Я встал смирно и ответил:
– Доценко, товарищ Сталин. Георгий Валентинович Доценко. Так получилось, что я внук этого самого брата – сотрудника НКВД, и моему отцу сейчас три года.
– Ну, так что же с вами делать, товарищ Доценко Георгий Валентинович, – Сталин по-прежнему улыбался, а его глаза по-прежнему сверлили меня насквозь.
– Товарищ Верховный главнокомандующий! – Я обратился так намеренно. Такой должности ещё нет, как нет и Ставки Верховного главнокомандования. Только я уверен, что Сталин идею запомнит.
– Товарищ Верховный главнокомандующий. Мне кажется, что существуют два варианта развития событий. Первый – вы мне не верите, считаете шпионом, сумасшедшим или что-то в этом роде. Тогда я попадаю на Лубянку или в Склифосовского, и всё остаётся как есть. Вариант второй – вы допускаете, что всё, о чём я доложил, – возможно. Тогда нужно начать с того, что создать специальную группу, которой я всё изложу. Всё что знаю. К примеру, по технике и вооружению – я знаю основные данные стрелкового оружия, принципы действия и схемы устройства. Также я знаю, какие из имеющихся разработок необходимо ускорить, а какие срочно начать. Ещё геология – могу указать районы залегания нефти, газа, руд и драгоценных камней. Я радиолюбитель, но уровень любителя середины 90-х может сильно помочь сегодня. Ну и армия. Структура подразделений, взаимодействие родов войск, тактика мотострелковых и десантных частей. Возможно, ваши специалисты подумают о чём-то ещё.
Я умолк. Мяч был на половине Сталина, мне оставалось ждать. Первым высказался Берия:
– Тут гражданин, видимо, хочет из лейтенантов попасть прямо в генералы. Взаимодействие войск, тактика… Ты что думаешь, в Красной армии нет хороших командиров?! Есть замечательные люди, с боевым опытом, закончили лучшие академии, а ты их учить будешь, мальчишка!!!
Говорил Берия очень эмоционально, настоящий сын гор. И обратился ко мне «гражданин», что меня не сильно вдохновило. А Верховный молчал. Он уже не стоял, а прохаживался вдоль кабинета. Что сильно нервировало Власика, который, не имея возможности двигаться, не мог надёжно прикрыть объект. Но Сталин молчал, а Берия продолжал бушевать.
– В науке поможет, в технике поможет, алмазы и изумруды принесёт на блюдечке. Прямо лауреат всех Сталинских премий. Может, сразу памятник поставить на родине героя, а?!
Сталин снова остановился, теперь он стоял возле Власика, и сказал:
– Перестань, Лаврентий, – и что-то ещё по-грузински.
Ох, какой актёр умер в Лаврентии Павловиче. Он резко умолк и стоял спокойно, улыбаясь краем губ, будто не гремел несколько секунд назад.
– А скажите, товарищ Доценко, может, товарищ Берия в чём-то прав? – в глазах Сталина мелькнуло лукавство. – Ну, армия, может быть, вас ведь учили на нашем опыте. Но оружие, полезные ископаемые – откуда это?
– Товарищ Сталин, с оружием всё просто. Я его с детства люблю. И знаю о нём почти всё. А также краткие биографии большинства конструкторов оружия и некоторых конструкторов техники. А что касается геологии, то её мы учили в школе. Как раздел географии. То, что сейчас с огромными трудностями, проявляя порой настоящий героизм, о котором, кстати, никто не узнает, ищут геологоразведочные партии – мы учили на уроках. В учебниках и картах месторождения были подробно описаны, а мы их зубрили наизусть. Да и мама у меня по образованию учитель географии… Так что…
– Ну, хорошо, – Сталин покачал зажатой в кулаке трубкой, – это вы учили в школе, тому вас учили в училище. А насколько вы сами умеете это использовать? Вот вы командир. Десантник. Владеете приемами самообороны? Можете показать что-нибудь? Но учтите, эти товарищи, – он ткнул трубкой мне за спину, – тоже ими владеют.
– Как прикажете! – сказал я и исчез.
