— Дженнер. О, боги.

Звук ее голоса мгновенно разрушил чары. Он уже не был таким агрессивным мужчиной. И одна ошибка его прошлого не будет диктовать его будущему. Слова давно умершего вампира больше не влияли на него. Сердце Дженнера воспарило, когда чувство свободы открылось внутри него. Его душа была привязана к душе Брии. Связь была абсолютной. Ему больше ничего не нужно было, чтобы исцелиться. Пока она была его, никакого вреда ей не будет.

Брия схватила его за шею и впилась клыками, проколов кожу и уничтожив решимость Дженнера. Он кончил с таким рвением, что его клыки вышли из ее горла. Он запрокинул голову с рыком, когда его член пульсировал и пульсировал внутри нее с силой дикой летней бури. Интенсивное ощущение покалывающее яички, пробежало по всей длине члена до головки. Он толкнулся в Брие, его чувство самообладания исчезло. Он трахал ее с отчаянием, толчок за мощным толчком, пока совершенно не потерялся и не стал простой бескостной массой мышц, опирающейся на нее. Дженнер никогда не знал такого насыщения. Такого ощущения завершенности. Это потрясло его до гребаного нутра и заставило задыхаться и дрожать.

Брия закрыла проколы в горле и отстранилась. Кровь сочилась от укусов, которые он оставил на ней, красивые ленты малинового цвета на ее фарфоровой коже. Дженнер высунул язык, закрывая проколы, а затем стал слизывать кровь с ее плоти, не желая тратить ни капли. Она медленно, сладко вздохнула, и он отстранился, чтобы обнаружить ее улыбающиеся полные губы, закрытые глаза и мягкое выражение лица.

— Дженнер, — сказала она с удивлением. — Это было…

— Удивительно? — предложил он. Хотя «удивительно» было бледным словом для того, что он только что испытал.

Слово слетело с ее губ решительным дыханием:

— Нереально.

Узел эмоций сжался в его груди.

— Брия. — Он так много хотел ей сказать. Так много, но не было слов, чтобы передать все это. Но больше всего ему нужно было объяснить свои действия в «Ультра» прошлой ночью, чтобы она знала раз и навсегда, что была единственной женщиной его жизни.

Ее глаза распахнулись, сияя аметистовыми камнями. Она протянула руку и провела подушечкой большого пальца по его нижней губе.

— Сегодня первый день моего существования, — мечтательно произнесла она. — Ничто из того, что произошло до сегодняшнего вечера, не имеет для меня значения.

Способность Брии к прощению, доброте и пониманию казалась безграничной. Более бескорыстной женщины Дженнер никогда не знал. Такой контраст с его собственной целеустремленностью и эгоизмом. Он сделал неглубокий толчок бедрами, и она выпустила еще один блаженный вздох.

— Мммм. Я никогда не чувствовала себя так хорошо. Ни разу.

То, что он был ее первым и единственным, удовлетворило его эгоизм. То, что он увидел, прикоснулся, попробовал Брию таким образом, что ни один другой мужчина не знал — или никогда не познает — только усилило жестокое ощущение собственничества, которое он уже чувствовал к ней. Никто другой не слышал ее криков страсти, никто другой не пробовал сладости ее крови на языке. Она полностью принадлежала ему. Он возжелал ее со свирепостью, которая пронеслась по нему, как адский огонь. Независимо от того, что он делал, это всегда будет аспектом его личности, который не имел никакого контроля, когда дело доходило до его пары. Черта, которую он не мог отключить, как бы ни старался. Дженнер, без сомнения, знал, что если ей когда-нибудь навредят, он устроит кровавую бойню по пути, и он уничтожит существо, ответственное за это.

Дженнер вышел из нее, и Брия потянулась к нему, будто чтобы удержать его. Отсутствие ее тепла нокаутировало его, потеря выбила воздух из легких. Желание поглотило его. Он когда-нибудь найдет равновесие?

— Не покидай меня, — промурлыкала она соблазнительным голосом, который послал дрожь по его позвоночнику.

До восхода солнца оставались часы, но Дженнер не собирался покидать эту комнату.

