– Я не смогла его найти, миссус, – пробормотала Анджелина в ответ, кидая испуганный взгляд на Иокасту. – Я и не знаю, кто мог бы его взять… Ключи есть только у мистера Улисса и самой миссис Кэмерон.

– Улисс пустил тебя в кладовку с лекарствами, значит, он знает, что миссис Кэмерон нездорова?

Она энергично закивала в ответ, от чего ленты на ее чепце затрепетали.

– О да, миссус! Он был бы в ярости, если бы узнал, что я ему не сказала. Он сказал тут же позвать его, если он нужен, а если нет, чтобы я сказала миссис Кэмерон, что не надо ей беспокоиться, он обо всем позаботится.

После этой фразы Иокаста испустила протяжный выдох, и ее сжатые кулаки немного расслабились.

– Господь, благослови этого человека, – пробормотала она с закрытыми глазами. – Он обо всем позаботится. Я бы пропала без него. Пропала.

Ее белые волосы прилипли к коже на висках, с коротких завитков над ее плечом капал пот, оставляя пятна на голубом темном шелке платья.

Анджелина развязала тесемки на платье и чулках и сняла их с хозяйки. Потом я попросила Джейми уложить Иокасту в кровать в нижней рубашке и обложила ее голову толстым слоем полотенец. Я наполнила один из моих самодельных, сделанных из гремучей змеи, шприцов теплой соленой водой, и, пока Джейми осторожно держал ее веко приоткрытым, я оросила больной глаз, надеясь предотвратить инфекцию. Ранка выглядела как крохотная алая точка на склере, над ней надулся небольшой пузырек. Джейми не мог смотреть на эту точку, не моргая поминутно. Я увидела это и улыбнулась ему.

– С ней все будет в порядке, – сказала я. – Иди, если хочешь.

Джейми кивнул и повернулся, чтобы уйти, но Иокаста тут же схватила его руку.

– Нет, дорогой, останься… если можешь. – Последнее было сказано как чистая формальность, но она ухватила его за рукав так крепко, что побелели костяшки пальцев.

– Да, тетушка, конечно, – сказал Джейми мягко и накрыл ее ладонь своей, утешительно сжимая ее. Однако она не отпускала племянника, пока тот не сел рядом.

– Кто еще здесь? – спросила она, беспокойно поворачивая голову из стороны в сторону, пытаясь услышать характерные звуки дыхания и движения, которые дали бы ей подсказку. – Рабы ушли?

– Да, они ушли, чтобы помочь с приемом, – сказала я. – Здесь только я и Джейми.

Она закрыла глаза и сделала глубокий дрожащий вдох, лишь после этого немного расслабившись.

– Хорошо. Я должна тебе кое-что рассказать, племянник, но нас никто не должен слышать. Племянница, – она подняла длинную бледную руку в мою сторону, – пойди и проверь, действительно ли мы одни.

Я послушно выглянула в холл. Никого не было видно, только из комнаты в дальнем конце раздавались голоса, смех и шуршание – группка женщин переговаривалась между собой, поправляя наряды и прически. Я вернулась в комнату и закрыла дверь, все внешние звуки мгновенно затихли, превратившись в еле заметный гул.

– Что такое, тетя? – Джейми по-прежнему держал ее за руку, большой палец нежно поглаживал тыльную сторону ладони в успокаивающем ритме – я видела, как он проделывал подобное с нервными животными. С тетей, однако, этот прием был менее эффективен, чем с собаками и лошадьми.

– Это был он. Он здесь!

– Кто здесь, тетя?

– Я не знаю! – Ее глаза беспокойно забегали, в тщетной попытке что-то разглядеть не только сквозь тьму слепоты, но и сквозь стены.

Джейми удивленно взглянул на меня, но ему, как и мне, было очевидно, что она не бредит, несмотря на бессвязность ее слов. Иокаста осознала, как звучит ее речь, и я увидела усилие в ее лице – она старалась взять себя в руки.

– Он пришел за золотом, – сказала она, понижая голос. – За французским золотом.

– Вот как, – осторожно отозвался Джейми. Он бросил на меня взгляд, приподняв одну бровь, но я покачала головой. У Иокасты не могло быть галлюцинаций.

