Вечером звонок телефона. Никита на номер посмотрел – заведующий.

– Никита, ты как?

– Всё сделал, как Вы приказали. Больничный на руках, на семь дней.

– Да я про здоровье.

– На мне заживёт, как на собаке.

– Хорошо бы через десять дней вышел. Разнарядка пришла, через две недели в Москву на учёбу. Ты же хотел по лапароскопической методике подучиться?

– Ещё бы! Буду!

– Выздоравливай!

– Спасибо, постараюсь.

Спал Никита беспокойно. Сказывались ушибы по всему телу. Его в приемном покое и руками били и ногами. При каждом повороте тела ушибленные мышцы ныли. Проспал почти до обеда. А в два часа звонок в дверь. Посмотрел в глазок – Андрей. Не хотелось, чтобы мальчик его в таком виде видел, но дверь открыл.

– Привет, заходи.

– Дядя Никита, Вы что, подрались?

– Получилось так. С мужчинами бывает.

– Мама говорит, что драться нехорошо.

– Целиком с ней согласен. Проходи. С уроками не ладится?

– С математикой, – вздохнул Андрей.

– Тогда давай делать.

Совместными усилиями решили. Задача хоть и простая, но несуразная. А примеры легко получились.

– Кушать хочешь?

– Хочу, я не обедал.

Никита подосадовал на себя. С этого вопроса начинать надо было, а он за уроки. Яичницу пожарил, котлеты по-киевски подогрел, чай вскипятил. Только хлеба не оказалось. Съели и так, подчистую. К чаю печенье нашлось. Андрей вызвался сходить в магазин.

– Молодец, держи деньги. Два кирпичика «бородинского» и себе конфет.

Мальчик вернулся быстро, в пакете хлеб.

– А конфеты где же?

– Я шоколадку купил.

Андрей ушёл домой, а часа через три снова звонок в дверь. Вот же незадача. Как всё хорошо, неделями никто не заходит. Надо на время людям не показываться, так посетители как пчёлы на мёд летят. Решил не открывать, а звонки продолжаются. Всё же открыл. На пороге Вероника.

– Мне Андрей сказал, что Вы подрались, выглядите ужасно.

– Не дождётесь. Можно сказать – производственная травма. Да Вы входите, что на пороге стоять.

Вероника вошла.

– Моя помощь нужна?

– А как же? Говорят, поцелуи сильно помогают заживлять раны.

– Вы всё шутите.

Но зарделась.

– Может, приготовить Вам что-нибудь?

– Я как-то сам привык. Если только в магазин сходить. С такой рожей, сами понимаете, только народ пугать.

– Говорите, что надо.

– Мне недельку отсидеться надо, сами что-нибудь сообразите.

– Я могу каждый день или через день заходить, мне не сложно.

Никита деньги Веронике дал, хотя та не брала. Никита настоял. Был он у неё на квартире, видел, что достатка нет.

Она вернулась быстро с полным пакетом. Никита полагал – с консервами или полуготовыми концентратами. Типа – залил кипятком, и через пять минут готова каша, картофельное пюре или кисель. Ел он такое, когда некогда было или жаль времени. Два часа тратить на готовку еды и потом за пять минут съесть, слишком большое расточительство времени, считал он.

Однако Вероника достала из пакета кусок мяса, овощи.

– Сделаю борщ, у меня хорошо получается.

Никита сидел на табуретке, смотрел, как быстро и ловко управляется Вероника. Пока варилось мясо, нарезала картошку, потом капусту, свеклу, болгарский перец. Разговаривали на разные темы, время пролетело быстро.

– Борщ готов. Ему бы сейчас настояться часок, а потом есть, обязательно со сметаной, я купила.

– Тогда давайте подождём и вместе поужинаем, – предложил Никита.

– На ночь? Я не ем. Ой, уже девять! Пора домой. Андрюшка в это время возвращается, он у меня парень дисциплинированный. Побегал на улице с пацанами, в девять домой.

– Вы строгая мама.

– Их только распусти. Вон сколько на улицах великовозрастных шалопаев шляется. Пиво в руке, сигарета, а сам ни копейки ещё не заработал.

– Издержки воспитания.

– До свидания, я побежала.

Вероника сняла фартук.

– Спасибо, не дали умереть с голода, – пошутил Никита.

После её ухода включил телевизор, посмотрел новости. С кухни дразнящий аромат борща. Не выдержал, налил тарелку, сметаны ложку добавил, опробовал. Действительно, очень вкусно, особенно с чёрным хлебом. Давно такого борща не ел, мастерица!