— Я никуда не собираюсь, и ты тоже. — Он перевернулся на бок и прижал Брию ближе к себе. Контакт кожи с кожей заставил его пожелать никогда не покидать кровать. — Я планирую держать тебя голой и прямо там где ты сейчас до конца ночи.

— Уверен? — Ее выражение лица было наполовину наивным, наполовину соблазнительным. И на сто процентов неотразимым.

— Я только начал, Виатон. — Дженнер положил руку Брии на грудь, и та вздохнула. — Я планирую трахать тебя до рассвета. Я сделаю с тобой такие ужасные вещи, что ты будешь умолять меня никогда не покидать тебя.

Брия приподнялась на одной руке, потянулась другой между ног Дженнера и погладила член по длине. Тот затвердел в ее ладони. Он не мог дождаться, чтобы снова оказаться в ней.

— Может быть, это я заставлю тебя умолять.

— Битва воли?

Брия свела брови и полуулыбнулась.

Женщина могла подчинить его взглядом. Она прошлась по всей длине его тела, целуя, облизывая и пощипывая, когда расположилась между его ног. Ее язык кружил по головке члена, и Дженнер шипел от удовольствия. Боги. Если бы это была битва воли, он был чертовски уверен, что проиграет этот раунд.

Глава 24

— Страх — странная штука, не так ли? — шепотом произнесла Брия в темноте спальни. Она лежала на руках Дженнера, ее тело было полностью насыщено, но мысли неслись. То, что произошло в часы их любви, укрепило их связь. Она ощущалась сильнее, чем когда-либо, и это наполняло ее чувством принадлежности и удовлетворенности, подобных которым она никогда не знала.

— В смысле? — Дженнер коснулся губами ее виска.

— Наш ковен, — начала Брия. — Ковен дяди. Он правит страхом.

Дженнер крепко сжал ее.

— Он сделал тебе больно?

— Нет, — ответила Брия с грустным смешком. — Но если ты внушаешь кому-то достаточно страха, то подавляешь любопытство. Нас учили не пить из горла. Не пить бессмысленно. Держать тела чистыми и нетронутыми. Мы могли бы также быть ковеном священников. Никто никогда не задавал вопросов дяде. Никто не ослушался его. Он использует ковены, типа Шивон, в качестве примера необузданных созданий, которыми мы стали бы, если бы отдались своим желаниям. Он сказал нам, что войны Сортиари были устроены из-за бессмысленных вожделений вампиров.

Грохочущий смех Дженнера завибрировал по ее коже.

— Удивительно, что он вообще позволил Михаилу обратить тебя.

— Никто не был так удивлен, как я.

Пальцы Дженнера лениво пробегались по ее волосам. Дыхание коснулось ее уха, и Брия вздрогнула.

— Ты не испугалась?

— Нет. — Что было правдой. Даже когда она думала, что умрет, Брия не боялась. — Когда я поняла, что меня обратили, я разозлилась. Я хотела, чтобы он отпустил меня, а вместо этого дядя бросил меня в новое существование. Сначала я чувствовала себя в ловушке больше, чем когда-либо, но потом осознала переход и чем он стал для меня: свободой. Я увидела в этом возможность посмотреть на мир новым взглядом и игнорировать все, чего меня учили бояться. А потом ты вошел в дверь спальни той ночью…

Дженнер вздохнул.

— И напугал тебя.

— Нет. — Брия повернулась в его объятиях, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Она поднесла руку к его щеке. — Ты стал ответом на все мои вопросы.

Он склонил голову и поцеловал ее. Сначала мягко, а затем с большей требовательностью. Время ускользало сквозь пальцы, когда они целовались. Их руки блуждали и исследовали. Брия выдохнула в рот Дженнера, когда его язык ласкал ее. Когда он, наконец, отстранился, она тяжело дышала и ни о чем не думала.

— Дядя позволил страху управлять им. Теперь, когда я знаю правду, то понимаю, что он, должно быть, рассматривал любовь моей матери к отцу как нечто плохое. Слабость. Может быть, он пытался защитить нас от такой дикой любви, которая побуждала бы нас делать безрассудные вещи. — Ее голос опустился до шепота. — Как обещать жизнь новорожденного ведьме, чтобы спасти жизнь пары.

— Брия. — Он смотрел на нее, будто хотел забрать ее боль.