Те, кто поручил Сирхану совершить убийство в Лос-Анджелесе, рассчитывали, что сразу же после выстрелов его линчует разъяренная толпа сторонников Кеннеди. Однако эти надежды не сбылись, и закулисным лицам пришлось пойти на импровизацию. В результате через министерство юстиции было сделано слишком поспешное заявление о том, что Сирхан - умалишенный одиночка, и убийство не является результатом заговора.
Единственный факт, который случайно подходил к официальному объяснению мотива преступления, была дата 5 июня 1968 года - первая годовщина "шестидневной войны", в которой Израиль нанес сокрушительное поражение арабским соседям. Но по-настоящему решающим для выбора этого дня фактором явилась победа Роберта Кеннеди на "праймериз" в Калифорнии, ибо с этого момента в США распространилось весьма обоснованное мнение, что сенатор станет следующим президентом страны. Те, кто убил Роберта, должны были опасаться возвращения страны к политике его брата Джона. Они считали, что, если не устранить сенатора сейчас, в Белый дом может войти другой представитель того направления, к которому принадлежал покойный президент Кеннеди.
Роберт Кеннеди хорошо осознавал опасность, угрожавшую его жизни. "Между мной и Белым домом - огнестрельное оружие", - сказал он незадолго до 5 июня 1968 года. Но он шел на этот риск, несколько недооценивая жестокую решимость ЦРУ. Официально он неоднократно заявлял, что считает выводы комиссии Уоррена относительно убийства своего брата правильными. С подчеркнутой сдержанностью относился Роберт Кеннеди и к расследованию, предпринятому окружным прокурором Нового Орлеана Гаррисоном. Но есть сведения, что в случае своего избрания Р. Кеннеди хотел начать новое расследование убийства президента.
Вероятно, эта откровенность Роберта Кеннеди была слишком преждевременной, ибо никто не мог гарантировать, что информация о ней не достигла ушей ЦРУ, чем и был подан сигнал к новому преступлению, продолжившему длинный кровавый след Далласа. Ведь круги, которые стояли за заговором против Джона Ф. Кеннеди, не могли не быть встревожены двумя моментами в той политике, проводить которую обещал Роберт Кеннеди.
Эскалацией войны во Вьетнаме Линдон Б. Джонсон поднял и без того высокие дивиденды военных монополий до невиданного прежде уровня. Прибыли только от производства авиабомб к 1968 году вдвое превысили прибыли за весь период второй мировой войны. Роберт Кеннеди публично осуждал политику Джонсона во вьетнамском вопросе, а потому в его президентство можно было ожидать сокращения потока прибылей военного бизнеса. К тому же сенатор выступал за соблюдение гражданских прав, стремился смягчить наиболее отрицательные последствия расовой дискриминации. Но равенство "цветных" было и экономической проблемой, ибо равная с белыми оплата труда означала бы уменьшение доходов монополий на 15-16 миллиардов долларов в год.
Разумеется, Роберт Кеннеди, как и его брат, Джон, конечно же, не намеревался разрушать структуру государственно-монополистической системы. Реформы были важны для них только как средство уменьшения недовольства масс. Но реакционному военно-промышленному комплексу и это казалось слишком прогрессивным. ФБР же чрезвычайно охотно обеспечивало дела всемогущей секретной службы США и в своих "расследованиях" тщательно обходило классический закон криминалистики: "Qui bono?" ("Кому на пользу?")
16. ФБР против военно-промышленного шпионажа.
В общем-то нельзя сказать, что ФБР всегда отождествляло интересы национальной безопасности и крупного капитала; нельзя также сказать, что как-то чрезмерно либерально относилось к деятельности чужих разведчиков, особенно когда это было близко к промышленному шпионажу. Мы уже упоминали о специальном органе израильской военно-промышленной разведки (и охраны "своих" секретов) - очень малоизвестной службе "Лакам". Так вот, практически все израильские ученые, находившиеся в научных командировках и на стажировках за рубежом, также были обязаны оказывать услуги "Лакам". В некоторых случаях израильским ученым за рубежом прямо предлагалось похищать нужные материалы. Зачастую это делалось на дилетантском уровне, что подвергало риску как самих ученых, так и тех, кто ими руководил, - обычно это были все те же атташе по науке, которые пользовались дипломатическим иммунитетом. Совершенно естественно, что такая деятельность породила во всем мире предубеждение и настороженность в отношении израильских ученых. Например, с конца 1960-х годов ФБР, кстати всегда не слишком дружелюбная к Израилю организация, следила практически за каждым ученым, приезжавшим в США из Израиля. Иногда это была просто слежка, прослушивание переговоров, препятствия в доступе к той или иной информации, ограничение возможности передвижения и контактов. Иногда проводились и прямые предупреждения. Так, даже в восьмидесятых израильский профессор Ювал Нееман, на то время уже бывший разведчик, создатель многих образцов оперативной техники, которую использовали спецслужбы и основной разработчик компьютерной системы, которая внесла большой вклад в победу в Шестидневной войне, - прибыл в Пасадену, штат Калифорния, для участия в семинаре по физике. После того, как он посетил в Ливерморскую лабораторию, занимавшуюся ядерными исследованиями, ему позвонили.
- Профессор, я из департамента, - раздался в телефонной трубке незнакомый голос, - мы можем встретиться?
Нееман решил, что звонит кто-то из научного отдела Калифорнийского университета, и охотно согласился на встречу. К его удивлению, при встрече телефонный собеседник представился как следователь министерства юстиции США.
- Вы полковник Нееман? - спросил американец.
- Да, - ответил Нееман, удивленный тем, что к нему обращаются по воинскому званию и в соответствии с обычной практикой разведслужб объяснил "следователю", что в начале 1960-х годов он действительно служил в военной разведке и имел звание полковника, но уже давно оставил военную службу и работает в Тель-Авивском университете.
- Но мы знаем, что вы все ещё занимаетесь шпионажем, и предлагаем вам немедленно прекратить это.
Через несколько недель Нееман приехал в университет штата Техас в Остине; там снова появился "представитель министерства юстиции", который потребовал, чтобы Нееман зарегистрировался как "агент израильского правительства", для которых существуют весьма строгие ограничения круга встреч и возможности передвижения в США. Нееман обратился к своим старым друзьям, в том числе "отцу" американской ядерной бомбы Эдварду Теллеру и влиятельному сенатору от штата Техас Джону Тауэру, но смогли реально помочь не эти связи, а сотрудничество США и Израиля в области разведки. Представитель "Моссада" в Вашингтоне напрямую обратился в ЦРУ и попросил оставить Неемана в покое - и полковника больше не беспокоили.
Но общая установка на то, что израильтяне стараются находить всевозможные ходы и уловки, чтобы обеспечивать свои оборонные нужды, постоянна обогащалась подтверждениями. Так, в свое время ФБР обратила серьезное внимание на сотрудничество израильтян с Залманом Шапиро.
Персональное досье.
Соломон (Залман) Шапиро родился в 1921 году в американском городе Кантон, штат Огайо. Его отец был ортодоксальным раввином в Литве, многие родственники погибли в ходе Холокоста, да и сам он сталкивался с проявлениями антисемитизма. Аналитики считают, что он оказывал содействие Израилю сознательно, по убеждениям. В 1948 году постоянно проживающий в США, американский гражданин Залман Шапиро получил степень доктора по химии. В том же году он вступил в Сионистскую федерацию и Общество друзей Техниона, самого престижного технического университета в Израиле. Шапиро работал в корпорации "Вестингауз", помогал создавать первую американскую ядерную подлодку "Наутилус". В середине 1950-х годов он открыл свою собственную корпорацию "NUMEK", или "Ядерные материалы и оборудование", располагавшуюся в городе Аполло, штат Пенсильвания. Корпорация снабжала ураном ядерные реакторы в Соединенных Штатах. Американская комиссия по атомной энергии в 1962 году сделала корпорации выговор за плохую организацию службы безопасности и небрежное ведение документации; было также обращено внимание на то, что в "NUMEK" бывает необычно большое количество иностранных гостей, главным образом из Франции и Израиля. Проведенная в 1965 году проверка выявила на одном из складов недостачу 44 килограммов высокообогащенного урана. Эксперты комиссии по атомной энергии не смогли доказать, что этот материал был отправлен за границу или что "NUMEK" совершил какое-то преступление. Однако в ходе официальных проверок, которые продолжались несколько лет, была установлена пропажа почти трехсот килограммов урана - количества, достаточного для изготовления 18 атомных бомб. Подозрение, что пропавший уран был отправлен в Израиль, к 1968 году превратилось в уверенность. ФБР провело расследование связей Шапиро с Израилем, но ничего определенного не обнаружило. Тогда ЦРУ и ФБР начали разработку Шапиро, установили за ним наблюдение и взяли на контроль его телефон, а затем провели ряд допросов, в ходе которых он рассказал о своих контактах с Аврахамом Хермони, советником по науке израильского посольства в Вашингтоне, - другими словами, резидентом "Лакам". Прямых оснований для судебного преследования не нашлось, но в Вашингтонских верхах осталось очень мало сомнений, что израильская разведка нашла дорогу к американскому обогащенному урану. Новый директор ЦРУ Ричард Хелмс с большим недоверием и подозрением относился к израильским действиям и мотивам; но в данном конкретном случае, тем не менее это, похоже, не означало прекращения разработки "американской темы". Для выяснения реальной обстановки четверо израильтян, среди которых были Хермони, Рафи Эйтан и Аврахам Вендор из "Шин Бет", 10 сентября 1968 г. посетили завод корпорации "NUMEK". При оформлении допуска со стороны американских властей Эйтан и Вендор выдали себя за "химиков" министерства обороны Израиля. По возвращении в Израиль Эйтан и Вендор доложили, что Израиль ещё пользуется доверием американских властей и может "добывать" в США уран. Не было никаких оснований свертывать эту незаконную деятельность...
