- А что тебе нужно?

- Мне нужна спокойная жизнь, чтобы вокруг были родные и близкие, а не восторженные поклонники. Чтобы я мог спокойно ходить по улице, не боясь попасть на прицел журналистам. Чтобы при виде меня никто не тыкал пальцем в мою сторону и не ждал чего-то выдающегося. Мне нужен свой дом, такой, чтобы хватило там места на меня, на ту, которая станет моей женой, и на наших с ней детей. Я обычный человек, манией величия не страдаю. Британия мне такого дать не может, здесь все, за редким исключением, видят только раздутый Дамблдором миф, и ждут, что я брошу всё и пойду их всех защищать неведомо с какого перепугу. А они типа за моей спиной отсидятся. Что они для меня сделали, чтобы я пошел их защищать?

- Что, разве всё так плохо? – иронично усмехнулась Беллатрикс.

- Именно что. Сириуса расспросите, он уже тут немного в курсе, какая здесь жизнь настала. «Чистокровные» как вертели всем, как хотели, до тех событий, так и до сих пор вертят. И, чует мое сердце, вертеть и будут, причем совершенно не важно, какой лорд будет главным – белый или черный. Того же Малфоя Старшего вспомните, на нем еще до падения фюрера клеймо негде ставить было, и деяний у него по нормальному закону с лихвой хватило бы на виселицу или же на романтический вечер с дементором, так нет же, откупился. Откупился, и продолжает теперь фактически рулить министерством, платит Фаджу зарплату, а тот гнет законы именно в ту сторону, как это нужно аристократам. Даже если министр и поменяется, это не изменит ровным счетом ничего, лорды как рулили, так и будут рулить, а пролетариату опять достанется шиш на постном масле.

- Белла, вспомни, ведь твой, так сказать, муж, он ведь тоже, хм, чистокровный, – вставил слово Сириус. – И его подельники, тоже ведь древние и благородные до ужаса.

- Родольфус… Когда я его в следующий раз увижу, то кастрация – это самое мягкое, что с ним случится! – загорелись огнем глаза Беллы. – Я сделаю все, чтобы отомстить им! И Лестрейнджу, и Дамблдору… и… – она судорожно кашлянула. – Что я должна сделать?

- Для начала – явиться с повинной лично к Эми Боунс. Я с ней поговорю по душам, она не должна тебя тронуть. А потом будем решать, куда убираться. Нюхом своим собачьим чую, они нам покоя не дадут…

Этого разбирательства я уже не увидел, поскольку Белла пошла сдаваться четвертого января, мне же второго нужно было возвращаться в Хогвартс.

На перроне вокзала Сириус увлек Амелию в сторону и что-то долго ей говорил, что именно – мы со Сьюзен в вокзальной суматохе не слышали. Наверное, все же о явке с повинной его младшей кузины. Шила в мешке было не утаить, Сьюзен о полуночной гостье уже знала. Дафна с Асторией – еще нет, но скоро должны были узнать.

Дорога прошла обычным путем, без обысков и происшествий, и дементоры, торчавшие у входа, все так же испуганно попятились при виде нашей компании.

А вот шестого января, в канун православного Рождества, магический мир опять взорвало. Как почтеннейшая и не очень публика могла узнать из газет, разыскиваемая преступница Беллатрикс Лестрейндж явилась с повинной лично в кабинет к Амелии Боунс, причем, вручив прошение, мирно сдалась и стала ждать своей участи. Допрос показал, что все убийства были совершены ею под влиянием сильнейшего ментального давления, следы которого были установлены срочно вызванным психиатром. По силе воздействия, как показало заключение консилиума, данный гипноз даже превышал печально знаменитый «Империус», бишь Первое Непростительное, и замкнут был на некоего Родольфуса Лестрейнджа, приходившегося сдавшейся супругом.

Это был серьезный камень в огород «чистокровных», поскольку договорные браки практиковали именно они. В той же газете сообщалось, что Сириус Блэк на правах главы рода и «по вновь открывшимся обстоятельствам» разорвал брак своей младшей кузины с бандитом и убийцей Лестрейнджем.

Беллу отпустили под залог по состоянию здоровья, а вот Родольфуса вызвали на допрос и узнали много нового, в том числе и про несуществующий уже брачный договор. Неделю спустя, тринадцатого, обоих братьев Лестрейндж осудили повторно и приговорили к высшей мере, в качестве каковой, напомню, здесь выступает свидание с дементором. Все имущество уничтоженного рода передавалось в род Блэк в качестве компенсации за моральный и физический ущерб. Белла же оказалась на воле, в качестве меры наказания ей назначили штраф в десять тысяч местных тугриков.