С этого дня Вероника хоть на пять минут, да забегала. Никита только рад, есть с кем пообщаться, а ещё – на улицу выходить не надо. Синяки на лице из почти чёрных стали фиолетовыми, потом стали желтеть, губа разбитая уже не так реагировала на горячую пищу, но улыбаться пока больно.

Неделя к концу подошла, завтра в травмпункт. Никита себя вечером в зеркало осмотрел. Отёк с глаза и губы уже сошёл, а «красавчик» ещё тот. Но работать можно.

Утром больничный закрыл, в больницу направился, хотя сегодня ещё можно пофилонить. Завотделением поздоровался, осмотрел физиономию Никиты.

– Ещё дня три-четыре и видно не будет. Завтра с документами ко мне. Сделаем ксерокопии – паспорт, диплом, сертификат. Через три дня на учёбу, не забыл?

– Как можно?

– Тогда бывай.

Два дня Никита документами занимался. Ксерокопии всех документов, копии заверить в отделе кадров. Стопка бумаг, учитывая копию трудовой, да приказ об откомандировании, толстой вышла. В бухгалтерию за деньгами – за больничный, зарплата, командировочные, проездные. А посчитал сумму дома, не очень-то много получилось. Удивлялся он, видя по телевизору, как бодро докладывают губернаторы первому лицу о зарплатах в руководимых ими регионах, учителям, врачам. Откуда такие цифры? У рядового врача, с учётом сверхурочных, надбавок, даже на полторы ставки столько не выходит. Слишком радужные цифры!

Веронике позвонил, предупредил, что уезжает на два месяца на учёбу в столицу. Больше и сказать некому. Лёшка Троян в курсе, а больше друзей не было.

В столицу поездом выехал, если самолётом летел бы, оплатили не полную стоимость. Чай, не депутат или начальник. За свои кровные – пожалуйста. Зато отоспался в поезде отменно, под перестук колёс, покачивание. И соседи по купе попались интересные, есть о чем поговорить. Бывает, не везёт, когда попутчики с первых километров пути выпивать начинают.

С вокзала в институт усовершенствования. В деканате документы оформил, в общежитие устроился. Условия вполне приличные. Комната на двоих, на четыре комнаты душ, санузел, чистенько. Успел по окрестностям пройтись, самое главное – с остановками общественного транспорта ознакомиться. Ему здесь два месяца жить, все маршруты изучить надо. Все занятия при клиниках, в разных местах города, в зависимости от темы.

Первый день немного сумбурный, как всегда бывает. Курсанты знакомились между собой, с преподавателем. День выдался чисто теоретическим – основы лапароскопии, возможности, техника. На второй день практика. Нескольким курсантам, Никите в том числе, поручили осмотреть вновь поступивших пациентов.

Никиту планировали поставить вторым хирургом, а ведущим – профессора. Это удача. Профессор – светило, а в медицине он, как генерал в армии. В истории болезни диагноз – желчнокаменная болезнь. Никита вошёл в палату.

– Кто Давыдов?

– Я! – отозвался мужчина с угловой койки.

Первая неожиданность. Фамилия русская, а пациент явный армянин внешне и акцент есть.

– Вы Давыдов? – решил уточнить ещё раз Никита.

– Могу паспорт показать.

– Зачем? Мы не в полиции.

Никита выслушал жалобы, осмотрел, пропальпировал пациента. Сомнения в диагнозе возникли. Его бы не оперировать, а сутки-двое понаблюдать надо. В родном городе Никиты армян много, город южный. Дважды он с такими случаями сталкивался. Есть у армян такая болезнь, так и называется – армянская, но в справочниках последних лет она политкорректно переименована в периодическую. Так же, как в Америке негров стали называть афроамериканцами. Проявляется болезнь внезапными периодическими болями в животе. И периоды эти могут быть разными. Болезнь генетически обусловлена, может маскироваться под другие – язву желудка, желчнокаменную болезнь. Хирурги, особенно те, кто работает в средней полосе России или на Севере страны, редко с такой патологией сталкиваются. Ошибаются, пациента на операционный стол, вскрывают брюшную полость, а там всё в порядке. В Ереване есть институт, где изучают и лечат эту болезнь. Сами армяне далеко не все знают о присущей их нации болезни. Похоже – сейчас именно такой случай. Да ещё фамилия с толку сбивает.