- Я покажу тебе…что такое насилие! – рявкнул «Люцифер» и толкнул ногой плечо Винчестера, переворачивая его тело на спину.

- Дин! – взвизгнул Коллинз. – Нет, Люк! Только не его! Возьми меня! Я сделаю всё, как ты скажешь.

- Да неужели? – с сомнением спросил Люк, но всё-таки, хвала Небесам, остановился.

– Да! Да! – сквозь боль и слёзы усердно закивал Коллинз. Он обречённо закрыл глаза, и голос его почти сошёл на нет. – Только не убивай… Его… Пожалуйста.

- Посмотри на меня, Миша! – приказал Люк, и Миша послушно открыл свои опухшие, покрасневшие от нескончаемых слёз глаза. «Люцифер» прищурился, хищно разглядывая брата, и вдруг его настроение резко изменилось. Он издал какой-то животный вопль и буквально озверел, теряя рассудок.

- Ты такая же продажная шлюха, как и твоя сестра. Такая же, какой была ваша подлая мамаша!

«Люцифер» бросился к металлическому столу, стоящему напротив Коллинза и с какой-то нечеловеческой силой, надавив ступнёй на боковую часть столешницы, оттолкнул его в сторону пленника. Миша взвыл от боли, когда широкие железные края столешницы врезались ему прямо в тазобедренные косточки, натягивая ещё больше, режущие запястья, верёвки. Мэг, которая всё это время, словно заговорённая, онемев, следила за происходящим, после вскрика Миши и грохота, с которым в него «прилетел» тяжеленный стол, чуть ли не подпрыгнула на месте и будто только-только очнулась ото сна. Дёрнув отвязанные концы верёвок, которые держали руки пленника, «Люцифер» хищно оскалился и грубо потянул их на себя. Словно ведомая марионетка, Коллинз упал грудью на столешницу, издав какой-то глухой всхлип, а его мучитель, немедля ни минуты, уже привязывал «поводья» к толстым металлическим ножкам стола.

Мише вдруг стало казаться, что его тело постепенно начинало превращаться в один сплошной комок боли. Что эта боль неспешно перетекала в состояние общего онемения, вытесняя все остальные сенсоры чувств. Теперь он точно не мог пошевелить ни руками, ни ногами – Люк позаботился о максимальной фиксации. Приоткрыв глаза, Коллинз попытался сфокусировать взгляд...

На бетонном полу валялся без сознания Дин, а из его виска стекала тонкая багряная струйка крови. Волосы его мокро блестели, отражая яркий свет прожектора, а вокруг тела валялись осколки бутылки, которая разбившись, раскрошила Мишино сердце и все его надежды на новую, другую жизнь. Жизнь, в которой мог бы быть счастливо смеющийся и запрокидывающий назад голову от его шуток Дин. Дин, который каждый день целовал бы его по утрам и «укутывал» в свои широкие горячие объятия холодными вечерами. Дин… Первый мужчина, который поцеловал Мишу. Дин – единственный мужчина, которого Мише захотелось впустить не только в своё тело, но и в душу. Дин Винчестер – первый и единственный мужчина, которого Миша Коллинз действительно полюбил!

- Дин… Дин… Дин, очнись, – одними губами звал его пленник. – Ты ведь обещал, что всё будет хорошо… – он сморгнул горькую, солёную влагу. – Дин… Не оставляй меня одного…

Около стола возбуждённо кружил Люк, который похоже о чём-то спорил с Мастерс. Миша безотрывно смотрел на красивое лицо Винчестера, не замечая ничего вокруг и, кусая губы до крови, пытался подавить нарастающую панику. Почему бы ему просто не умереть от болевого шока? А то, что «Люцифер» знал множество способов усилить его страдания, Миша не сомневался. Так почему же всё-таки нет? Закрыть глаза навсегда и больше никогда не мучиться? Ах, да… Он ведь почти уже не чувствовал боль… Вся она сосредоточилась только в одном месте… Где-то под рёбрами слева… Скрупулёзно выкручивая и выжимая кровавые ручьи из его одинокого сердца. Мэг, уперев руки в бока, что-то яростно доказывала Люку, который стоял где-то позади Коллинза и почему-то молчал. Когда она передвинулась чуть правее, закрыв собой Дина, Миша вдруг расслышал обрывок её фразы:

- Ты обещал, Люк! Обещал Кларэнса мне! – верещала Мастерс, как капризный ребёнок.

- Да, – с непередаваемой интонацией ответил ей «Люцифер» и, поддев ножом футболку Коллинза, повёл им вверх, разрезая ткань. Боковым зрением Люк заметил, как Мэг нагнулась за пистолетом Винчестера, и его рука, дрогнув, распорола кожу парня вдоль всей длины лопатки. Миша закричал и, запрокинув назад голову, вцепился пальцами в края столешницы. Его сознание затуманилось, и он обессиленно прижался здоровой щекой к столу.

