– Тогда отвяжи меня.
– Не могу.
– Пожалуйста, это совсем просто. Перережь кабельные стяжки…
– Тогда они никогда ничему не научатся.
– Кто ничему не научится?
– Они. Все. Народ.
Он вышел из-за камеры вперед.
– Вообще я всего этого не хочу. Я не имею ничего против вас. Или против вашего ребенка.
– Ее зовут Виктория, – сказала Неле и сама удивилась.
Победившая. Выжившая. Имя не стояло в ее шортлисте, но подходило, по крайней мере, девочке. Для мальчика она изменит его на Виктор. Хорошо, что она назвала будущее по имени. Пусть похититель воспринимает существо в ней не как объект, а как человека с именем и чувствами.
– Она умрет, если я буду рожать не в клинике.
– Вы лжете.
– Нет. У меня СПИД. Я могу заразить Викторию. Без кесарева сечения она погибнет.
Похититель снял свои никелированные очки.
– Этого… этого я не знал.
Он протер очки джемпером и снова надел их.
– Все равно. Я уже не могу ничего изменить.
Неле хотелось кричать, но она заставляла себя вести эту абсурдную беседу как можно более спокойно, чтобы установившаяся тонкая связь с ее похитителем не оборвалась.
– Назовешь мне свое имя?
– Франц.
– Хорошо, Франц. Я тебя не выдам. Клянусь. Я сама не очень лажу с госучреждениями. Отпусти меня, пожалуйста…
– Нет. – Франц провел рукой по волосам. – Не могу. Сейчас речь идет не о нас. Не о вас, не обо мне и не о вашем ребенке. Речь о том, чтобы открыть глаза сначала вам, а потом и всему миру.
– Мне? Что я сделала?
– Я исследовал ваш мусор.
– И что?
Он ненадолго вышел из хлева и вернулся с желтым пакетом.
– Вот, – сказал он и сунул руку в мешок. Достал пустую упаковку из-под молока, словно это была важнейшая улика в судебном процессе.
«Не волнуйтесь. Я лишь хочу вашего молока».
– И что с этим не так?
– Вы его пили.
Тут Неле уже не сдержалась и повысила голос.
– Биомолоко длительного хранения, три с половиной процента жирности? Да! Господи, это что, преступление?
Он презрительно опустил уголки губ.
– То, что вы осмеливаетесь спрашивать такое, показывает, насколько все это необходимо.
– Что – все? – спросила она его. – Что ты собираешься с нами сделать, Франц?
– Это вы скоро почувствуете, – сказал ее похититель, схватил мусорный пакет и оставил ее одну в коровнике.
Глава 12
Матс
Матс не смог противостоять соблазну и покружился на месте.
Такого он еще никогда не видел. Даже на YouTube или в рекламных брошюрах туристических агентств. Он знал, что у LegendAir были самые роскошные в мире кабины первого класса, и помнил их рекламный слоган: «Скайсьют. Ваша частная резиденция в облаках».
Но, принимая во внимание открывшийся ему здесь мир, это заявление было скромным преуменьшением.
Так называемый скай-сьют был почти таким же большим, как его квартира на Калле Гуидо. Он простирался на верхнем этаже вдоль двенадцати иллюминаторов, и, в отличие от скромной квартиры Матса, дизайнер интерьеров разгулялся здесь с самыми ценными породами древесины, дорогими коврами и изысканными кожаными обивками. Все было выдержано в мягких коричнево-кремовых тонах. Темный рисунок стен, облицованных красным деревом, приятно контрастировал со светлым обеденным столом, за которым в кожаных креслах кофейного цвета могли разместиться по меньшей мере четыре человека.
– Впечатляет, не правда ли? – спросила Кайя Клауссен, которая привела его сюда.
Когда Матс расшумелся и некоторые пассажиры уже начали нервничать, Валентино смирился и действительно сообщил своему начальству. А Кайя, несмотря на обстоятельства, искренне обрадовалась, когда увидела своего бывшего психотерапевта спустя столько времени.
Это было ее предложение – обсудить происшествие с Валентино с глазу на глаз. Но Матс не мог себе представить, что под «укромным местом» она имела в виду вот это.
