— Нет… — уже рыдая ответил Гэбриель.

— Вы изнасиловали свою жену, чтобы избежать тюрьмы, поженились.

— Да…

— Вы регулярно причиняете ей физические побои. Унижая её при ребёнке.

— Да! — орал мужчина, плакал, ему было невыносимо больно от осознания того, кем он является.

— Вы изнасиловали шестнадцатилетнего подростка Элизабет Бейгинсел лишь за то, что она отказалась с вами знакомиться. Ровно два года назад. Но, имея связи в бизнесе наркотиков, подкупили следователя.

— Боже, да… Да, это сделал я! Я признаюсь в этом! Только прошу вас, остановитесь!

— Зачем? Мы ещё и не начинали. — словно усмехнувшись, женщина положила на стол ПК. -Как вы думаете, вы заслуживаете смерти?

Он никогда не думал об этом. Да, он убивал, убивал многих, и чаще всего ему это сходило с рук. За свои сорок восемь лет он натворил много страшных вещей. И оглашённый список был лишь малой частью, каплей в море. Наверняка эта женщина прекрасно это понимала.

— Мою судьбу решит судья и присяжные.

— Аха-ха-ха-ха, — комната наполнилась смехом, который был пропитан ядом. — Судья? Присяжные? — её рука, словно клешня, схватила его за горло и притянула его к тьме, где свет умирает. Мужчина ощущал этот взгляд. Этот сладкий запах смерти. Но боль в руках была сильнее его самого. Мужчина заныл, с трудом сдерживая крик. — Ты не имеешь права умирать после всего совершённого. Ты лишь личинка, что копошится в гнилом мясе. Из тебя вылезет лишь муха, которая будет пожирать дерьмо и плодить своё потомство. Но даже такие, как ты, необходимы обществу. — она отпустила его.

Голова закружилась, дыхание постепенно выравнивалось. Он не знал, чего ожидать от своего собеседника.

В комнату вошли ещё двое. Свет из коридора прорвался внутрь, и первое, что он увидел — была она… Огненные короткие волосы, хищное, но аккуратное и даже молодое лицо. А её глаза… Теперь он узнал, кто сидел перед ним.

Его мир рухнул.

— Будет забавно, — улыбнулся худощавый человек.

Она словно Бог, что сидел в окружении всадников апокалипсиса. Тот, что обратился к нему, был тощий, его лысая голова была покрыта уродливыми шрамами. Левый глаз отсутствовал. Рубашка была расстёгнута, выступали рёбра. Также он обладал нездоровым бледным цветом кожи. Он держал в руках металлическую «штучку», которая издавала омерзительные щёлкающие звуки.

— Знаешь, чтооо это? Это крокодильчик, его ещё называют щелкунчиком. Бооооже, кааак это больно. — он вложил палец Гэбриеля Рэннона в штучку. Хруст фаланги послужил истошному крику Рэннона, — Знаешь, сколько костей только в кисти? Больше, чем ты думаешь! И мы отыщем их все!

— Хватит, хватит, хватит! Я сделаю всё! Всё, что скажите!

— Так быстро? — разочарованно удивилась Мойра, — Мы даже не начинали, Гэбриель.

Второй мужчина был афроамериканцем высокого роста, обладатель невероятной мускулатуры. Словно скала. Он смотрел на него, словно человек на колорадского жука. Третий же сидел рядом и курил. Судя по запаху, ментоловые сигареты. Он встал, позволил сделать затяжку. Положил сигарету на стол. — Хороший табак?

— Очень! Это лучшее, что я курил в своей жизни!

— Хорошо, — спокойно продолжил третий, — Отвечай на наши вопросы, и, может быть, я позволю тебе покурить.

Понимая, что живым ему не выйти, Гэбриель зарыдал, завизжал, словно ребёнок, с удвоенной силой.

— Ты закончил? — Мойра не скрывала своего недовольства, — Мне уже порядком надоели твои вопли. В школе ты был совсем другим.

— Завозите, — негромко прикрикнул третий. Его лицо так и не было открыто.

В комнату закатили каталку. На ней было много чего. И это не предвещало ничего хорошего.

— Смотри, — он указал на хирургические предметы, — Здесь всяческие железные штуки, ими можно превосходно резать мышцы, сухожилия. Незаменимые инструменты. Правда, не стерильны, как и всё, что здесь находится… А это используют для пункции. Здесь шприцы с разными психотропными веществами, от которых кайфа ты не получишь, прааавда. — улыбнувшись, он продолжил. — А это плоскогубцы, видишь? Превосходное изобретение человечества! Универсальный предмет. Им можно не только вырывать гвозди, не правда ли? А это, — он указал на продолговатый металлический предмет. — Гвоздь, он спешит на встречу с твоим глазом.

