— Что ты имеешь в виду?

Они так мало знали о своем наследии. Даже сейчас Брия не знала, чего ожидать.

— Моя душа, она исчезла. Как будто что-то высосало его прямо из моего тела. Переход открыл эту дыру внутри меня. Она темная, холодная, бесчувственная и такая пустая. Но это не больно. То, что осталось в отсутствии души — это своего рода пофигизм.

Лукас нахмурился и провел рукой по волосам.

— Звучит ужасно.

— Это не так. — Она мягко ему улыбнулась. — Есть сила. И власть. Я вижу, чувствую и слышу то, чего раньше не могла. Все острее. Более интенсивно. Воспоминание о том, как ее клыки пронзили кожу Дженнера впервые, заставил озноб мчаться по ее плоти.

— А связь?

— Когда я увидела его, все вернулось обратно. Пустота исчезла, серая апатия исчезла. Я чувствовала себя переполненной. Даже не зная, что это было, я поняла, что это. Я узнала его, кем он был для меня.

Лукас отвел взгляд.

— Это ничего не значит. Это не значит, что он любит тебя. Ты не должна оставаться здесь с ним.

Она хотела сказать, что остается здесь не ради Дженнера или кого-то еще. Но когда слова образовались на языке, она вкусила ложь.

— Я остаюсь здесь ради себя, — сказала она, наконец. — Чтобы узнать больше о том, что я и кто я. И потому что в душе я знаю, что не могу отворачиваться от нашей связи.

— Как ты можешь принять такое решение всего через несколько дней? Брия, я знаю тебя много веков.

Она не могла объяснить свою внезапную преданность Дженнеру и тонкость их связи.

— Ты действительно хочешь, чтобы я вернулась? — Злые слезы ужалили ее глаза. — Зная, что я не что иное, как заключенная?

— По крайней мере, там ты в безопасности, — возразил Лукас. — Неизвестно, что он с тобой сделает. Он выглядел так, будто едва мог контролировать себя.

Брия отвела глаза, когда ее пальцы пробежали по ее голому запястью. Ее щеки покраснели, а тело воспламенилось от воспоминания о том, что он сказал ей накануне вечером, от пьянящего запаха его возбуждения и стоящего члена, прижатого к ее животу, когда его большое тело нависло над ней.

Выражение лица Лукаса стало кислым, а глаза вспыхнули серебром.

— Он питается от твоей вены. — Слова огорчением вырвались из его рта. — Не так ли?

Правила их ковена были строгими. Ее дядя не позволял членам пить кровь всякий раз, когда хотелось. Кормления разрешены только в случае необходимости, и запрещены интимные отношения, такие как кормление из вены на горле. И Брие никогда не разрешалось кормить другого члена ее ковена. Даже Лукаса. Для Лукаса, позволить Дженнеру взять ее вену, было равносильно позволить ему лишить ее девственности.

— Он не позволит тебе остаться, — сказал Лукас с новой уверенностью. — Не тогда, когда ты все еще в опасности.

Брия закатила глаза и плюхнулась на диван. Сколько она себя помнила, дядя боялся древнего врага. Ведьмы, которая не будет удовлетворена, пока все в его роду не умрут. Брие говорилось, что ее отец умер в войнах Сортиари, и вскоре после этого ее мать была найдена мертвой на дне оврага, оставив дядю Брии в качестве ее единственного опекуна. После этого он стал затворником. Убежденным, что единственный способ защитить их от зла, которое охотилось на них, это спрятаться от мира.

— Я теперь вампир. Я могу защитить себя.

Жалость в его взгляде только подпитала ее гнев. Ее всегда воспринимали как слабую. Недееспособную. Того, о ком нужно было заботиться и за кем нужно было следить. Брия была сильнее, чем думал дядя или Лукас. Она была храбрее самого стойкого члена ковена. Ей просто никогда не давали возможности проявить себя. Ну, эта часть ее существования закончилась. И после перехода — и теперь с ее связью — она собиралась жить своей жизнью на своих условиях.

— Брия, ты действительно можешь оставить нас так легко?

Нас или его? Брия знала, чего ожидает Лукас. Того, что обещал ему ее дядя. Но она никогда не воспринимала его как парня. Лукас был ей как брат. И ее связь с Дженнером доказала, что Лукасу не суждено стать ее парнем.

