Как только мама уселась на кушетку рядом с дочерью, психолог сообщил ей:

– Марго непременно поедет со школой в Рим. Но нам с ней необходимо многое обсудить. Жду ее в понедельник, в восемнадцать ноль-ноль, если не возражаете.

– Не имеет смысла вас больше беспокоить, раз вы напишете школьной медсестре!

– Мам! Ты что, врач? – подала голос Марго.

– Я не смогу ездить сюда каждый понедельник! – возмутилась мадам Дютийо. – У меня еще младшая дочь есть, Бландина. Она не любит долго оставаться одна, ей страшно.

– Марго может приходить и без вас, – терпеливо возразил Спаситель.

– Мы живем довольно далеко, – упорствовала мадам Дютийо.

– Мама, я доеду на автобусе без проблем! – прошипела девочка в крайнем раздражении.

– Сейчас на улицах небезопасно, сами знаете.

– Прекрати! «Боко Харам»[6] меня не украдет! – завопила Марго, ее терпение лопнуло. – Пришлю тебе «д» и «в», успокойся!

Мадам Дютийо испуганно покосилась на Сент-Ива: как тот воспринял неприличный скандал? Неуловимая усмешка скользнула по его губам, обведенным тонкой линией усов и бородкой, словно заключавшими улыбку в скобки. Спаситель решил, что взрывов больше не будет, пробормотал: «Отлично!», сел в свое кресло, подъехал к столу, достал из папки бланк осмотра и в наступившей тишине написал заключение.

Запечатал его в конверт и передал мадам Дютийо.

– Вот, пожалуйста, для мадам Сандоз.

– Сколько я вам должна?

– Сорок пять евро.

– Полагаю, страховка ваших услуг не покрывает?

– Вы правы, не покрывает.

Марго тяжело вздохнула, ей было стыдно за мать.

– Итак, оставляю для вас время. Следующий понедельник, восемнадцать часов, – сказал Сент-Ив на прощание, проводив их до выхода. – Обсудите всё между собой и сообщите мне о своем решении.

На пороге мадам Дютийо шепнула дочери: «В следующий понедельник ты едешь к отцу. Может, скажешь ему?» Марго в ответ недовольно фыркнула. Это было последним, что слышал психолог. Придут ли они опять? Неизвестно. Между тем состояние девочки хорошим не назовешь. Спаситель поднял руки и с хрустом потянулся. Как же он устал! Потом миновал коридор и вошел в дверь, отделявшую его профессиональную жизнь от личной.

В светлой уютной кухне, выходящей на веранду, за потемневшим от времени простым деревенским столом сидел маленький темнокожий мальчик. Он вытряхнул из школьного рюкзака все содержимое и делал уроки. Но если бы Спаситель не был так озабочен судьбой резавшей руки девочки, он бы заметил, что сын его возбужден, запыхался и нервно теребит карандаш.

– Трудишься? С твоей учительницей лениться не приходится. – Сент-Ив ласково погладил курчавую головенку. – Слушай, а что, если мы поужинаем хот-догами с кетчупом? Идет?

– Идет! – обрадовался Лазарь – А можно… Можно я немножко посижу за твоим компом? Мне нужно кое-что найти.

– Что найти?

– Кое-что. Про кожу.

Спаситель удивленно вскинул бровь. Про кожу?

– Ну да. Потому что Поль, мой друг… Ты же помнишь Поля? Он упал на перемене и все руки себе ободрал. Тогда учительница велела, чтобы мы все узнали о коже. Как она заживляется.

Спаситель не верил в совпадения, такова привычка психолога. Но как связаны между собой Марго, которая нарочно режет руки, и Поль, который упал случайно? Непонятно. Сент-Ив не знал, что и сказать.

– Так можно мне за твой комп? Можно? – не отставал Лазарь.

– Можно. Только разбирайся с ним сам. Ко мне придет еще кое-кто. Ненадолго. А потом сварганим хот-доги, договорились?

Он думал, что сына огорчит его отсутствие, но тот лишь рассеянно кивнул в ответ. Так что огорчился и тяжело вздохнул не мальчик, а, идя к двери, Сент-Ив.

– Папа, стой! – вдруг окликнул его Лазарь. – Что такое желтое, страшное-престрашное?

– Сынок, не знаю, мне пора, – взмолился Спаситель, нажимая на ручку.

– Цыпленок с автоматом!

Сент-Ив хохотнул, чтоб не обидеть сына.

– До скорого! Я мигом.