- Убери нож, придурок! Он теперь мой!

- Сука! – взревел «Люцифер». – Смотри, что из-за тебя случилось! – его глаза потемнели, и он, недолго думая, подбросил клинок на ладони и метнул его в Мастерс.

Коллинз, словно в замедленной съёмке видел, как нож вонзился Мэг прямо в сердце. Она сделала, по инерции, пару шагов назад и упала замертво рядом с Дином. Её маленькая ладошка разжалась и, вместе с последним выдохом, тяжёлый пистолет выпал из её руки, громко звякнув о бетонный пол. Этот звон наводнил собой мозг шокированного Миши, циркулируя в нём вместе с разогнавшейся кровью и усиливаясь с каждым новым кругом. За его спиной послышался противный, леденящий душу, хриплый смех, от которого вставали дыбом все волоски на теле.

- Идиотка! – презрительно выплюнул Люк, насмеявшись вдоволь. – Как будто я когда-либо вообще собирался ими делиться с кем бы то ни было! Никто, – он вновь стал заводиться. – Никто, кроме меня, не смеет посягать на это тело и указывать МНЕ, Люциферу, что делать!

- МИША! – Коллинз похолодел от ужаса, когда женский голосок звонко выкрикнул его имя. Аня всё-таки пришла в себя, и он прекрасно мог себе представить какой амфитеатр открылся сейчас перед ней.

- Неет, Аня! Закрой глаза, – морщась от боли, он старался, чтобы его голос не дрогнул, но тот не слушался. – Не смотри! Делай, как Я тебе говорю!

- Миша, – Коллинз, с широко раскрытыми от ужаса глазами, смотрел на ТО, как сестра, повинуясь, задрожала всем телом и опустила веки, а по её щеке побежала слеза.

- Какое благородство, братец, – веселился Люк. – А чего ж ты так? Пусть посмотрит… что её ждёт.

- Не слушай его, – слёзы вновь заструились из глаз Коллинза, но он продолжал храбриться. – Аня, не слушай! Всё будет хорошо! Только не открывай глаза, сестрёнка.

- Ну что, герой? – Люк в бешенстве схватил его за волосы. – Повеселимся?

Разжав кулак, «Люцифер» оттолкнул его голову и заклеил рот новым куском скотча. Он нащупал бляшку ремня на Мишиных джинсах и стал остервенело её дёргать. Коллинз отчаянно пытался хоть как-то увернуться, но у него ровным счётом ничего не выходило, и всё, что он мог это протестующе мычать и, плача, беспомощно мотать головой. Аня жмурилась и послушно не смотрела на весь этот кошмар. Ей отчаянно хотелось помочь брату, чтобы тот потом просто обнял её и увёз подальше отсюда, подальше от этого маньяка, чьи шершавые пальцы она до сих пор помнила на собственном теле.

- Смотри же, Аня! Смотри, как твоему Мише сейчас будет хорошо!

- Неет! – девушка дёрнула руками, надеясь закрыть уши, но путы лишь больнее врезались в кожу. Анна кричала так громко и истошно, что ещё не совсем окрепшее сознание не выдержало такого эмоционально напряжения, и её хрупкое девичье тело без чувств провисло на верёвках.

Коллинз громко сопел, хныкал и пытался что-то выкрикнуть, но вместо этого выходил только какой-то задушенный рёв раненого животного.

- Ну что же ты не стонешь, потаскуха? – Люк пробрался пальцами под резинку трусов Миши и на сухую грубо вставил в него сразу два, оголяя его трясущиеся бёдра другой рукой. Его неровные неухоженные ногти больно оцарапали нежные стеночки, заставляя Коллинза биться под ним. – Давай! Я хочу знать, как ты это делал, когда раздвигал свои ноги для этого Винчестера! Давай! – рычал Люк, с силой насаживая его на пальцы.

Коллинз задохнулся от боли и распахнул свои, наполненные слезами, глаза. Он чувствовал, что «Люцифер», скорее всего, убьёт и его в приступе агонии. Опустив обречённый тоскливый взгляд на пол, Миша с горечью подумал о том, что если ему сейчас суждено умереть, то свой последний вздох он сделает с мыслями только о Дине. Сморгнув пелену, Коллинз попытался сосредоточиться на любимом лице Винчестера, обращая к нему свою последнюю молитву… И вдруг, пушистые ресницы дрогнули, колыхнув длинную тень от них, затрепетали, сопровождаемые глубокой складкой между бровей, и взметнулись вверх… Затуманенные, после сильного удара, любящие зелёные глаза встретились с заплаканными синими и блеснули, полыхнув яростью и сожалением одновременно. Как мог быстро, Дин перекатился на бок и, подняв свой пистолет, направил его в лицо мучителя: