Было ничего, а с появлением Свон, явилось что-то, чего сейчас не стало. Собственно, как и самой Эммы.
Где проблема? Нет проблемы.
Ну, только если не считать малюсенького упущения, ничем не названного, но по-прежнему бегущего, — время.
Алкоголь все-таки выводится из организма, но он по-прежнему остается тем, чем несчастные люди себя травят, а работа не может длиться вечно, как и то самое забытие, которым ты постоянно пытаешься спастись, которое лишь иллюзия для твоего организма. Ты в нем блуждаешь, а потом, рано или поздно — лучше конечно рано — приходишь к выводу, что так проблемы не решаются.
Но сейчас, до этого еще не дошло. А пока, твоя старшая сестра, внимательно наблюдает за тобой, под покровом дня и ночи, как личный охранник — секретарь — или твой личный постоянный собутыльник. Казалось бы, грех не иметь такую сестру, которая не возмущается и молча притаскивает тебя домой, чуть ли не на себе.
Что ж, пожалуй, у всех бывают взлеты и падения, но в падении своей сестры, Зелена явно нашла виновника, что не скажешь о Реджине. Она все еще хранила письмо и, в тайне, по несколько раз на неделе, а то и на дню, перечитывала его, пытаясь найти скрытое послание, найти подсказку, ту самую причину и, наконец, найти виновного. Узнать, кого винить: себя или все же ту блондинку, которая совсем скоро станет незнакомой или же временно забытой, под слоем градусов.
Но, кажется, сегодня только та блондинка и будет преследовать Реджину каждую минуту этого дня, а может и следующего, а потом ближайшую неделю, месяц, год.
Утро не задалось с самого начала. А началось это с открытых глаз. Мощная боль, будто гроза в черепной коробке, одолевала только что очнувшееся тело. Глаза нещадно резало при каждом взгляде на мир, да даже если их не открывать, они были такими сухими, что казалось, будто в глазницы насыпали толченое стекло.
Реджина искренне надеялась, что не бутылочного стекла.
Надеясь на несусветное чудо и еле мотнув головой, с огромным желанием повернуть все тело, она смотрит на пустую прикроватную тумбу. Не то, чтобы там что-то когда-либо лежало, но насколько она помнит, со вчерашнего утра, лампа там точно была. Продолжительное время продолжая, с еле разлепившимися глазами, пялиться в ныне пустое пространство перед собой, ее взгляд, наконец-то, забороздил по просторам темной комнаты. В ее голове не состыковывалось почему же так темно, хотя внутренние часы организма говорили, что сейчас утро, если уже не обед. Так ничего и не поняв, она повернула свою голову, теперь уже вместе с телом, в другой бок, начиная штудировать пространство с открытой дверью и волосами.
Ничего не соображая она соскочила с кровати, к счастью для себя, не разбудив хозяйку длинных и пышных волос. Судорожно, Реджина начала искать свои вещи, опасаясь, что она забрела не туда и осталась в кровати не с той. Казалось бы, чего так переполошилась? Обычный одноразовый секс, с кем не бывает? Да и попасть в неловкое положение, потом с ребенком на руках, не получится. Так в чем же проблема?
Как только Реджина доходит до приоткрытой двери, ее сознание начинает просыпаться. Несколько отстав от собственного тела, оно начинает накатывать всё сносящей на своем пути лавиной. И Миллс настолько плохо от этой лавины, что она готова, распластавшись на полу, ждать своей смерти, что она и делает. Только вот смерть ее приходит в виде осознания. Осознания того, что она чуть не решила сбежать из собственной квартиры, при том, что ее сосед по кровати — ее сестра.
Ну, конечно, как можно вообще с кем-то перепутать этот ядовитый рыжий цвет, который постоянно перед твоим лицом? Казалось бы — никак, но алкоголь, исходящий из организма, говорит, что такое допустимо.
Долго обвинение самой себя в такой малюсенькой оплошности не продлилось и, резко подлетев с пола, Реджина, на каких-то, только себе известных, радостях, рванула обратно в постель, приземляясь прямо на сестру. Мягко и удобно, и тепло. Даже от прямого контакта своими заостренными коленями в чужое тело, все равно мягко. И что действительно интересно, никакого возгласа. И вот тут уже по настоящему стоит испугаться, но не сонной Реджине, которая уже лезла под покрывальце в надежде обнять свою сестру и подарить ей тепло. Вот такой вот приступ любви. Ее разочарование было настолько велико, когда она поняла, что она одна в кровати и единственное, что могло перекрыть это разочарование — глубочайший страх. Конечно за сестру, но за себя был куда сильнее.
