— Это очень, очень плохо, Гарри, — вновь заговорил песец, — я ведь рассказывал тебе про основные правила алхимии?

— Не создавай золото и не создавай человека, — кивнул я.

— Верно. Но имеющий философский камень может без проблем обойти оба этих правила…

— Так это хорошо, — прервал я песца, — если использовать его с умом жизнь может стать почти идеальна. Можно стать бессмертным и сделать бессмертными близких тебе людей…

— Я не стану учить тебя жизни, не стану упрекать или что-то еще, — вздохнул Феликс, — однако тебе стоит знать, что в прошлом, для меня, мире я знал… человека, который для создания философского камня принес в жертву целую страну, — лис вновь пропустил тяжелый вздох, — Буквально. Основным сырьем для философского камня являются человеческие жизни, много человеческих жизней, и я сомневаюсь, что в этом мире ситуация иная. Найди дату рождения этого Фламеля, — выплюнул он фамилию алхимика, — и посмотри странные происшествия, когда несколько городов, а может и целые страны исчезали без следа за один день. Если ничего подобного не будет, то возможно, только возможно, он получил философский камень другим путем. Хотя я в этом очень сомневаюсь. Да и вряд ли это единственный его камень, может он даже создал его внутри себя. Хотя, он, вероятно, реально не знает всех его особенностей, иначе бы хранил как можно ближе к себе, — щенок погрустнел. А мне было мерзко. Мерзко от одной идеи, что человек пожертвовал столькими жизнями ради собственного бессмертия.

Нет, я не идеален, и в прошлой жизни нередко убивал по приказу, хотя этого самого приказа мог и не понимать, однако целую страну…

Следующий день был последним перед зимними каникулами. Настойчиво попросив ребят не рассказывать о Фламеле и его философском камне никому, и обосновав это простым “объясню после каникул”, я отправил очередное письмо родственникам, где говорилось, что на каникулы останусь в школе, и что это все из-за учебы и важно.

Следуя канону директор подарил мне мою же родовую реликвию. А я провел время до нового полугодия скорее на автомате. Помню, как ходил к зеркалу желаний, однако не помню, что там видел. Помню, что подслушал спор Снейпа с Квирреллом, однако не помню, что именно я слышал. Все было будто во сне, ибо я нашел информацию о небольшом государстве, с населением около двух третей миллиона человек, что располагалось неподалеку от тогдашних границ одной из частей нынешней Франции, и исчезло за одну ночь. Вся информация о нем была удалена из памяти маглов, а в истории волшебников этот момент затерялся, однако я его нашел. И главное, что это произошло через пятьдесят четыре года после даты рождения Николаса Фламеля, что была указана в том фолианте, а на фотографиях он до сих пор выглядит не старше шестидесяти. Он говорил в различных интервью, мол больше никогда не будет создавать ничего подобного, и хочет уйти на покой. Когда я рассказал об этом Феликсу тот только грустно хмыкнул.

Бессмертные люди очень быстро понимают все ужасы бессмертия, теряя близких и чувствуя постоянные угрызения совести. После того, как я отошел от потрясения, Феликс начал учить меня алхимии, настоящей алхимии с условием, что я никогда и ни при каких условиях не стану создавать заветный для всех алхимиков камень.

========== Часть одиннадцатая или Славная наука, которую мне предстоит изучить ==========

— Плохо, — уведомил меня лис, — очень плохо. Я думал, у тебя есть талант…

— Иди лесом, — я огрызнулся. — Что тебе не нравится? Направил все в землю и создал клинок из металла, что залегает под толстым слоем почвы. Что не так?

— Ты взял не тот материал, — устало вздохнул песец, — ты не понимаешь, каким образом это происходит, и, как результат — клинок не прочнее куска камня, — кивнул он на преобразованный мною гладиус, уменьшенный под мой рост.

— Хорошо, — признал я свою ошибку, — что именно я должен сделать?

— Так-то лучше, — удовлетворенно покачал мордой Феликс. — Ты должен точно представлять, что тебе необходимо. Форму, размер, материал. Тебе надо задать все параметры, а то ты элементарно не можешь представить, насколько крепким должен быть меч. Представь, как сокрушаешь им камень, не оставляя на своем оружии ни царапины. Только не переусердствуй, ведь если нужного материала не будет в почве, то ты на автомате возьмешь максимально приближенный по параметрам и укрепишь его своей жизненной энергией, что может нехило так сократить тебе жизнь.

— Ладно, с материалом определились — это сталь, ее составляющие есть практически везде, а переплавить их я смогу в процессе создания клинка, верно? — уточнил я, и дождавшись кивка со стороны зверька, продолжил, — с формой мы тоже определились, ведь обычные вакидзаси или танто тебе не нравятся, — в моем голосе против моей воли проскользнула издевка.

— В прошлой жизни у меня были связаны нехорошие воспоминания с этим орудием, — неприязненно огрызнулся лис.

Вообще, мы мало расспрашивали друг друга о своем прошлом. Нет, я конечно рассказал ему о моей жизни до Хогвартса, но… Мы оба понимали, что нам есть что скрывать, хотя вряд ли у кого-то из нас появится более близкое существо, чем мы являемся друг для друга. Маг и фамильяр связаны кровью и разумом, а потому со временем начинают чувствовать друг друга. Сильные эмоции, местоположение, приблизительное состояние здоровья.

Я никогда не был открытым человеком, и само собой, фамильяр характером пошел в меня. Знаете, иногда тебя бесит в человеке что-то только потому, что это есть и в тебе. Тут ситуация похожая. Я видел в Феликсе практически точное отражение себя, только в животном варианте. Говоря с ним я мог подмечать свои ошибки, корректировать свою линию поведения, при общении с некоторыми людьми.

Феликс был моим, слегка искаженным отражением, а потому я принимал его такого, какой он есть.

— Хорошо, с оружием мы разобрались, — удовлетворенно кивнул я, однако вдруг посмурнел. — Но на кой-черт мне рисовать все эти кружки, если ты сказал, что я могу совершать преобразование без них? Только не говори, что для повышения контроля. Не поверю.

— Не только для этого, — оскалился лис, — для преобразования без алхимического круга необходимы обе руки, и при том они должны быть свободны. А если тебя привяжут так, что ты не сможешь хлопнуть в ладоши, пиши пропало. Так что, тебе необходимо выучить хотя бы основные алхимические круги и всегда держать в рукаве, рядом с твоим тупым клинком, мелок, чтобы смог начертить преобразовательный круг и освободиться. К тому же, ты не совершал преобразование человека, и вообще непонятно каким образом узнал про врата. Хотя, — он с прищуром посмотрел на меня, — это уже твое дело. А я просто буду учить тебя тому, что умею.

— Пойдем. Сегодня ребята приезжают, хочу быть в Большом Зале, когда они появятся.

— Ладно, — хмыкнул щенок, — отложим обучение до завтра. И, — он посерьезнел, — ты расскажешь им то, что узнал о философском камне?

— Думаю, они имеют право знать, во что я их втягиваю, но… — устало вздохнул я.

— Они еще дети, и им нафиг не сдались подобные знания? — закончил за меня лис.

— Ты прав, так будет проще. Да и вряд ли они поймут, что именно сделал Фламель, — я пожал плечами.

— Ладно, пойдем, — запрыгнул мне на голову Феликс, и добавил уже полушепотом, — Надеюсь это не выйдет тебе боком.

— Не надейся, — выдал я слегка повеселев, — просто верь в меня.

— Да, да, в таких как ты можно только верить. Ведь, если задуматься, то веры уже не будет, — обреченно выдохнул он.

— Привет ребята! — я вскинул руку в приветственном жесте, увидев друзей, что только что приехали с зимних каникул и сейчас входили в большой зал. Сразу получив объятья от Гермионы и рукопожатие от Терри, я окликнул других собраться там же в то же время. Да, догадаться о чем мы, и банально проследить куда и когда мы идем — не проблема, однако мы всего лишь дети одиннадцати — двенадцати лет. Более взрослым ребятам мы не интересны, а интересующихся нами Уизли и Малфоя я просто запутываю коридорами. Благо, есть возможность видеть (хоть и весьма урезанно) магию, причем эту способность даже Феликс не смог объяснить.