ЮРИЙ ЛЕДНЕВ

ГЕНРИХ ОКУНЕВИЧ

"Предметный галаксизм"

В запыленных коридорах и кабинетах книжного издательства "Галаксис" томилась тишина. Только роботы-консультанты еле слышно посвистывали. Этим они выражали свою готовность к работе, но работы, увы, не было.

Директор издательства вместе с главным редактором самозабвенно резались в "балду". В азартном усердии они молча заполняли на экране дисплея буквами пустые клетки, сотворяя таким манером целые слова.

Эту древнюю игру они чтили выше всяких других. Хотя "балда" и была игрой незатейливой, безыскусной, она им никогда не надоедала, спасала от скуки и вынужденного безделья.

Вот уже скоро год, как сюда не заглянул и даже не прислал своих рукописей ни один из литераторов, хотя "Галаксис" считался учреждением престижным. Еще бы! Ведь над входом в издательство горела неоновая надпись: "Мы ищем гениев!" Что и говорить, поначалу, как только "Галаксис" открылся, пишущей братии всяких мастей и рангов налетало сюда ежедневно со всей Галактики, как насекомых на ночной фонарь. Они шумно заполняли многочисленные кабинеты, спорили в коридорах, доказывали со страстной убежденностью свою гениальность на редсоветах и в кулуарах. Все редакционные столы, шкафы, полки были туго забиты литературными трудами. Целая армия редакторов и литконсультантов работала дни и ночи над рукописями авторов, тщательно прочитывая каждое творение, выискивая среди них гениальное.

Известно давно, что гениального творца можно запросто проглядеть.

Живет себе, трудится такой творец, но никто его не замечает. А умрет: "Ох! Ах! Да как же! Он, оказывается, гений, а мы проглядели". Сразу - и призвание, и слава, и почет... Но, увы, после смерти! А сколько таких вот гениев предано забвению? Теперь и не сосчитаешь!

"Галаксис" сразу, с первых дней своего существования, решил напрочь поломать столь печальную традицию в истории человечества и поставил перед собой цель: выявлять гения при его жизни, чтобы он, гений, имел возможность еще живым насладиться заслуженной славой. И в рекламном проспекте издательства так было записано: "Главная цель "Галаксиса" - выявлять и прославлять гениев при их жизни".

Но одно дело - объявить о своем намерении, а совсем другое - это же намерение осуществить.

Время летело. Шли месяцы и годы, а гениев при жизни обнаружено пока не было.

Правда, попытки подобных открытий были. Но чаще всего случались курьезы: объявленные "Галаксисом" кандидаты для прославления на проверку оказывались гениями липовыми, скороспелыми. Их книги после первого же прочтения сразу забывались. И приходилось все начинать сызнова.

Но однажды произошел жуткий по своему трагизму случай, который, как тихоокеанское землетрясение, до самого основания потряс репутацию "Галаксиса". Один из авторов, рукопись которого на редсовете не прошла и пылилась где-то на дальней полке, после своей смерти издался в одном захолустном периферийном издательстве. После выхода в свет его книга получила самое широкое признание и шумный успех у читателей. Автор, без всякого сомнения, был назван даже критикой гением и корифеем литературы. В общем, "Галаксис" проглядел гения. Получился мировой скандал. По этому случаю была созвана представительная конференция, на которой было выработано мудрое решение:

1. Определить гения при жизни простому смертному редактору, или литконсультанту, созданному природой на 65 процентов из воды с добавкой жиров, белков, углеводов и микроэлементов, даже сверхграмотному, склонному к знакомствам, дружбе, симпатиям, уступкам и компромиссам - невозможно!