Выступавший председателем суда Фадж в тот же день подписал распоряжение об отзыве дементоров из школы.

Впрочем, сами дементоры по своей воле уходить отказались, и через пару дней снова слетелись всей ватагой на квиддичный стадион во время матча. Но в этот раз мы были наготове, и по сигналу мадам Спраут я снова врезал по тварям в капюшонах из своего «Максима». Сколько прибил – не знаю, на глаз не меньше десятка. Остальные пустились прочь.

Расправа над дементорами не осталась без внимания Дамблдора, вызвавшего меня на собеседование уже на следующий день.

- Здравствуй, Гарри, мальчик мой, проходи, садись. Лимонную дольку?

- Спасибо, сэр, я не голоден, – ответил я, избегая смотреть старому пердуну в глаза.

- Мальчик мой, объясни, почему ты вчера напал на дементоров?

- Потому что они не согласились уйти по своей воле. Пришлось подбодрить.

- Неужели на третьем курсе учат настолько мощной боевой магии, что ты смог убить двадцать восемь дементоров и обратить в бегство остальных?

- Осмелюсь доложить, во время вчерашнего инцидента магия не использовалась мной вовсе.

- Чем же ты так их…?

- Из обыкновенного маггловского пулемета, совершенно законно мной приобретенного и используемого. За дальнейшими справками просьба обратиться к мадам Боунс, все это делалось с ее согласия.

- Ты применил в борьбе с дементорами маггловское оружие? Но зачем?

- Как видите, господин директор, этот метод оказался достаточно эффективен. Сколько, Вы сказали, тушек было? Двадцать восемь? Вот Вам и результат…

- Меня порой пугает твоя необъяснимая жестокость. Почему ты так бессердечен? Ты должен научиться прощать врагам своим все то, что они делают.

- Если у меня есть выбор, кому помочь, друзьям или врагам, то я буду защищать друзей и постараюсь уничтожить как можно больше врагов. И их потери, в данном случае дементоров, меня волнуют меньше всего. Сдохли? Ну и поделом, нечего было к людям лезть.

- И, тем не менее, я призываю тебя к милосердию. Научись всепрощению, ибо только во всепрощении найдешь ты спасение свое и душевный покой. Когда ты поймешь глубину своих заблуждений, возвращайся снова. Иди, и не забудь того, что я тебя говорю.

Все это время я упорно старался не смотреть Дамблдору в глаза, изучая взглядом то убранство кабинета, то всякую магическую хрень, что стояла на полках книжного шкафа, то жердь для попугая, на которой сидел и нагло дрых какой-то ярко-красный птиц неизвестной мне породы, то на портреты каких-то стариканов, развешанные по стенам.

Рядом с попугаем, кстати, лежала Шляпа, от моего взгляда она проснулась и стала орать что-то матерное. Отпустив меня, директор стал пытаться утихомирить Шляпу, но, судя по еще долго продолжавшимся воплям, это у него получалось плохо.

- Пацифист хренов, – сказал я про директора, пока мы с мадам Спраут шли в свое общежитие. – Ежу в лесу понятно, что не врежь я по этим тварям из пулемета, они бы попировали на душах учеников. А ведь там и наши были! Нет же, б…, он все проповедует про всепрощение да милосердие, проповедник долбаный. Одни уже домилосердствовались полвека назад.

- Ты о ком, Гарри?

- Был такой человек, Гитлер его звали, он в тридцатые годы возглавил Германию. Курсом своим он объявил мировое господство, и занялся ускоренной милитаризацией. А заодно предъявлял претензии всем своим соседям, сначала Франции, потом Австрии, потом Чехословакии, а под конец всем остальным. Но почти весь мир сидел и спал в шапку, а английские и французские политики призывали всех остальных к милосердию и примирению – это же демократически избранный руководитель, вы что! Домилосердствовались до того, что Гитлер в тридцать восьмом сожрал с потрохами Австрию, в тридцать девятом Польшу, в сороковом Францию, а потом, в сорок первом, замахнулся на Россию. И только в России нашла коса на камень, а все потому, что русский вождь Сталин на сладкие посулы западных политиков не повелся. Вместо этого он построил заводы, сколотил сильную армию и дал бой, сначала остановив немцев, потом вышвырнув их из страны, а в конце концов прикончил Гитлера в его же логове. Так что, профессор Спраут, потому-то я всем этим обещаниям и не верю, что один раз такое уже было.