Хиен взяла меня за руку, сплетая наши пальцы. Этот человек, такой жизнерадостный и по-летнему солнечный, она никогда не дает мне грустить, верит в меня, что бы не случилось. Мы познакомились еще в начальной школе, и Хиен пережила со мной все невзгоды и потери, но только одну смерть я до сих пор не могу осознать: Ун Черин. Дядя… В голове плотно засел его образ, с покрасневшим лицом, вздутыми от напряжения венами на шее. По ночам мне часто снились наши встречи в той злополучной библиотеке, на заброшенной площадке, где храброй смертью пали оператор и осветитель. BigHit слишком трепетно отнесся ко мне, к моему участию в этом клипе… Не переносись бы премьера на апрель чуть ранее, возможно, меня бы заменили и забыли, чего я, собственно, и хотела изначально.
Но Чонгук, его нежный, полный трепета поцелуй, Тэхен, вечно улыбающийся, лучезарный Хосок, милый и такой внимательный Чимин, Намджун и Джин, чья взрослость и ответственность видны не по годам… Юнги. Мин Юнги, его силуэт я до сих пор пытаюсь разглядеть в толпе, но каждый раз с горечью в сердце отворачиваюсь, пряча слезы. Эти парни, они… изменили мою жизнь, заставили посмотреть на мир по-другому… И череда смертей, в которых я неизменно ищу свою вину, опускаются лишь шрамом на сердце, но больше не кровоточат, не ноют, как правое плечо, что давно уже зажило. Когда встречаешь людей, способных поменять тебя – поддайся, вступи на тропу их течения, и тогда, наверняка, и на твоей улице раздастся запах благородной вишни.
- Лин? – Хиен потрясла меня за запястье, испуганно всматриваясь куда-то позади. – Это что, Шуга?
- Что? – я обернулась, шире открывая глаза, чтобы разглядеть знакомый образ. – Где?
Дверь кафе открылась, громко зазвенели колокольчики над проемом: сначала зашли несколько людей с фотоаппаратами в руках, а следом зашел… Мин Юнги. Я резко встала, не поверив своим глазам, что даже рот приоткрылся от удивления. Парень остановился, посмотрел по сторонам и, заметив нужный столик у окна, направился в мою сторону. Позади беспрестанно отдавались гулким звоном щелчки фотокамер, шелестели страницы блокнотов. Юнги подошел ко мне вплотную и, не дожидаясь приветственных слов, прильнул к губам.
Что ты чувствуешь, когда стоишь на краю обрыва, а перед тобой расстилается сказочный пейзаж высоких гор с чуть заснеженными вершинами, густой заросли деревьев, чьи макушки чуть качаются под дуновением прохладного, свежего ветра, проносящего с собой откуда-то издалека запахи прелых фруктов, соленых волн? Спокойствие, благоговение, словно по коже бегают тысячи мурашек, и терпкий аромат заполняет легкие, а за спиной распускаются белоснежные крылья, и кажется, вот-вот прыгнешь вниз, и эти крылья унесут тебя вдаль, к берегам. И сейчас, такие уже по-своему родные, до тремора чувственные, озябшие пальцы нежно касаются моей спины, и нос щекочет знакомый шлейф мяты, мужского одеколона. Юнги терпелив и чуток, его губы осторожно сминают мои, и язык аккуратно вторгается, сливается в танце. Его движения плавные, как тогда, когда мы лежали на его кровати, обнявшись, и тот кроткий, но до боли необходимый поцелуй в больнице – все смешалось, и, казалось, кроме нас двоих никого не существовало.
Все посетители замерли, затаив дыхание, и бесшумно снимали происходящее на камеры мобильных телефонов. Юнги отстранился, поглаживая ладонью мою щеку, по которой чертила дорожку маленькая слезинка. Парень стер ее и улыбнулся, заставляя мои щеки залиться багровым румянцем.
- Давай сбежим, - прошептал он, сжимая мои пальцы. – Вдвоем.
Я кивнула и побежала прочь, прихватывая сумку с личными вещами. Хиен лишь пожала плечами и протяжно выдохнула, всматриваясь в наши стирающиеся в лабиринте улиц силуэты.