Три стремительных широких шага, и он уже в приемной.

– Мадам Пупар, добрый вечер! А что Габен? Он сегодня задерживается?

– Габен не захотел со мной идти. Вы же знаете, какой он упрямый! А если не в настроении…

Габен Пупар уже перешел учиться в лицей. Лечащий врач направил его к Сент-Иву потому, что, какие бы ни назначал препараты, не мог справиться с хронической бессонницей подростка. Спаситель общался с Габеном дважды, но пока не определил, в чем причина недомогания. К тому же мать постоянно переключала его внимание на себя. Вот и сегодня она словно приросла к стулу, обвила себя руками и, раскачиваясь, как кобра, пожирала психолога темными глазами с лихорадочным блеском.

– Что ж, проходите, пожалуйста, в кабинет, – пригласил Сент-Ив, стараясь не утратить ласковой и проникновенной интонации лирического певца.

Спаситель и сам не понял, как дал себя заговорить мадам Пупар, но, как только она уселась на кушетку, сразу полился нескончаемый пересказ фильма с Анджелиной Джоли. Диск ей недавно одолжила сестра; так вот, там показана ее собственная история, точь-в-точь! Это случилось три года назад, вы ведь помните, доктор Спаситель, я вам в прошлый раз говорила, как меня положили в лечебницу из-за депрессии?

Оглушенного потоком слов, окончательно запутавшегося в коллизиях и сюжетных поворотах «Подмены», Сент-Ива так и подмывало спросить: «Что такое желтое, страшное-престрашное?»

– Полицейские приводят домой сбежавшего мальчика, а она, я про Анджелину Джоли, то есть в фильме ее, конечно, зовут иначе, она видит, что это не ее сын! Похож. Очень. Но не он. Анджелина говорит об этом полицейским, а они ей не верят. Никто не верит, представляете?!

– Так-так, – буркнул в ответ Спаситель, мучительно припоминая, остался ли еще в холодильнике кетчуп.

– То же самое случилось со мной! – с пафосом заключила мадам Пупар, ломая руки. – Три года назад моя сестра присматривала за Габеном, пока я лечилась…

– От депрессии? – подсказал Сент-Ив.

– От вечной моей депрессии. Я месяц провела в санатории, а когда вернулась, сестра привезла мне сына, только это был не он. Похож как две капли воды. Но совсем другой мальчик.

Спасителя словно окатили ледяной водой: «Эй, просыпайся!»

– Вы хотите сказать, что, когда сестра привезла вам Габена, у вас возникло ощущение, что это не Габен?

– Естественно! Потому что ЭТО НЕ МОЙ СЫН! Его подменили.

– Как?!

– И по моей истории сняли фильм. Ума не приложу, как они узнали?

Все ясно. У мадам Пупар обострение. Крыша едет. Придется вызывать скорую психиатрическую из Флёри… Бедный Лазарь не дождется своего хот-дога…

А в другой части дома Лазарь поднялся в отцовскую комнату и включил компьютер. Двигая мышкой, он вспомнил, что на перемене Поль задал ему шуточный вопрос: «Почему у слонов нет компов?» Нужно обязательно спросить про слонов у папы за ужином. А пока займемся научными изысканиями. Но… как пишется «самоповреждение», а? Гугл, на помощь! Ага, нашёл! Так Лазарь вышел на форум, где Скорбь 45 и Джен Эмар Делави делились опытом.

Скорбь 45: «Режусь уже года два. Сначала циркулем царапала, теперь бритвенным лезвием. Все время боюсь, что кто-нибудь заметит на руках шрамы, а скрывать все трудней, их так много!»

Джен Эмар Делави: «А я начала, когда стала подростком. Предки тупили, прикапывались, ничего не понимали. Когда делаю надрез, чувствую: я уже не я, моим сознанием завладела неведомая сила».

Вдруг голос снизу:

– Лазарь!

Мальчик вздрогнул от неожиданности и погасил экран.

– Да, папа?

– Мне нужно отправить пациентку в больницу, меня не будет еще с полчаса. Подождешь?

– Да, папа. – Лазарь снова зажег экран.

Пока не хлопнула входная дверь, возвещая, что Сент-Ив вернулся домой, его сын успел познакомиться с людьми-крокодилами из Новой Гвинеи, которым испещряют насечками спины, так что волдыри напоминают чешуйки и щитки крокодиловой кожи, и с мальчиками из папуасского племени баруйя, которым протыкают нос деревянными палочками.