Последнее, что видел правый глаз Гэбриеля, это медленно приближающийся гвоздь. Больно не было, но сам факт, что кусок металла торчит в твоём глазу, обескураживал. Третий протирал грязным платочком вытекающую жидкость. Первый ехидно смеялся, словно дожидаясь, когда будет его очередь.

— Ты думаешь, для чего мы закрепили твою голову? — смеялся первый, — Некоторые особо умные клиенты в таком случае ударяются головой об стол, но мы же не можем тебе позволить отлынивать от кайфа? Вспоминай, скотина! Это ты делал и с другими. — весело смеялся первый.

— Боже, Боже, Боже…

— Не стоит его беспокоить. У Бога и без тебя забот хватает, — докурив, третий взял шприц, -Эта красненькая жидкость придаст тебе сил. Конечно, есть куча побочных эффектов, но раньше положенного нам времени ты не сдохнешь.

— Ничего не хочешь нам рассказать? — устало обратилась Мойра.

— Чего вы хотите?

— Я хочу есть, — задумался третий. — Не отказался бы от сэндвича, — он улыбнулся.

— Сумасшедший! Жрать человечину!

— Ну… Ты меня варваром не делай. Да и не стал бы я есть мясо, пропитанное наркотиками и алкоголем. — третий всадил иглу в вену. — У тебя есть минуты три, пока оно не начнёт действовать, — он взял второй шприц, — Это героин. Высшего качества. Расскажешь нам кое-что, и я позволю тебе покайфовать. Идёт?

— Чего… Чего вы хотите знать… Твою мать. Чего?!

— Ты — шестёрка на побегушках больших рыб, — впервые подал голос чернокожий. — Но ты превосходно осведомлён. Информация. Вся, что есть.

— Так вам нужна власть в регионе?! — опешил Гэбриель, — Почему сразу не начали с этого?! Вы из меня ёбаного наггетса сделали!

— Ещё нет, — продолжил третий.

— Но это поправимо, — заржал первый.

И он рассказывал. Медленно, борясь с мучительной болью. Рассказывал абсолютно всё и на всех. Годами он собирал компромат на каждого по крупице, мечтая продать эту информацию разным фракциям. Молча и с наслаждением наблюдать грызню, а позже самому подмять под себя всю Ирландию. Возможно, и всю Англию. Но судьба распорядилась иначе, возможно, это шанс выторговать свою жизнь. Сильный поглощает слабого. По такому закону здесь все и живут.

Периодически ему протирали глаз, гвоздь достали и просто бросили в коробочку. Мойра была удивлена услышанным, чернокожий задумался, а третий периодически задавал уточняющие вопросы. После получения ответов смотрел на Мойру, кивая головой.

— А парень не промах. Мы этого действительно не знали. Что ж, — он посмотрел на О’Доран, та кивнула, — Ты честно заработал свою дозу.

Он взял шприц и вколол в вену спасительную жидкость.

— Спасибо, спасибо… Спасибо… — медленно закрывая глаза, он уронил голову на грудь.

Третий прощупал пульс. Обрадовавшись его отсутствием, стал убирать инструменты.

Нет, оставлять жизнь этому подонку не было в их планах. Информация, которую они получили, была крайне полезна для их дальнейших действий. Он же будет полезен даже в виде трупа.

— Переломаешь ему все кости, — чернокожий обратился к первому, затем добавил третьему, -А ты позаботишься о том, чтобы его труп стал предупреждением для всех, кто считается себя здесь хозяевами. Пора брать ситуацию в свои руки.

— Как прикажешь, Аканде.

— Мойра?

— Да, пора. Мне уже порядком надоело это место.

— Что ж, джентльмены, — встал третий, — У нас с приятелем куча работы. Приступим?

— Разумеется.

Лондон, неделю спустя

Девушка-репортёр вела прямую трансляцию с протестов в Лондоне. Сотни тысяч людей вышли в знак солидарности последней волне убийств криминалитета.

— Карма, либо кара Божья? Страну охватила волна бесчеловечных, аморальных преступлений криминального мира. Тысячи людей были повешены и посажены на кол по всей стране. Над телами висели таблички с перечисленными преступлениями в прошлом. Как сообщает информативное ведомство, все убитые когда-либо работали в криминальной сфере. На счёту убитых грабежи, насильственные действия над людьми, продажа и распространение наркотиков, оружия и людей. Полиция разводит руками, поскольку ничего сказать не может. Системы видеонаблюдения не засняли ни одной совершённой казни, которые, в свою очередь, совершались и в общественных местах.