На первый взгляд это кажется абсурдным. Экстаз – который, если отвлечься от аналогии с клубными наркотиками, представляет собой очень необычное состояние, выходящее далеко за пределы нормального, – уж точно не ассоциируется с элитным спецназом. И вы наверняка не найдете его в рекламных буклетах.
По сути, весь процесс подготовки «морских котиков» – это строгая система фильтрации, настроенная на выявление людей, обладающих, помимо очевидных тактических навыков и отличной физической формы, способностью в критических ситуациях не уходить в себя, а сливаться ментально и физически с командой. Именно поэтому в процессе тренировки у каждого рекрута есть партнер не разлей вода, которого нельзя бросать ни при каких обстоятельствах. Вот почему даже в Афганистане, где воды днем с огнем не найдешь, у каждого бойца есть «неразливной» напарник. По этому критерию они отделяют хороших бойцов от непревзойденных в знаменитом Kill House – специальном здании без крыши для отработки навыков освобождения заложников, где оценивается умение команды двигаться в унисон, а успех миссии зависит от почти сверхчеловеческой способности сливаться с коллективным сознанием.
«Когда “морские котики” прочесывают здание, любое промедление опасно. Мы должны двигаться как можно быстрее. Для этого существует всего два правила. Первое: делай прямо противоположное тому, что делает тот, кто идет впереди тебя, – если он смотрит налево, значит, ты должен смотреть направо. Второе сложнее: командует тот, кто знает, что делать дальше. В этом отношении у нас нет иерархии. В боевой обстановке, когда всё решают доли секунды, нет времени на дискуссии. Если кто-то делает шаг вперед и берет командование на себя, значит, все остальные немедленно автоматически следуют за ним. Только так можно победить», – объясняет Рич Дэвис.
Эта «динамичная субординация», при которой старшинство относительно и зависит от конкретных условий, – основа умения переключаться. И даже раньше, когда лидеры групп понимали это гораздо хуже, наличие такой способности считалось наивысшим приоритетом. «Кадровая система ВМС, – пишет в автобиографии Rogue Warrior (“Воины-убийцы”) создатель “Команды 6” Ричард Марсинко, – столь же консервативна, как и любая другая»[24]. Чтобы преодолеть дистанцию между командирами и рядовым составом, ему пришлось нарушить строгие военно-морские протоколы. Он добился отмены дресс-кода для «морских котиков» и различий в форме офицеров и рядовых: все теперь носили что хотели и редко отдавали друг другу честь. Кроме того, он применил проверенный временем способ – совместную выпивку. Перед «развертыванием» он приглашал свою группу в местный бар в Вирджиния-Бич на вечеринку. Если между членами команды были какие-то трения, то после нескольких порций спиртного они неминуемо вырывались наружу. И хотя наутро все участники страдали от головной боли, между ними не оставалось разногласий, команда была готова действовать как единое целое. Будь то методы Марсинко, изобретенные специально для переключения в конце 1980-х годов, или более утонченные методы Дэвиса сегодня, неизменным остается одно – способность выключить индивидуальность и слиться с командой, уникальный и весьма специфический талант. Именно поэтому «морские котики» потратили несколько десятилетий на разработку тщательной фильтрационной процедуры. «Если бы мы действительно понимали природу этого феномена, то могли бы специально его тренировать, а не искать людей, которым он свойствен», – говорит Дэвис.