Женщина нетерпеливо вздохнула и покачала головой, потом внезапно остановилась и со сдавленным болезненным стоном схватилась руками за голову, как будто пытаясь удержать ее на плечах. Она глубоко вдохнула и выдохнула, плотно сжимая губы, а потом медленно опустила руки.

– Это началось прошлой ночью, – сказала она. – Боль в глазу.

Она проснулась от пульсации в глазу, от тупой боли, которая медленно растекалась по левой стороне головы.

– Такое уже бывало раньше, – объяснила Иокаста. Она приподнялась в кровати, принимая сидячее положение; хоть женщина по-прежнему прижимала к глазу салфетку, она выглядела уже лучше. – Это началось, когда я стала терять зрение. Иногда один глаз, иногда оба. Но я знала, что это такое.

Иокаста Маккензи Кэмерон была не из тех женщин, которые позволят какому-то легкому недомоганию нарушить их планы, не говоря уж о том, чтобы как-то повлиять на событие, которое обещало стать самым запоминающимся собранием за всю историю Кросс-Крика.

– Я чувствовала себя отвратительно, – сказала она. – И тут Флора Макдональд собралась наведаться в наши края.

Приготовления были в самом разгаре: туши для барбекю запекались в ямах, бочки эля и пива стояли возле конюшен, в воздухе витали запахи свежего хлеба и бобов из кухни. Рабы были хорошо вымуштрованы, к тому же Иокаста полностью доверяла Улиссу во всем, что касалось организации. От нее требовалось, как она думала, только оставаться на ногах.

– Я не хотела принимать опиум или лауданум, – объяснила она. – Тогда я бы точно уснула. Поэтому я просто выпила виски.

Иокаста была статной и высокой женщиной, привычной к таким дозам алкоголя, которые свалили бы с ног женщин из двадцатого века. К тому времени, как прибыли Макдональды, она разделалась с большей половиной бутылки, но боль не затихала.

– А потом мой глаз начал так сильно слезиться, что любой понял бы – со мной что-то не так. Я этого не хотела, поэтому я пошла в гостиную, где спрятала небольшую бутылочку лауданума в рабочей корзинке на случай, если виски будет недостаточно.

Народ снаружи толпился, все хотели услышать речь мисс Макдональд, но гостиная оставалась безлюдной, насколько я могла судить со своим готовым разорваться глазом и пульсирующей головой. – Конец фразы прозвучал довольно обыденно, но я увидела, как Джейми поморщился, возвращаясь мыслями к тому, что я делала иглой. Он сглотнул и провел костяшками пальцев над верхней губой.

Иокаста успешно нашла бутылочку с лауданумом, сделала пару глотков и присела ненадолго, дожидаясь, пока он подействует.

– Не знаю, пробовал ли ты когда-нибудь эту вещь, племянник, но она имеет странный эффект – чувство, будто ты таешь по краям. Если примешь на каплю больше нужного, начнешь видеть вещи, которых нет – слепой ты или нет, – и слышать их.

Поглощенная действием виски, лауданума и шумом толпы снаружи, Иокаста не заметила шагов, и когда рядом с ней зазвучал голос, она на мгновение подумала, что это галлюцинация.

– «Так вот ты где, милая, – процитировала она, и ее лицо, и без того бледное, побледнело еще сильнее. – Помнишь меня?»

– Надо думать, ты помнила, тетушка? – сухо спросил Джейми.

– Да, – ответила она так же сухо. – Я слышала этот голос прежде, два раза. Один раз на свадьбе твоей дочери, а другой двадцать лет тому назад, в таверне возле Койгаха в Шотландии.

Иокаста отняла влажную тряпицу от лица и без промаха опустила ее в миску с теплой водой. Ее глаза были красными и опухшими, неприятно выделяющимися на бледной коже, уязвимыми в поволоке слепоты, но Иокаста взяла себя в руки.

– Да, я помнила этого человека, – повторила она.

Она сразу же поняла, что голос ей знаком, но некоторое время не могла вспомнить откуда. Потом осознание оглушило ее, и она вцепилась в подлокотник кресла.

«Кто вы?» – спросила она так повелительно, как могла. Ее сердце колотилось в груди, попадая в ритм с пульсацией в глазу и голове, все вокруг плыло от виски и лауданума. Наверное, это лауданум исказил крики толпы снаружи, превратив их в шум морского прибоя, а шаги рабов в холле в стук башмаков хозяина таверны на лестнице.