- Ты все понимаешь, - кивнул Макс, глядя не на меня, а в чашку с кофе. Я все понимала. Он рассказал, что там у них случилось. Как он сразу почувствовал, что Мариэль попала в беду. Как прибежал туда, где ее поймали. И нет, он не знает - кто. Просто - люди. Но она оказалась в клетке ангелшопа - сбежавший ангел ведь! Из лучших побуждений сделали. Как он позвал друзей, и они устроили митинг у витрины, как обычно. А он в это время ломился прямиком на склад, где стояли клетки с непроданными ангелами. Как вместе с ним золотокрылый черноволосый ангел ворвался, и как они ломали клетку. Как охрана магазина попыталась им помешать, вызвала полицию, и как быстро пришлось бежать. Мариэль была потрепана, кажется, еще пока ее ловили, а уж как выбиралась из клетки, так и вовсе...
- А потом твой Иннуэль подхватил ее и сказал, что отнесет к своему человеку, - улыбнулся Макс, - что ты поможешь!
- И адрес сказал?
- Ну... улицу и дом, - кивнул тот, - Сказал - желтый дом в квадратиках на улице возле парка, смешно, да? А квартиру я уже сам.... Я ж чувствовал...
Костяшки его пальцев побелели, когда на кухню вошла беззвучная Мариэль с неловко заломленным крылом. И положила ладошку ему на плечо. Она шепнула тихонько своему человеку:
- Не бойся.
Она шепнула это ему, а стало легче мне. Хотя, может, она шепнула это мне? Мне, а не ему? Потому что мои пальцы сжимали не кружку - а лазурный камешек. Все сильнее и сильнее. Стало легче - только для того, чтобы я смогла выдержать тяжесть предчувствия. Не закричать, не свалиться со стула.
- Не бойся, - попросил маленький рыжий ангел чужого человека. Меня. Мне было очень сложно не бояться. Потому что ощущение страшной беды накрыло меня с головой, а Макс выпрямился и поглядел на меня с ужасом. Что? Что!?
- Иннуэль, - сказала я, - Он попал в беду. Слышишь, Макс? Иннуэль в беде...
Ангелы не продаются. Глава 3. Иннуэль
- Иннуэль, - сказала я, - Он попал в беду. Слышишь, Макс? Иннуэль в беде...
Когда в чьей-то жизни случается настоящая беда, всё меняется очень сильно. Словно выключается большая часть ненужных мыслей, навыков, реакций. А включается кто-то очень могущественный, опасный и донельзя растерянный.
Наверное, у меня самой выросли какие-то крылья. Не хуже ангельских. Я не помню, закрыла ли я дверь - может, и Макс закрыл, он видел, где ключи, а оставлять маленькую Мариэль одну дома было рискованно. А может, так и осталась та дверь открытой. Мне было не до того. Я бежала, и я знала, куда бежать.
Вернее, не знала, не видела, не слышала - но что-то вело меня, и Макс отстал очень быстро. Душное небо давило темной пеленой на загривок, я почти не видела людей, мимо которых проносилась, я не видела светофоры и машины, но Город вел меня. Я ничего не боялась. Я разучилась бояться.
Мне пришлось понять, что такое ангелы - для нас, людей. Зачем они, для чего и почему. Пока я бежала - я понимала все, и про душу, и про смысл жизни, и про добро, и про зло. Это были даже не мысли. Это была моя жизнь.
Но я понимала, что самое непоправимое - происходит сейчас, вот прямо в эту минуту, растянутую на тот час, который мне пришлось потратить на поиски. И я очень поздно поняла, что бегу не к эпицентру беды. Что бегу по следам. Что восстанавливаю картину событий. Что расследую - чем же занимаются ангелы в свободное от своих людей время.
Если честно, я не знала, как оказалась на крыше самого высокого здания в Городе. Под ногами пружинил вонючий гудрон. Я видела, как над горизонтом мерцали тяжелые, литые молнии. На крыше стояла незнакомая девушка, зябкая и мрачная, и смотрела в небо. Она обнимала себя, подрагивала и куталась в легкую летнюю курточку. Ветер носил вокруг нее золотистое перо.
«Где он!»
Я не успела крикнуть. Девушка развернулась ко мне, уставилась на меня зареванными глазами и крикнула.
- Да не буду я! Не буду я прыгать! Достали все... - а потом сорвалась с места, и промчалась мимо, плача и ругаясь. Я не успела ее поймать. Она скрылась в дверях, ведущих в здание, а я подошла к краю крыши. Весь Город на виду. Кружатся в небе стаи птиц, снуют внизу люди. Мой взгляд приковали к себе две машины, окруженные людьми и полицией.
Минуту спустя я была там. Город сжимался и разжимался беззвучной гармошкой, и я уже знала, что с людьми, попавшими в аварию, ничегошеньки не случилось. Мне даже не нужно было искать глазами в воздухе золотистые перья. Я даже не обращала внимания на ветер, качающий подмигивающие фонари. Они посходили с ума и зажигались в дневных сумерках близкой грозы. Или мне так казалось.
Я заглянула в лица людям, живым и целым, бездумно улыбнулась разбитым фарам машин, увидела суровые лица полисменов. Отвернулась от них. Сделала шаг.
И оказалась у какой-то ограды. Меня сжало в комочек, и я глухо застонала, разглядывая перья, перья, перья. Над головой громыхнуло. Алая тень пробежалась по земле, и исчезла. На земле расплывалась нелепая белая лужа, я не сразу поняла, что это молоко, а рядом валялся треснувший пакет. У ангелов - ярко-алая кровь, где она? Ее тут нет? Не вижу, только жаркие черные ожоги на асфальте и сгоревшая трава у ограды. И перья. Я подняла одно перышко, сжала в ладони - оно рассыпалось золотистой пылью.
Иннуэль.
Я затравленно оглянулась. Ничего, никого, пустой переулок. Впереди высился небоскреб. В небоскребе жила Эля. Я какое-то время разглядывала небоскреб. Потом пошла к нему. Наверное, потому что едва ли не в следующее мгновение я уже стояла у входа в здание, а мимо меня на всех парах пробегала изумрудная Вика с выпученными от ужаса глазами. Она меня не заметила, а я не стала ее останавливать. Просто проводила глазами. Что-то во мне очень сильно изменилось. Наверное, мое кино превратилось в психологический триллер.
- Эля? - спросила я, стоя в дверях квартиры своей подружки. С пронзительным лаем прямо мне под ноги выскочил щенок.
Щенок? Эля недолюбливала собак. Я отрешенно отметила, что у щенка - кровь на ухе. Сознание отказывалось видеть, что уха почти нет. Но щенок жизнерадостно лаял, и прыгал, и мотал хвостиком.
- Это ненастоящий ангел! - визгливо сказала Эля, ссутулено показываясь в дверях комнаты. Она была бледной, руки ее, которыми она цеплялась за дверь, дрожали, и на судорожно сжатых пальцах была кровь, - У настоящих ангелов крылья не отваливаются! Да, Пинки? Да, мой маленький?
Дворняжка, которой меньше всего на свете подходило имя Пинки, подскочила к Эле, и принялась жалобно тявкать. Эля подхватила собачку на руки и уставилась на меня расширенными и совершенно безумными глазами. Пинки лизнул ее в щеку. Он был маленьким, глупым, но добрым.
Я медленно шла на нее. Она отступила. Пропуская меня.
- Твой Минки - ненастоящий, - прошипела мне в спину, - Слышишь, подружка? Подделка. Тупая подделка, Пинки, скажи ей.
Иннуэль лежал, скорчившись, в кресле. Такой маленький, хрупкий и белый, что мое сердце сжалось в маленький хрупкий белый комочек, и даже не пыталось разжаться. Мой мир стремительно превращался в кошмар, в котором не было места ни Максу, ни работе, ни магазинам и ангелшопам, ни кофе в кружке и молоку с медом. И даже сломанному крылу Мариэль не было в мире места. Зато было место двум алым полоскам на тонкой белой спине.
- Что ты с ним сделала? - это я сказала? У меня, правда, такой голос? Я стояла перед креслом, я уже сидела перед ним на коленях, и прикасалась к ледяному плечу. И не сразу услышала яростный визг, глухой и страшный.
- Ты совсем офигела? Я сделала? Я сделала, да? Я его у забора внизу нашла, слышишь меня? Ты меня слышишь? Я даже не видела, кто! Не видела, иначе я бы! Уж я бы... - она дергала меня за плечо, и я шаталась, не оборачиваясь. А она все говорила, говорила, говорила. Как шла домой из супермаркета. С молоком и вином, вот смешно, да? И с конфетами. Потому что Вика - в гости. Как потом Эля услышала голоса и лай. Как поспешила туда, потому что она была храброй девушкой. И могла за себя постоять, если что. А потом она молоко уронила. А вот вино - нет. Лучше бы наоборот! Как услышала лай. Как прибежала. И нашла Пинки.
