Юнайтед» с фанатом «Арсенала». В обычной, мирной жизни это непримиримые враги, а здесь – на тебе, пожалуйста, пьют пиво из горла и орут «Шотландяку на гиляку!» Незамысловатые, коряво придуманные лозунги пришлись по нраву всем, и все дружно скакали вокруг костров из покрышек, чтобы показать, что не шотландцы.

Тед, Андромеда и Дора смотрели на все это с расширенными от ужаса глазами. А вот мне при взгляде на лондонский майдан вспоминалось другое...

«Товарищи подводники! Сегодня, наконец, мы можем сказать, что свершилась вековая мечта украинского народа! Теперь мы свободны. Нам, гражданам свободной Украины, принадлежит это море, это солнце и эта благословенная земля. Нам больше не нужно быть чужой житницей и кормить голодного, ленивого, и к тому же пьющего старшего брата. Пройдет совсем немного времени, и наша страна станет славянской Францией, Канадой восточного полушария...» [73]