Трехкомнатный сьют, в толстом ковре которого он буквально утопал, находился прямо над кабиной пилотов. Чтобы попасть сюда, им пришлось подняться по винтовой лестнице в носовой части самолета и пройти через нечто, напоминающее дорогой лондонский коктейль-бар. Здесь наверху, на высоте десять тысяч метров, у гостей в первом классе действительно был собственный бармен, который за полукруглой, до блеска отполированной стойкой мог предложить им алкогольные коктейли, кофейные напитки и огромный выбор джина, какой только был возможен над облаками. Скай-сьют был отделен от этой лаунж-зоны толстой звукоизолирующей дверью.
Расположенное в носовой части, это было самое опасное место во всем самолете в случае столкновения или удара, но данное обстоятельство мало волновало Матса, учитывая бедственное положение, в котором он сейчас находился.
– Вон там двуспальная кровать? – спросил он, хотя в этом не было сомнений. В дальней зоне, также отделенной раздвижной дверью, которая в настоящий момент была открыта, он увидел кровать с пружинным матрасом.
– Французский пух и египетский лен, – улыбнулась Кайя и протянула ему свежий носовой платок.
На мгновение он и правда забыл, что все еще держал салфетку у носа, хотя тот, к счастью, больше не кровил.
– Прошу прощения, – пробормотал он и огляделся в поисках мусорного ведра. И обнаружил еще одну дверь между жилой и спальной зоной.
Как он и предполагал, дверь вела в ванную комнату, где поместилось бы четыре туалета, в каком он только что был. Здесь даже была стеклянная душевая кабина! Матс выбросил свою окровавленную салфетку в мусорное ведро, подошел к двойной раковине и вымыл лицо и руки.
– Почему вы не связались со мной до полета? – спросила за спиной Кайя, стоявшая на расстоянии, предписываемом приличиями.
– Я не хотел вас беспокоить. – На самом деле при бронировании он даже не подумал о ней. Хотя Матс знал, что его бывшая пациентка стала старшей стюардессой в крупной авиакомпании, думал, что это какая-то немецкая авиалиния. Лишь когда шантажист назвал ее имя, у него в голове все сложилось.
– Ваше четырехкратное бронирование вызвало всеобщее возбуждение, – сказала Кайя.
– Могу себе представить.
Матс взглянул еще раз в зеркало, чтобы убедиться в своем первом впечатлении о ней – сейчас, когда она не смотрела на него и думала, что за ней не наблюдают. Было поразительно, какой красавицей стала Кайя Клауссен. Длинные волосы с мелированными прядками очень шли ей, как и десять килограммов, которые она, похоже, набрала. Конечно, ей приходилось гримировать косметикой дырки от пирсинга на подбородке и справа над верхней губой, но она и этому научилась. Как и прямой и уверенной осанке с расправленными плечами, что не могло быть результатом одной лишь униформы, подчеркивающей фигуру.
Старшая стюардесса приглашающе махнула рукой, и они сели за стол в гостиной. Электронные жалюзи – здесь они выглядели как настоящие шелковые шторы – были опущены. Серебристая лампа на широком подоконнике между иллюминатором и столом излучала теплый мягкий свет.
– Я хотела бы извиниться за случившееся, доктор Крюгер. Кен часто бывает несдержанным, но я никогда бы не подумала, что он пустит в ход кулаки. Тем более с вами. Мне очень жаль.
– Кен? – спросил Матс, взглянув на ее бейдж. – Значит, Валентино его фамилия?
Она засмеялась.
– Нет, нет. Мы просто зовем его так. Из-за внешности. И потому что его подруга немного походит на Барби.
Барби.
Звучание имени напомнило ему слово «беби», и он подумал о боли, которую сейчас переносит Неле, если он не стал жертвой чьей-то дикой шутки.
– Все в порядке? – спросила Кайя, очевидно заметив его напряжение.
– Мне немного не по себе. Я боюсь летать.
– Вы? – Губы Кайи дрогнули, но она тут же пресекла улыбку.
– И офтальмологи носят очки, – сказал в оправдание Матс.
Старшая стюардесса какое-то время молчала, лишь смотрела на него большими голубыми глазами и потом кивнула.