2. Гения при жизни сможет вычислить только быстродействующий компьютер, обладающий огромной, в сравнении с живым редактором, информацией. Преимущества компьютера таковы: а) он не пользуется субъективными методами в оценке литературного творчества; б) не имеет друзей-приятелей среди писателей и поэтов; в) равнодушен к уговорам и увещеваниям вроде: "примите рукопись, потом дотянем"; г) не поддается психологическому давлению, как снизу, так и сверху; д) обладает феноменальной памятью, сможет быстро выявить плагиат и прямое подражание; е) может без боязни, в глаза, назвать талант - талантом, а бездарь - бездарью.

Так на этом небывалом в истории книгоиздательства синклите было решено "установить в издательстве роботов".

И вот вместо полутора тысяч редакционных деятелей появились семь роботов-литконсультантов. Они были похожи на двухтумбовые столы, за которыми когда-то сидели живые редакторы. А главное - работоспособность их поражала. Каждый из этой прожорливой компании мог упрятать в свою утробу миллиарды слов, переварить в своем чреве миллионы фраз и вечно хранить в бездонной, ненасытной памяти почти все, что было создано за долгие века вдохновенным движением творческой мысли и трепещущими чувствами талантливых сынов человечества.

Роботы могли чистить слог, обновлять фразы, выправлять текст, находить орфографические ошибки и даже, при надобности, творить, правда, на заданную им тему. Принцип их работы был удивительно прост и ясен каждому смертному. Например, приносит Или присылает в издательство свою рукопись автор. Ее закладывают в умное чрево робота, которое злые языки прозвали "печью крематория", и буквально через минуту рецензия готова!

Все старые слова, избитые обороты, древние понятия и всякую дребедень роботы выискивали быстрее, чем обезьяны вшей у своих подруг.

К примеру, с первой же авторской фразы "Он наградил ее долгим медовым поцелуем..." рукопись сразу выплевывалась в мусорную корзину, а на экране загоралось такое знакомое и исстари ненавистное каждому автору слово "отлуп!". Или: "Он проснулся росным утром с тяжелой головой" - опять "отлуп".

"Она по-детски, нежно улыбнулась ему" - снова "отлуп". "Здравствуйте! Как чувствуете себя?" - "отлуп"!

"Космолет третьи сутки кружил над молчавшей планетой" - жестокий "отлуп"!

На всякие рассуждения о погоде, домашних заботах, первой и последней встречах, любовных и деловых объяснениях и прочих мелочах жизни компьютерный ум не удосуживался обратить ни капли внимания. Редактировать рукописи стало удивительно легко и даже весело. Постепенно, за ненадобностью, растаял и без того урезанный штат редакторов. Остались только главный редактор и, естественно, директор, так как без директора не может существовать никакое учреждение. Директор без учреждения может быть, но учреждение без директораникогда!

А что же авторы? Их рукописи, не прошедшие под определение "гениальное произведение", таяли быстрее, чем снег весной. А вместе с ними убывала и наконец исчезла армада соискателей на звание корифея литературы. Вдосталь нахватавшись "отлупов" от компьютерных консультантов, они наконец поняли тщетность своих попыток пробиться в гении и перестали тревожить издательство. Дольше всех не унимались поэты.

Более храбрые из них сочиняли про "Галаксис" пародии и сатирические куплеты, но и они в конце концов тоже стали обходить его стороной.

Скоро у "Галаксиса" не осталось ни одного автора. В кабинетах и коридорах издательства воцарилась кладбищенская тишина. Теперь всю административно-творческую деятельность здесь заменила "балда".

- Да...- протягивал директор с интонацией раздумья, потом повторял тривиальную фразу: - В наше время, коллега, гении вывелись совсем! - и, подставив к букворяду "и краткое", отчего получалось слово "гений", записывал в свой столбец пять очков.

- Увы, это так! - горячо соглашался с ним главный редактор и, сотворив слово "пени", приписывал себе четверку.

- Опять на нас жалуются авторы! - бросал весело директор и начинал думать над очередным ходом.

- А кто жалуется? Серые талантики? Умный талант не станет!.горячился главный редактор.

Директор молча кивал головой и выводил коронное слово "терпение".