К сожалению, процедура выявления этой способности слишком дорога и неэффективна. Около 80 процентов кандидатов в «морские котики» отсеиваются, то есть теряется много первоклассных солдат. Если успешная подготовка «морского котика» стоит около 500 тысяч долларов, то неудачи ежегодно обходятся в десятки миллионов. Конечно, некоторые кандидаты не способны освоить тактику: они простреливают картонные фигуры заложников в Kill House или роняют личное оружие с вертолета, – однако гораздо большему числу претендентов не удается синхронизировать именно командные действия. И это неудивительно. Правила погружения в экстаз отсутствуют в боевых уставах. Это слепое пятно на их картах, неизвестное большинству картографов и находящееся вне понимания большинства рационально мыслящих людей. Тем не менее «морские котики», которым было поручено захватить, но не убивать Аль-Вазу, отнюдь не считали это чем-то нереальным, ведь иногда с ними случалось подобное. И в ту глубокую сентябрьскую ночь переключение произошло быстро. «Переключатель сработал, как только мы двинулись в путь, – рассказывает Дэвис. – Я это почувствовал и одновременно увидел: как будто включился невидимый механизм и группа синхронизировала свои действия. Шедший первым боец смотрел вперед, остальные разобрали сектора наблюдения: один слева, следующий справа по маршруту. Мы не возвращались назад, но останавливались, разворачивались, сканируя обстановку, затем ускоряли шаг, чтобы догнать основную группу, потом повторяли все сначала. Со стороны это, наверное, выглядело как постановка». Но ничего постановочного в этом не было.
Группа двигалась быстро и менее чем за 20 минут достигла объекта – четырех зданий, окруженных высокой бетонной стеной. На секунду группа остановилась, последний раз оценила ситуацию, реорганизовалась и двинулась дальше, разбившись на пять пятерок. Одна пятерка контролировала северное и западное направление, вторая – восточное и южное, еще одна оставалась на месте для прикрытия. Остальные две группы приступили к выполнению основной миссии. Каждый знал, что ему делать. Царила абсолютная тишина. Переговоры по рации были запрещены. «Общение с помощью слов слишком медленное и только усложняет дело», – поясняет Дэвис.
Штурмовые группы невероятно быстро преодолели стену и скрылись в здании. Первая комната пуста, во второй множество людей и темно. Здесь находились телохранители террориста и безоружные женщины и дети. В такой ситуации легко ошибиться, и способность правильно определить, когда стрелять, а когда нет, отделяет успешную миссию от международного конфликта.
Сознание – мощный, но медленный инструмент, и одновременно оно может контролировать лишь небольшую часть информации. Подсознание гораздо эффективнее и обрабатывает больше данных за меньшее время. В измененном состоянии сознание берет передышку, а подсознание выходит на передний план, при этом в кровь выбрасываются химические вещества, ускоряющие действия человека, в том числе норэпинефрин и дофамин. Оба соединения повышают сосредоточенность, сокращают время мускульной реакции и улучшают распознавание образов.
Благодаря подсознанию и бушующим в крови нейрохимическим веществам «морские котики» могут улавливать малейшие изменения в выражении лиц присутствующих в темной комнате. Поэтому, попадая на вражескую территорию, они способны разложить комплексную угрозу на контролируемые составляющие. Они быстро разбивают общую картину на знакомые (например, телохранители, которых следует разоружить, и гражданские лица, которых нужно изолировать) и незнакомые (например, темная фигура в дальнем углу комнаты, которая может быть или не быть угрозой) ситуации. Вся команда действует мгновенно, благодаря невидимым связям, объединяющим их мозг и движения, и ликвидирует одну угрозу за другой без колебаний и задержек.
Той ночью в Афганистане никто не колебался. «Морские котики» в считаные минуты «зачистили» все комнаты, оставили двух человек присматривать за пленными и переместились в соседнее здание. Там-то они его и обнаружили: Аль-Вазу со свисавшим на ремне через плечо автоматом Калашникова сидел в кресле. Стандартные правила гласят: вооруженный враг – опасный враг, но ничего стандартного в ситуации не было. Человек, сидящий перед ними, сбежал из тюрьмы, обучал других террористов и проводил жестокие террористические акты. Он много убивал и при случае не остановится перед новым убийством. Но была одна маленькая деталь, которую мгновенно замечал, учитывал и действовал соответственно – а точнее, не действовал – каждый входивший в комнату «морской котик»: глаза их цели были закрыты. Вазу крепко спал. Это был захват без единой капли крови. Ни раненых, ни убитых. Идеальная операция!