Точнее, выпал из поля зрения, используя технику онсин-дзюцу – «искусство невидимки». А дальше легко. Оказавшись за спинами охраны, парой ударов «из пустоты» уложил обоих, потом длинный прыжок – нырком, перекат и перехват руки Власика, который только начал доставать пистолет. Ну и несколько точечных ударов, «отключая» руку на пару минут. Можно было вырубить его совсем, но наживать врага, да ещё такого… Нет уж, спасибо! Обойдёмся. Эффект и так был достигнут.
Два профи охраны на полу, я в метре от Верховного, придерживая за локоть Власика. Им же прикрываясь от третьего лейтёхи из охраны, который ошарашенно стоит в дверях и не знает, что делать. Стрелять-то нельзя. Сталин прямо на линии огня. Я отпустил руку начальника охраны (она ещё минуты три действовать не будет), повернулся кругом и доложил:
– Товарищ Сталин, ваш приказ выполнен.
– Очень хорошо, товарищ Доценко. Вы нас убедили. Надеюсь, никого не покалечили?
– Старался аккуратно, товарищ Сталин, если не вышло, приношу свои извинения.
– А они не обидятся, скорее, потребуют научить. Правда, Николай Сидорович!? – Сталин сунул в рот трубку, глядя на Власика.
– В жизни такого не видел, – сказал тот, отдуваясь и потирая правую руку левой, – но теперь придётся вам, товарищ Доценко, попотеть на занятиях над этими приёмами, обучить моих бойцов.
– Не только ваших, – негромко сказал Берия.
– Не спорьте, работы у товарища хватит, ещё не рад будет, что к нам в гости попал, – сказал Сталин и, неожиданно становясь серьёзным, спросил: – Так какой информацией вы хотели с нами поделиться?
– Товарищ Сталин, – сказал я, – до весны 1941 года я обладаю лишь небольшим количеством фактов и дат, зачастую без какой-либо логической связи. И я очень надеюсь, что с 22 июня 1941 года и до 9 мая 1945-го мои данные будут неверны абсолютно. Но есть некоторые события, которые имеют в будущем огромный, и не всегда положительный, эффект.
Самый простой пример – это назначение конструктора Яковлева на должность замнаркома авиапрома по экспериментальному самолётостроению. Он прекрасный конструктор, его истребители сыграли ведущую роль в войне в воздухе, но… Он очень амбициозный человек. Став начальником, он фактически отодвинул всех остальных конструкторов истребителей. Да и не только. Дело дошло до того, что в разгар войны конструктору Лавочкину пришлось обращаться к вам напрямую, чтобы наладить выпуск отличного истребителя Ла-5. А ведь уже сейчас в бюро Поликарпова разрабатывается машина, по своим боевым качествам превосходящая все истребители периода будущей войны. И наши, и немецкие, и американские. И вот этот самолёт так и не пошёл в серию, было построено всего 4 машины.
И намного более серьёзно. Прошу особого внимания товарища Берии как наркома НКВД. Сейчас идёт чистка рядов НКВД и реабилитация невинно осуждённых. Тем не менее иногда процесс всё ещё превращается в выбивание признаний из подследственных. Людей арестовывают по любой анонимке, а затем некоторые следователи выбивают показания.
Вот вам пример. Сейчас в Финской компании испытывается автоматический гранатомёт конструктора Таубина «АГ-2». Выявленные недостатки легко устранимы. Однако миномётчики очень обеспокоены, что это помешает их работе, и всячески дискредитируют идею. Перспективное оружие будет забыто на 40 лет. И хотя конструктор продолжил работать над другими видами вооружения и даже, кажется, был награждён, в мае 1941 года его арестовали. В качестве обвинений – расточительство, срыв сроков разработок, тот же АГ-2. В сентябре 1941 года, в самое страшное для страны время, его расстреляли.
Из-за такого подхода к следственной работе к началу войны было расстреляно или отправлено рубить лес очень много способных, образованных и имеющих опыт инженеров, конструкторов и военных. К началу войны армия оказалась не готова. Командирам не хватало опыта или знаний, или и того и другого. Ну и накомандовали. В течение первого дня войны фашисты продвигались вглубь страны на расстояния от 15 до 60 километров. А к 26 июня были потеряны многие города, включая Гродно.
В кабинете снова повисла тишина. Сталин, понемногу краснея, смотрел то на меня, то на Берию. Главный чекист смотрел только на меня. Следовало что-то говорить, и я продолжил:
