ГАРИК: Вам сказать, как есть, или немного приукрасить? Потому что лично меня меньше всего интересует то, как и что проповедует Дамблдор. Мои родители уже однажды поверили ему – и где они теперь? Вон, Сириус ему поверил, и отсидел двенадцать лет за преступление, которого не совершал. Не поймай мы настоящего убийцу, сидел бы и до сих пор. Так что это ещё большой вопрос, кто из них хуже – белый лорд или черный. Да что там сравнивать, оба они хуже! Что один всех несогласных с его мнением напрямую режет, как волк овец, что второй, который даёт так называемый второй шанс тем, кто его заслуживает меньше всего.
АЛЬФРЕД: Ты о чём?
ГАРИК: Вспомните-ка некоего Люциуса Малфоя, на котором еще в те годы клеймо негде ставить было. Если по закону смотреть, то его должны были повесить лет так за пять до падения фюрера. Потому что за последующие пять лет он еще несколько раз нагрешил на виселицу. Но откупился-таки, отродье плешивого ереванского ишака, и сейчас вполне себе респектабельный джентльмен. Хотя петух из петухов, вон, Бродяга не даст соврать, ему его кузина Нарцисса, в недавнем прошлом этого самого Люциуса супруга, рассказала-таки о сексуальных предпочтениях этого павлина.
АЛЬФРЕД: Бродяга?
СИРИУС: Ну да, меня так в школе звали.
АЛЬФРЕД: Так, значит, это ты... (сгибается пополам от смеха)
ГАРИК: Что такое?
АЛЬФРЕД (еле разгибается со смеху): Гарри, это же из-за шуток твоего крестного я познакомился с Джулией! Мародёры тогда утащили всю одежду у шестикурсниц Равенкло, и Джулия была среди пострадавших. Я тогда накинул ей на плечи свой плащ и помог добраться до ее комнаты, и столь неловкая встреча переросла в замечательный роман! Так что, Бродяга, выходит, мы неспроста тебя свидетелем на свадьбу позвали – значит, это тебе я обязан своей судьбой! Никогда не забуду!
СИРИУС: Так я не в претензии... (все снова дружно смеются)
АЛЬФРЕД: Так что дальше? Ты, Гарри, говорит что-то про Люциуса.
ГАРИК: А то, что, если фюрер воплотится обратно в жизнь, то Малфой будет среди первых, кто вернется под черные знамена. И дорвавшись до власти, начнет показывать везде и всюду, какой он крутой и как перед ним все должны приседать. Еще до того может дойти дело, что припрётся к вам в дом и потребует продать одну из ваших дочерей в жены его сыночку Драко, такому же напыщенному петуху, как и он сам. После чего ее будет ждать судьба Нарциссы, которую с самого момента её свадьбы не касалась мужская рука. Это в лучшем случае. А в худшем – надеюсь, участь Беллатрикс Лестрейндж все помнят?
АЛЬФРЕД: Так-так-так, дети, идите-ка вы к себе. Дафна, Астория, это не для ваших ушей. Гарри, проводи девочек. А ты, Бродяга, расскажи-ка нам поподробнее, что же там произошло с твоими кузинами…
Новая сцена, гостиная в доме Тонксов, надпись «28 декабря 1993 года». На часах одиннадцать часов вечера, но кто-то стучит в дверь.
АНДРОМЕДА: Странный какой-то визитёр. Одиннадцатый час, давно спать пора, а не по гостям ходить.
СИРИУС: Энди, давай мы с Гарри откроем.
Дверь открывают... в прихожую заходит какая-то закутанная в балахон фигура, по виду женская, колотящаяся от холода.
СИРИУС: Стой! Кто идёт?
НЕИЗВЕСТНАЯ: Сириус... Это ты...
СИРИУС: Белла? Ты?
БЕЛЛА: А кто же ещё, по твоему мнению...
Белла машет рукой, но без сил опускается на пол. Сириус подхватывает её, приносит в гостиную и укладывает на диван.
АНДРОМЕДА: Кто там в дверь ломился?
СИРИУС: Энди, ты не поверишь, но это наша младшенькая решила нанести нам визит.
АНДРОМЕДА: ЧТО?
СИРИУС: Вон, посмотри. Я её на диван положил. Укутал да руки обмотал одеялом, чтоб не колдовала. Да она даже и без сознания.
АНДРОМЕДА: Чёрт знает что! Как Беллатрикс нас нашла?
СИРИУС: Я-то откуда знаю? У меня единственный вариант, это то, что она искала кого-то, в чьих жилах течёт кровь Блэков, чтобы найти убежище. По крови ближе нас, да еще Цисси, у нее никого нет. Ладно, идите все спать. Гарри, дай мне автомат, я буду на шухере стоять ночью, чтобы в случае чего отбиться. Да и ты второй далеко не прячь.
Следующая сцена – та же гостиная, только утром. Белла просыпается.
БЕЛЛА: Где я?
СИРИУС: В доме родных и близких.
БЕЛЛА: Чего?
СИРИУС: В доме родных и близких, то бишь своей старшей сестры, её мужа и дочери, где в настоящее время ошиваемся также мы с моим крестником.
БЕЛЛА: ЧТО? Я В ДОМЕ ПРЕДАТЕЛЕЙ КРОВИ?
СИРИУС: МА-А-А-А-АЛ-ЧАТЬ! Чё орёшь, мать твою, сейчас мусора сбегутся со всей округи! Назад захотела?
БЕЛЛА: Ох, прости, Сириус, никогда бы не поверила...
СИРИУС: Ты ещё и не в то поверишь. Помнишь же, выпустили меня.
БЕЛЛА: Угу.
СИРИУС: Я нашел кузину Энди, и оказалось, что именно здесь обитает также мой крестник, он же Гарри Поттер, и это с его подачи меня выпустили.
БЕЛЛА: Это как?
СИРИУС: Это он, как оказалось, вместе с корешами Хвоста поймал. А тот и запел на допросе. Эми Боунс – знаешь такую? – мне УДО и подписала.
БЕЛЛА: Боунс... Ты ещё в школе за ней ухлёстывал.
СИРИУС: И сейчас продолжаю. Я как откинулся, сразу помолвку с ней восстановил. Летом поженимся.
БЕЛЛА: Почему ты меня не сдал?
СИРИУС: Я не крыса. Это Хвост у нас был крысой, а я всё же собака. Я наоборот, тебя вытащить да вылечить хочу.
БЕЛЛА: Как ты это сделаешь? После того, что творили мой муж с его братцем...
СИРИУС: Для начала разведу тебя с ним. Только вот в чем дело, для того, чтоб ты могла появиться на улице, тебе надо написать явку с повинной и явиться с ней лично к Эми. Она на нашей стороне и Фаджу тебя не сдаст. Оформит в лучшем виде.
АНДРОМЕДА: Как тебе вообще удалось бежать, Белла?
БЕЛЛА: Точно так же, как собирался Сириус, если бы его не выпустили. Он научил меня анимагии, я обернулась вороной и улетела.
СИРИУС: Из-за твоего побега, кузина, тут по всей Британии шухер стоит небывалый. Фадж, вон, дементоров школу охранять перевел, ну, это он так называет, «охранять». А в результате Гарри, чтобы их от себя отогнать, из пулемета по ним стрелял.
БЕЛЛА: Значит, это ты, Поттер, которого не смог победить Лорд. Теперь, выходит, тебя и дементоры боятся?
ГАРИК: Выходит, что так, мадам Лестрейндж.
БЕЛЛА: Не очень ты похож на того Поттера, которого я помнила по школе. Куда попал хоть?
ГАРИК: На Хаффлпафф.
БЕЛЛА: Джеймс был упрямым гриффиндорцем, преданным Дамблдору.
СИРИУС: Да уж, кузина, и за свою преданность он заплатил жизнью. А я – свободой. Как молоды мы были, молоды и глупы…
БЕЛЛА (смеётся): Значит, выходит, ты, Поттер, совсем не сторонник Дамблдора?
ГАРИК: Он ничуть не лучше того бесноватого фюрера, которого Вы именуете лордом.
БЕЛЛА: НЕ ОСКОРБЛЯЙ ИМЯ ЕГО!
СИРИУС: Белла, а ну прекратить!
БЕЛЛА: Ох, Сириус, прости, на меня иногда ещё накатывает. Так что ты говорил, Поттер?
ГАРИК: Лично для меня, что белый лорд, что чёрный, совершенно одинаковы, и никакой разницы между ними я не вижу. Оба хуже. Пусть сами друг с другом разбираются. А мы пойдём другим путём, как говорил великий Ленин, вождь русской революции.
СИРИУС: Крестник предлагает убираться отсюда в красный блок. Говорит, там ни Дамблдор, ни его антипод не достанут. Если что, русские надерут задницы обоим.
ГАРИК: Вот именно. Что же лично до меня, то мне абсолютно наплевать на все те великие цели, которые с пеной у рта отстаивает Дамблдор. Ему они зачем-то нужны, пусть сам за них и борется. А меня пусть оставит в покое. Тот миф, что он раздул вокруг моего имени, к реальному мне не имеет никакого отношения от слова «совсем». Мне вся эта великая слава совершенно не нужна.
БЕЛЛА: А что тебе нужно?
ГАРИК: Мне нужна спокойная жизнь, чтобы вокруг были родные и близкие, а не восторженные поклонники. Чтобы я мог спокойно ходить по улице, не боясь попасть под прицел журналистов. Чтобы при виде меня никто не тыкал пальцем в мою сторону и не ждал чего-то выдающегося. Мне нужен свой дом, такой, чтобы хватило там места на меня, на ту, которая станет моей женой, и на наших с ней детей. Я обычный человек, манией величия не страдаю. Британия мне такого дать не может, здесь все, за редким исключением, видят только раздутый Дамблдором миф, и ждут, что я брошу всё и пойду их всех защищать неведомо с какого перепугу. А они типа за моей спиной отсидятся. Что они для меня сделали, чтобы я пошёл их защищать?
