Каким-то образом группе Эрлихмана все же удалось определить, что Гувер следит за ней, и реакция её последовала незамедлительно. Личная гвардия президента организовала весной 1971 года взлом в штаб квартире ФБР, забрала все протоколы подслушивания, перевезла их в Белый дом и спрятала в сейфах кабинета Джона Эрлихмана.

Обнаружив исчезновение столь драгоценного материала, Гувер поклялся отомстить, и поручил своему заместителю Марку У. Фелту официальное расследование взлома в штаб-квартире ФБР. Тогдашнему заместителю министра юстиции Клайндинсту он сообщил по телефону, что предстоит публикация весьма неприятных для Белого дома документов. Но сделать этого он не успел: 2 мая 1972 года Дж. Эдгар Гувер скончался.

Удивление вызвало уже само официальное сообщение, в котором подчеркивалось: "Он умер естественной смертью". Эта обратившая на себя внимание фраза допускала предположение, что, очевидно, все произошло не так уж естественно. Почему, задавали многие вопросы, сочли необходимым столь необычным образом отметить естественную причину смерти? Слухи об убийстве Гувера усиливались, поскольку обещанные им акции реванша со стороны ФБР так и не последовали. Но слухи остались слухами; версия убийства Гувера допускалась многими, но подтверждена не была.

Если ФБР надеялось, что, очистив 2 мая 1973 года сейфы Белого дома, оно сумеет восстановить полноту своей власти и закрыть шлюзы "уотергейта" перед новыми волнами обвинений, то оно обманулось. 4 мая Джон Дин, уволенный юридический советник Никсона, заявил, что хочет сделать официальное признание и даст все необходимые показания, если ему будет гарантировано освобождение от наказания за участие в заговоре. Дин сообщил, что президент был в курсе всех маневров по сокрытию истины; Никсон лично хвалил его за это вскоре после предъявления обвинения "семерым из "Уотергейта"". Шеф встретил его тогда в Белом доме со смехом: "Хорошая работа, Джон! Мы и дальше будем держать крышку закрытой!" А 13 марта 1973 года президент заверил его, что раздобыть миллион долларов для платы за молчание - не проблема.

Дабы произвести особенно сильное впечатление, Дин публично передал сотрудникам министерства юстиции ключ от банковского сейфа, в котором хранились секретные документы об "уотергейте".

То ли документы эти не обладали достаточно большой взрывной силой, то ли Дин недооценил возможности Никсона, во всяком случае, желанного освобождения от наказания ему обещано не было. Президент отмел показания Дина. Но он не смог помешать тому, что в дальнейшем интерес общественности все более концентрировался на роли "первого человека в государстве" в уголовном "уотергейтском деле".

А тем временем следовали новые отставки и увольнения сотрудников правительства: до середины мая 1973 года их было двенадцать.

18. Радикализм семидесятых: крона и корни.

Дело Патриции: ПАТТИ ИЛИ ТАНЯ?

...Поздним вечером 4 февраля 1974 года трое террористов ворвались в квартиру в Беркли (штат Калифорния), где проживала Патриция Херст со своим женихом Стивом Уидом.

Поначалу ничто не предвещало беды. В дверь позвонила белая девушка и попросила Уида разрешения воспользоваться его телефоном - у нее-де поломалась машина. Пока Стивен колебался, в дом ворвались двое парней; от удара Уид потерял сознание. По его утверждению, он ещё слышал голос девушки: "Надо бы их пришить - они нас видели". Но террористы никого не убили - они захватили Патти Херст. Соседка видела, как Патти, полураздетую, зовущую на помощь, сопротивляющуюся, вытащили из дома и затолкали в багажник "шевроле".

(Брошенную машину обнаружили несколько позже; преступники пересели в другую и скрылись).

Все указывало на то, что произошло типичное похищение с целью выкупа. Очень многие знали, что Патриция - дочь Рэндольфа А. Херста, газетного магната и миллионера, внучка Уильяма Рэндольфа Херста, одного из самых влиятельных людей США, "короля желтой прессы". Отец похищенной обратился по всем каналам СМИ к похитителям с просьбой пощадить его дочь, не причинять ей зла и выйти на переговоры.

Похищение стало всеамериканской сенсацией; естественно, в соответствии с законом расследование вело ФБР.

Похитители дали о себе знать на третий день. Небольшая радиостудия в Беркли получила письмо, посланное от имени некой "Симбиотической Армии Освобождения" - САО. В машинописном тексте Рэндольфа А. Херста характеризовали как "врага народа", а Патрицию называли - "важным военнопленным", условия содержания которой соответствуют серьезности его статуса. Но содержалось и предупреждение: "Если власти попробуют освободить её или арестовать кого-нибудь из членов САО, то пленница немедленно будет казнена".

Полицейские и джи-мены имели все основания считать, что это - не пустые угрозы. С "симбионистами" уже приходилось сталкиваться. ФБР располагала данными, что это - группировка примерно двух с половиной десятков молодых людей, белых и чернокожих, которые выдвигают громкие левацкие лозунги "уничтожим капиталистическую верхушку с её системой ценностей", и лозунги эти воплощались в жизнь террористическими действиями. В ноябре 1973 года было совершено убийство пятидесятилетнего руководителя школы в Окленде; вскоре после убийства на местную радиостанцию пришло письма, в котором САО брало ответственность за теракт на себя. Письмо было украшено изображением семиглавой кобры - символом САО. Были подозрения о том, что на "боевом счету" САО ещё с дюжину убийств, однако все усилия полиции и ФБР выйти на это "Армию" пока не увенчались успехом: информаторы из уголовной среды ничего не могли сказать.

В начале января 1974 года полицейский патруль близ Окленда задержал автомобиль, которым управляли двое парней, показавшихся подозрительными. Наметанный глаз не подвел: двое молодых людей открыли огонь по полицейским, однако уйти от погони не удалось. У арестованных Рассела Литтла и Джо Ремиро были обнаружены листовки САО. В тот же день удалось потушить пожар, который вспыхнул неподалеку в пустующем доме. На пожарище было найдено оружие и изрядное количество листовок и прокламаций "симбионистов". Арестованные сознались, что в доме был один из тайных "конспиративных штабов" САО. Собранные при обследовании "штаба" и в ходе допросов улики и свидетельства позволили назвать имя ещё одного человека, причастного к "симбионистам" - Нэнси Линг Перри; однако Нэнси ареста избежала, "легла на дно" и о ней не удавалось установить ничего вплоть до похищения Патти Херст.

Надо сказать, что если бы ФБР более тщательно отнеслось к анализу улик, найденных на пожарище "Штаб-квартиры", то похищения Патти могло бы не состояться вообще. Там, среди прочего, была обнаружена полуобгоревшая записная книжка, в которую кто-то из САО вносил разную информацию о делах и планах организации. Одна из сохранившихся записей гласила буквально: "Патриция Кэмпбелл Херст... дочка Херста... младшего, студентка искусствоведения... в ночь при внимательном... 7 января... оружие... зарегистрировать машину перед 1 февраля..."

Кто похитил Патти, было более-менее ясно. Только никто не мог предсказать, что именно и как похитители потребуют в порядке выкупа. В первом сообщении об этом не было ни слова.

Несколько дней прошли в напряженном ожидании. В особняке Херстов в Хиллсбурге с тревогой и нетерпением ожидали последующего контакта четыре сестры Патриции и её жених, Стивен Уид. Их тревогу и боль разделяли не только друзья и соседи, но десятки и сотни незнакомцев: открытки с выражением сочувствия, словами утешения, добрыми советами, а также цветы, приходили беспрерывно.

Похитители подали знак о себе 12 февраля. По почте пришла посылка с магнитофонной лентой. ФБРовские магнитофоны воспроизвели скромное требование похитителей: семья Херстов должна была раздать неимущим Калифорнии продукты питания на сумму семьдесят долларов. Общие затраты составили бы четыреста миллионов долларов - заметно больше, чем все состояние Херстов. Правда, была и приятная и долгожданная новость: Патти жива. Голос, несмотря на небезукоризненную запись, принадлежал именно ей. "Мама, папа, - говорила Патриция, - со мной все в порядке. Меня не бьют, не морят голодом, не издеваются.". Сказала, что хотя со стороны САО не "осуждена" за злодеяния своих родных, однако же является "военным трофеем", как член семьи представителей враждебного класса. Затем добавила, что её положение аналогично положению двух "боевиков" САО, ожидающих расправы за убийства в Окленде и ясно дала понять, что её безопасность зависит от их безопасности. "Что произойдет с ними, - продолжал голос Патти с магнитофонной ленты, - то же самое будет со мной. Эти люди слов на ветер не бросают... Они готовы пожертвовать собой ради дела... Я только могу надеяться, что вы поступите как надо..."