- Мы живем в демократической стране, - начал свою речь руководитель белого сброда, - а потому каждый имеет право высказать здесь свое мнение. Но в счет идет только правда. Мы хотим знать, почему черный ублюдок заколол одного из наших. А потому слушай, как следует, ты, ниггер! Мы люди занятые, и времени у нас мало. Мы приехали на Салуду не для того, чтобы верить всяким сказкам. Расскажи-ка нам побыстрее, зачем убил?

Это была самая длинная речь, которую когда-либо таксисты слышали от Рика Пирсона. Раздались аплодисменты.

- Я не убивал, - тихо произнес Айел, - я никому в жизни не сделал зла.

- Ты что, слов не понимаешь, жалкий койот?! - заорал Пирсон. - Нам не нужны сказки, нам нужна правда!

- Это правда, сэр.

- Такого наглеца я ещё в жизни своей не видывал. Верно, страдает плохой памятью. Но мы ему поможем. Билл, дай-ка ему хороший урок!

Приземистый лысый мужчина бросился на негра и выкрутил бедняге правую руку.

Айел отчаянно вскрикнул: пальцы у него были сломаны.

- Клянусь всем святым, - заклинал он с искаженным от боли лицом, - это не я! Отпустите меня, прошу вас, отпустите меня обратно в тюрьму. Полиция наверняка найдет настоящего убийцу...

- Сейчас мы проучим тебя за ложную клятву! - орал какой-то субъект из пьяной толпы. - А ну, Рик, дай-ка ему!

Пирсон, известный во всем городе драчун, принялся за беззащитного негра. Его железные кулаки молотили по голове и телу юноши, пока тот не упал, обливаясь кровью.

- Перестаньте! Я скажу все, что вы хотите!

- Ты убил водителя?

- Нет... Да, это я, это я его убил!

Пирсон с торжеством оглянулся по сторонам:

- Все слышали? Айел - убийца!

Жестокое избиение продолжалось, поскольку каждый из пьяной орды хотел сыграть роль судьи Линча.

Крики жертвы уже перешли в замирающий хрип...

Звери-палачи оставили свою жертву лежать на месте преступления, и отправились в Гринвилл, где до полуночи обмывали в баре "справедливую" месть.

На следующий день, когда весть о суде Линча распространилась по городу, большинство жителей восприняли её довольно равнодушно.

- Правильно сделали, что линчевали этого черномазого, - говорили многие, - а то его, пожалуй, выпустили бы. И если теперь негры захотят вякнуть, то поостерегутся: будут знать, что старый судья Линч ещё жив!

Разумеется, в Гринвилле имелось немало и порядочных людей, которые осуждали самосуд, но открыто высказывать свое мнение они не решались, ибо противопоставить себя буйствующим расистам было бы равнозначно самоубийству.

Весть о самосуде достигла и города Либерти, где добрая дюжина свидетелей показала следующее: в ту ночь Уилли Айел велел таксисту отвезти себя на рыночную площадь, где и вышел. Покачиваясь и насвистывая, он отправился домой, и находился там до тех пор, пока на следующий день его не арестовала полиция. Таксист же развернулся на рыночной площади Либерти, посадил там в машину какого-то пассажира и поехал с ним в направлении Гринвилла.

Это доказывало, что Уилли Айел не имел никакого отношения к убийству, за которое так зверски расправилась с ним толпа. Настоящего убийцу, кстати, так и не нашли.

Позднее ФБР получило задание министерства юстиции расследовать это дело. Причем речь шла в первую очередь о выяснении весьма простого вопроса: действительно ли тюремные служащие Пайкинса нарушили в отношении подследственного арестанта Уилли Айела "гарантированные ему конституцией основные права", выдав его на растерзание толпе?

Агенты ФБР пришли к выводу, что нарушение не имело места, поскольку служащие тюрьмы действовали под давлением и ничего иного в тот момент сделать не могли.

И где-то на задворках расследования остался сам факт суда Линча.

Джи-менам не стоило труда выяснить в Гринвилле имена всех 28 лиц, участвовавших в преступлении. Губернатор штата Южная Каролина даже возбудил затем против них судебное преследование.

Но выводы ФБР сделали свое дело: раз ФБР подтвердило законность поведения тюремных служащих, которые не нарушили основных прав Айела, аргументировала защита убийц, - то, следовательно, по такому же принципу можно доказать и несправедливость обвинения весьма почтенных граждан города. Ведь никому из них и в голову не приходило лишать негра каких-либо гарантированных ему конституцией основных прав. Напротив, они расспрашивали его насчет убийства, а, следовательно, придавали большое значение свободе мнений. Что различия во мнениях бывают, известно каждому, и то, что порой из-за них происходит небольшой "обмен любезностями", - дело обычное. В результате произошел трагический несчастный случай, о котором все глубоко сожалеют. Бедный мистер Айел так неловко упал, что это явилось причиной его смерти. И вообще, инцидент в Пайкинсе нельзя рассматривать как похищение заключенного, ибо заключенным может считаться лишь тот, кто совершил какое-либо преступление. Айел же, как всем известно, убийцей не был, а, значит, можно сказать, что добросердечные граждане просто освободили невиновного из тюрьмы несколькими днями раньше, чем его выпустили бы власти.

Защитники требовали оправдательного приговора, и суд в Гринвилле пошел им навстречу. Ни один волос не упал с головы убийц.

Итак, суд оправдал линчевателей из Гринвилла, и ни ФБР, ни министерство юстиции не предприняли никаких шагов к наказанию виновных в этом отвратительном преступлении.

"Инцидент" был для статистики присовокуплен к списку 800 тысяч тяжких преступлений, совершенных за 1947 год.

Новый период в истории ФБР

Администрация США считалась с возможностью роста преступности после второй мировой войны, но полагала, что спустя определенное время кульминационная точка будет преодолена, и затем все придет к "нормальному уровню".

Действительно, преступность возросла по сравнению с довоенным периодом на 27 процентов, но ожидавшегося спада не наблюдалось. В 1952 году число зарегистрированных тяжких преступлений уже перевалило за два миллиона.

Однако Гувер не видел оснований для волнений.

"На фронте борьбы с преступностью мы вскоре выйдем из морального хаоса, идущего по пятам за всеми войнами. Многие факты позволяют на это надеяться", - писал он в 1956 году.

Но шеф ФБР ошибался. Кривая преступлений продолжала круто идти вверх. В 1969 году она перешла пяти, а в 1972 году - шестимиллионную границу.

Бурный рост преступности в США объясняется, конечно, многими причинами. Но определенную роль здесь играет и смещение акцентов в деятельности ФБР. Хотя расследование многих преступных деяний относится только к компетенции ФБР, его усилия в преобладающей степени были направлены на выполнение совсем других задач.

Даже официальная статистика указывает, что более половины дел, ведущихся ФБР, носят политический характер.

При этом следует учесть, что такие общие данные намеренно вводят людей в заблуждение, поскольку огромная часть акций, проводимых ФБР против прогрессивных сил, тоже подгоняется под рубрику борьбы с преступностью, чтобы опорочить эти силы, обмануть общественность. Между тем убийства, разбой, крупные кражи или взломы расследуются ФБР подчас с использованием незначительных средств.

Новый период в развитии ФБР начался почти одновременно с процессом по делу о линчевателях в Гринвилле, и по иронии истории тоже со своего рода суда Линча - с процесса против "голливудской десятки".

"Голливудская десятка"

На скамьях для публики не оставалось ни одного свободного места. Среди тесно набившихся в зал суда людей находились многочисленные кинозвезды. Одни из них смотрели на происходящее с робким опасением, не исключая, и небезосновательно, что нечто подобное может коснуться их самих, другие - не без злорадства. Кроме того, среди публики было немало зевак, пришедших сюда просто из любопытства, чтобы вблизи поглазеть на своих экранных кумиров.

За длинными столами сидели, раскрыв блокноты, почти две сотни журналистов. Кинооператоры в ожидании открытия заседания искали подходящие ракурсы для съемки.