— Ты говоришь так, будто я тебя бросаю.

Лукас усмехнулся:

— Разве нет?

— Это несправедливо. Я заслуживаю сделать свой собственный выбор. Рискнуть. — Брия поднялась со стула и пересекла гостиную, подойдя туда, где стоял Лукас, одной рукой оперевшись в полку над огромным камином. — Это не тюремный перевод. Это свобода. Окончательная! И вместо того, чтобы радоваться за меня, ты хочешь вернуть меня в камеру.

Что-то дернуло ее в груди, и Брия почувствовала присутствие Дженнера еще до того, как звук его шагов достиг ее ушей. Она быстро отошла от Лукаса, не желая повторения прежнего проявления вспыльчивости Дженнера. Острый клык пронзил ее нижнюю губу, и капля крови вытекла из раны. Взгляд Лукаса сосредоточился на ее рте, и Брия сделала еще один шаг назад, когда Дженнер прошелся по гостиной, его походка была изящной и целеустремленной, как у хищника.

Он посмотрел на Лукаса и Брию, его лоб нахмурился от любопытства. У мужчины во взгляде читалось желание убийства, когда он протянул руку и провел подушечкой пальца по нижней губе Брии. Он демонстративно посмотрел на Лукаса, прежде чем поднести большой палец ко рту и слизнуть ее кровь.

Милостивый боже. Простое действие почти заставило ее колени подогнуться. Дженнер источал силу и чувственность, даже не стараясь. Гнев Лукаса стал явным в изменении его запаха и внезапном напряжении, которое вибрировало от него. Она не понимала разграничительного шоу Дженнера. Он отказался позволить ей питаться из его горла, когда привел ее назад домой прошлой ночью, как странствующего ребенка, и отверг ее авансы, несмотря на очевидное желание к ней. Теперь он насмехался над Лукасом с его предполагаемым правом на нее. В какую игру он играет?

— Твой дядя хочет тебя увидеть перед отъездом. — Глубокий, грохочущий голос Дженнера заставил кожу Брии покрыться мурашками. — Он ждет тебя в кабинете Михаила.

Она колебалась. Чем быстрее она попрощается с дядей, тем быстрее она сможет выдворить Лукаса. Но в тоже время, прощание потребует от нее оставить Дженнера наедине с Лукасом.

— Хорошо, — медленно проговорила она.

— Мы снова скоро поговорим, Брия. — Очевидно, Лукас потерял рассудок, намекая, что он вернется. Дженнер выглядел готовым оторвать Лукасу руки и избить его ими. Она просто надеялась, что он подождет, пока она выйдет из комнаты.

Брия прошла по коридору в кабинет Михаила. С чувством восторга внутри, а не с чувством вины. Дженнер не навредит Лукасу; каким-то образом она знала, что под его жестокой, рычащей внешностью был благородный, порядочный мужчина.

И хотя она хотела заставить Лукаса понять, что то, что он видит как проклятие, было ее спасением, она не собиралась отвергать, что произошло. Это была ее жизнь. Наконец, у нее был шанс жить.

— Дженнер сказал, что ты уезжаешь?

Ее дядя стоял, уставившись в точку, прежде чем перевести взгляд не нее.

— Да. Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке. — Она была лучше, чем в порядке. Удивительно! Бросание этого в лицо дяди, однако, не сделало бы никому ничего хорошего.

— Я рад. И Дженнер. Он был добр к тебе?

Ее дядя представил так, будто она была домашним животным, переданным от одного владельца другому. Ее желудок скрутился в тугой узел, и Брия боролась за самообладание.

— Мы не знаем друг друга достаточно долго, чтобы он проявил нечто другое, кроме радужности.

Ее дядя грустно потряс головой.

— Понятие связи… такая дикость.

Как он мог так думать?

— Это наша природа, — ответила Брия.

— Это их природа.

— Это моя природа.

В его глазах лежала печаль, когда он встал и подошел к ней.

— Я принял неправильное решение, приведя тебя сюда?

Если бы он задал ей этот вопрос пару недель назад, она бы ответила решительным «да». Но сейчас…

— Нет, — сказала Брия. — Это было правильное решение.

Он медленно вздохнул, взял ее за руки и крепко их сжал.