Кофейня была пустой, и владелец, Натали, вытирала стойку, но подняла голову и улыбнулась мне, когда я подошел.

— Привет, незнакомец. Не видела тебя давненько. Как дела?

— Хорошо, спасибо. — Мне нравилась Натали, в основном потому, что она говорила много, и мне казалось, что я не должен говорить ничего в ответ, и также потому, что она поняла, когда я неловко объяснил, почему должен принести свою кружку в ее кофейню.

Она никогда не пускалась в оборонительное объяснение о том, какой чистой была ее посуда — а она была чистой, я никогда не испытывал неуверенности, когда пользовался уборной, а общественные туалеты были огромным спусковым крючком для меня— она просто наливала кофе и болтала. Когда я заканчивал, она всегда мыла и вытирала кружку при мне. И самое лучшее, что она, казалось, знала, когда я не хотел, чтобы меня беспокоили, и оставляла меня в покое с моим кофеином и блокнотом.

— Заходи. Кухня закрыта. Но так как ты пьешь только кофе, садись, и я налью тебе кружечку.

— Ты уверена? Если закрываетесь, я могу...

— Нет-нет, подходи, садись. Составишь мне компанию, пока я готовлюсь к закрытию.

Сняв солнцезащитные очки, я положил их и ключи на стойку и сел. После того как Натали налила мне кофе и исчезла на кухне, я открыл свой дневник, нахмурился на влажные страницы и приступил к тому, что Кен называл моей Иерархией Рисков. Идея была в том, чтобы составить список того, что вызывало мою тревогу и затем оценить по шкале.

Субъективного Уровня Дискомфорта, или СУД, основанной на том, насколько они пугали меня или заставляли испытывать дискомфорт. Затем я должен был справиться с ними, и мне не позволялось считать во время этого или впадать в оцепенение или повторять любые мантры.

Я пролистал список — страница за страницей. Вещей, которые я заставлял себя делать весь прошлый год. Некоторые из них были связаны с моими опасениями по поводу микробов или заражения, а другие основанные на пугающих «Что если» мыслях, которые мучили меня без причины, например, что если я слечу с катушек и заколю кого-нибудь, пока держу кухонный нож руках.

После глотка кофе я вытащил ручку из кармана пиджака и вернулся к концу списка. Сделав глубокий вдох, я добавил еще один пункт.

Поговорить со Скайлар Никсон.

Я уставился на слова и попытался подумать, как оценить задачу — насколько тревожила меня мысль поговорить с ней? Но прежде чем я смог определиться с числом, у меня появилось неприятное ощущение, что кто-то наблюдает за мной. Я посмотрел через левое плечо и там была она. Стояла прямо в дверях и смотрела на меня, такая красивая, что у меня перехватило дыхание.

6 глава

Скайлар

Наши взгляды встретились, и мурашки пробежали по моему телу.

Святое дерьмо. Снова он.

И он, правда, горяч.

После того как покинула офисы, отвечающие за фестиваль, я шла по улице к кофейне «Дарлинг», в очаровательную маленькую хлебопекарню и кафе Нат. Когда она открыла ее два года назад, там продавалось только кофе, маффины и пончики, которые она делала сама очень рано утром, но после того как наняла еще одного кондитера, здесь также стали подавать легкие салаты и сэндвичи в обеденный перерыв.

Кафе закрывается к трем часам, когда уходит последний посетитель после ланча, поэтому я удивлена увидеть кого-то сидящего за стойкой, когда вошла.

Он посмотрел на меня через плечо и сейчас, когда он снял солнцезащитные очки, я могла лучше оценить его внешность: светло-зеленые глаза, острые скулы, полные губы. Когда он нахмурился, я почувствовала смущение, что упала лицом в песок. Я испытала стыд, когда он сказал, что знает кто я. И я осознала, что он смотрел «Оседлай лошадь».

И он, вероятно, читал газету этим утром. Он ненавидит меня так, как и все в этом городе.

Ладно, я могу справиться с этим.

Я снова нахмурилась.

Как раз в этот момент Натали вышла из дверей кухни и схватила кофейник со стола.

— Как насчет добавки? — спросила она его.

Он продолжал пялиться на меня, не отвечая на ее вопрос, и мне стало слишком тяжело выносить напряжение.