«Что со мной происходит?» — Наконец задалась вопросом Реджина, соскакивая с кровати, как ошпаренная и снова сфокусировав свое зрение на пустом месте и клочке чего-то рыжего. Как бы странно это не было, да и почему бы это рыжее Чудо не проснулось от скачка Реджины на кровать, но сейчас это рыжее нечто издало писклявое «мяу». Миллс же от этого звука попятилась, понимая на самом деле, от чего страдают ее глаза и что это никак не связанно с блондинкой, которой сейчас вообще нет, и которая больше не существует для Реджины или для мини семьи Миллс, или для всего Сиэтла. Ну или вообще во вселенной. Может, Свон и не должно было быть в их жизнях, и она пустая трата времени. Ладно, на данный момент, Док хотела себя ударить по голове за такие мысли, а еще больше, она хотела быстрее бежать, кричать на весь дом имя Зелены и вспомнить название таблеток от аллергии.
Ни то, ни другое не вышло, но это нестрашно, ведь всегда можно было добежать до аптеки, когда ты проснулся уже в одежде, а по пути можно и прическу подправить.
Кажется, сейчас неважное утро выдалось, ну или вечер, или что сейчас было, потому что ей видимо что-то глаза загородило, ибо резко темно стало, после открытия двери.
Немного погодя, Реджина начала медленно отходить назад и ведь лучше бы она делала это с закрытыми глазами или шла вперед, потому что увиденное не понравилось бы никому. Как предполагалось, Реджина должна была испугаться, но она же подумала что все это бредовая шутка и даже не хотела обращать внимания, но потом испуганный вопль, инстинктивно заставил ее следом издать такой же. А затем, когда рука коснулась ее лица, тогда она уже почуяла липкую субстанцию на лице, и когда рука отодвинулась, она уже имела не только предположения, но и явные очертания своих предположений. Правду она говорила людям, — «мысли материальны» — хотя сама не всегда в нее верила. Теперь поверила.
Перед ее взором, прям в дверном проеме висело то ли чучело животного, то ли настоящее животное, чей живот был вспорот, кажется, с настоящими висящими кишками.
— Реджина, кажется, стоит это все убрать.
Миллс, которой даже в голову не взбрело ответить, какое-то время пыталась собрать свои мысли в кучку, не обращая никакого внимания на сестру. Моргну, и выйдя из оцепенения, она разворачиваясь с большими стеклянными глазами, смотря на Зелену:
— Может копов? — низким хриплым голосом.
— Никаких копов, ты себя видела вообще? Да может вообще малыши к Хэллоуину готовятся, пошутить решили, чего шумиху наводить зря, — беспокойно говорила Зелена, собирая себя в руки и мельтеша по всему этажу в поисках чего-нибудь, что бы ей помогло убрать это чудовищное видение с доборов над дверью или заранее вырвать свои глаза минутой ранее, чтобы никогда не видеть эту ужасающую картину.
Реджина не понимала поведения сестры, да и черт с ней. Где-то в области бокового зрения что-то пронеслось, и она стала внимательно наблюдать, присматриваясь и ища что-то или кого-то, кто заставил ее испытать тревогу.
Пока Зелена пыталась навести порядок, даже там, где он уже был, Реджина незаметно покинула дом, спускаясь по ступеням и оглядывая оживленную улицу. Ветер обдувал пустые кусты, шевеля их руками, и выглядело это так не на шутку ужасающе, будто те молили, чтобы им помогли. Как и Док, внутренне. Внутренне она тоже молила, чтобы ей помогли. Может спасли, как и ранее.
Миллс-младшая, наконец-то нашла источник, ранее зарегистрированного ее зорким глазом, движения и решила последовать за ним, не смотря по сторонам. У нее появилось неописуемое желание подобрать эту живность, будто той, что у нее дома на кровати спала — если же это не очередной обман зрения — было мало. И в то время, как Зелена, наконец-то, обнаружив пропажу, в ужасе застыла, пытаясь выдавить хоть слово, Реджина шла прямиком в лапы смерти.