— Ради всего святого, просто скажи это! — взорвалась я. — Да, я та, за кого ты меня принял. Да, я сука из телевизора. Да, я сказала дерьмовые вещи о хороших людях, поэтому перестань пялиться на меня и скажи мне напрямую, что я заслужила все то дерьмо, что случилось со мной сегодня, включая падение лицом в песок.

— Скайлар! — Натали судорожно смотрела между нами. — Мне жаль, Себастьян. Это моя сестра — Скайлар, и, очевидно, у нее очень плохой день, — сказала она, убийственно глядя на меня. — Иначе мне сложно понять, почему она вошла сюда и накричала оскорбления на моего клиента.

Я снова посмотрела на парня, но он больше не был сосредоточен на мне. В суматохе он закрывал свой блокнот и засовывал его в пиджак.

Мгновенно я почувствовала себя виноватой.

— Эй, не уходи. Я сожалею насчет этого.

— Хорошо, — сказал он тихо. — В любом случае я закончил. — Он вытащил свой бумажник и бросил несколько купюр на стойку.

— Нет, пожалуйста, останься. Ты только что пришел. — Натали наполнила его чашку кофе и поставила заварник. — И убери деньги — кофе за счет заведения.

— Тогда оставь их как чаевые. Увидимся. — Он поднял свои ключи со стойки, напялил солнцезащитные очки и двинулся к двери.

Я бросилась за ним, не в состоянии вынести мысль, что он будет считать меня ужасным человеком, даже хотя я и была такой.

— Эй, не принимай на свой счет. Мне правда жаль. — Прислонившись к стеклянной двери, я сказала: — Могу я снова попытаться?

Медленно он поднял голову и встретился со мной взглядом. Я уставилась прямо в его глаза, отчего мое дыхание перехватило, и я ощущала, как желание переполняет мой живот. С короткими волосами и в очках-авиаторах, он выглядел как лётчик-истребитель или кто-то подобный. Даже упрямая напряженность его подбородка заводила меня. Аррр.

— Меня зовут Скайлар, — сказала я, протянув руку. Затем я поморщила нос. — Но полагаю, ты уже знаешь меня по «Оседлай лошадь»?

Он нахмурил брови.

— Оседлай… что?

— «Оседлай лошадь». Реалити-шоу. — Тот факт, что его выражение лица осталось недоумевающим, дал мне надежду. — Хочешь сказать, ты не смотрел его?

— Нет. Я не очень часто смотрю телевизор. — Он сделал паузу. — Ты не помнишь меня?

— Я не думаю, что мы встречались. — Я кокетливо наклонила голову. — Я бы определенно запомнила тебя.

Хотя, на секунду, в нем промелькнуло что-то знакомое. Мы уже встречались? Почему я не узнала его? Он был актером, которому меня представляли в НЙ? И почему он не пожал мою руку, которая все еще вытянута между нами?

У него заняло много времени, но он вытянул свою руку.

— А ты? — побуждала я его назвать свое имя. Боже, этот парень был великолепен, но ему немного не хватало светских манер.

— Себастьян Прайс.

— Приятно познакомиться, — сказала я, наслаждаясь комфортом моей руки внутри его. — Ты...

И затем меня осенило.

Я узнала его.

По крайней мере, я знала Себастьяна Прайса. Несколько лет мы учились в одной школе. Но это не мог быть тот Себастьян... Я опустила взгляд на наши соединенные руки. Себастьян, которого я знала, не стал бы жать руку, потому что у него была паранойя по поводу бактерий. Ребята дразнили его, касаясь его плеча и говоря: «Лучше иди помой руки, Себастьян — я передал тебе вши». И хотя это было смехотворно, и мы все знали, что никаких вшей не было, он всегда отпрашивался помыть руки после этого. Однажды в пятом классе учитель не разрешил, потому что мы готовились к тесту, и Себастьян полностью потерял самообладание, начав постукивать себе по голове и считать вслух. Это было ужасно.

Он выпустил мою руку, а я продолжила пялиться на него. Сейчас я заметила, это он. Это было превращение утенка в лебедя, я сглотнула.

— Ничего себе. Себастьян. Ты выглядишь... по-другому.