Идём… Идём…

– Люся, ты дура? Здесь до нашего города пиздовать да пиздовать!!!

– Успокойтесь, за поворотом наш город.

Идём три поворота, города нет. Хорошо, что «жигули» остановились и два парня предложили довезти. Сели. Едем. ЧебанькО посередине. Мы с Люсей вокруг.

Едем минут двадцать. Это сколько нам надо было пиздовать по Люсиной теории? Нахер меня с ней судьба свела? Хорошо, что отвлёк тихий разговор парней, что типа доезжаем до кладбища (ОПЯТЬ КЛАДБИЩЕ), парню досвидос, а с Люсей и ЧебанькО дальше едем веселиться.

Хорошо, что Люся эти фразы тож услыщала. ЧебанькО с детства была корявой на слух, тем более сидела посередине и была не в курсе.

Как только «жигули» остановились на заправке, мы с Люсей посмотрели в глаза друг друга, одновременно открыли двери и побежали в сторону подходящего автобуса. Через минуту позади раздался вопль ЧебанькО, чтоб мы её подождали. Я не знаю насчёт Люси и ЧебанькО, но в этот раз я вернулся домой девственно чистым!!!

1.5.

– Что думаешь?

– Просто валяюсь!

– Когда доедем до места, как думаешь?

– Фиг знает, спроси у водителя и дай сигарету.

1.

– Приезжай ко мне на Белорусскую?

Еду. Мне 16. На дворе год 1990. Часов 8 вечера. Доехал на такси до старого Интуриста, который на бывшей Горького. Ночных магазинов ещё не было. А там мужики и тётки всякой фигнёй торговали. Продавали сосиски, сигареты, водку. Купил сосиски и коньяк. Как «опытный» выпивоха посмотрел на коньяк в свете фонаря. Что-то плавало в напитке. Спрашиваю: «Что это?» Тётя мне отвечает: «Что-что, коньячинки, глупый.» Я сделал умный вид и поехал к Анжелике на улицу Лесную, что на Белорусском вокзале.

Анжелика была из лимитчиц. Приехала из Украины покорять Москву и устроилась дворником, за что и получила комнату в коммуналке. Анжелике лет 28. Мила, стройна и танцевала. Сначала у своего любимого Валерия Леонтьева, который, надо сказать, жил недалеко от неё и в пустовавших ночами троллейбусах постоянно собирались его фанаты, караулили свою звезду, а в ожидании травили байки. Потом Анжелика подвязалась выступать на подтанцовке в гремевшей тогда из каждого утюга группе «Мираж».

Надо сказать, что Анжелика была девицей инфантильной, блондинкой, но глупо напористой, из тех, кто мозг вынесет, но своего добьётся. Хотя Валеры она так и не добилась, говорила, что Валерина Люся помешала их любви, прописанной небесами. Надо было иметь дьявольское терпение, чтобы заинтересовано кивать головой и удивлённо охать на рассказы Анжелики о том, что ночью кидали снежки в её окно и это приходил Валера. Или, когда в её подъезде мелом писали: «Анжелика, я тебя люблю», то это тоже приходил и писал Валера.

Так вот, сидим мы с Анжеликой в её коммуналке, пьём коньяк с коньячинками, закусываем сосисками, смотрим на прикреплённый к стене календарь с Валерой и мечтаем, как стать звёздами.

Денег в Москве 90-х у народа не было. Жить было тяжко. Анжелику осенило. Пританцовывая, выхватывает из шифоньера шерстяное короткое платье ядовито-розового цвета, надевает его на себя и, кружась, говорит мне, худющему юнцу, что я буду её сутенёром и мы сейчас двинем к гостинице Интурист. Все мои субтильные отговорки Анжеликой отбрасывались в сторону, как будто она реально была валютной и с опытом. Дала она мне оставленную не Валерой кожаную куртку и, виляя розовым задом, потащила меня продавать её.

На улице вечер, тепло, лёгкий ветерок гуляет по волосам возвращающихся с Красной площади иностранных туристов, которые с интересом поглядывают на эффектную блондинку и мальчика безусого, на котором болталась кожаная куртка с чужого плеча. Стоим минут 15. Интуристы не подходят. Но, покручивая в пальцах связки ключей, подошли 2 кавказца в хорошо сидящих кожанках и спортивных штанах.

– Чё стоим, кого ждём?

Последовавший Анжеликин ответ заставил меня пожалеть о моём знакомстве с ней.

– Вы знаете, у меня группа своя танцевальная и я танцоров набираю. У вас хорошие фигуры. Пойдёте ко мне танцевать?

Надо было видеть всю гамму мыслей, промчавшихся в глазах кавказцев. Они даже ключами перестали наигрывать. Нам сказали следовать с ними за гостиницу Националь, которая в это время долго ремонтировалась и стояла тёмным ренессансом.

На нашу беду мимо проезжало такси, из которого высунулась ночная бабочка и крикнула: «Привет, Марат, куда вы повели эту шалаву? Её здесь все знают». «Спасибо, Снежана», – сказал Марат и уже нам: «Ты, короче, вали, пацан, а ты, красавица, с нами поедешь, будем танцы репетировать.

В это время к ним подошёл ещё один кавказец и они отошли в темноту. Я хватаю за локоть несостоявшуюся эскортницу, перебегаю с ней Горького, запихиваю в такси и мы едем к ней домой. Отдышались, допили оставшуюся бурду с коньячинками и Анжелика предложила поехать к гостинице Космос, чтобы закончить начатое. Я сказал, чтоб она искала другого сутенёра и поехал домой.

1.6.

– Люся, долго будем ехать?

– Откуда я знаю! Спроси у водителя красивого.

– Иди сама спроси. Ты почти так же красива, как он.

– Не еби лучше мозг. Смотри в окна, как красиво. Какая красивая пустота. Куда мы вообще едем?

1.

Празднуем Новый 2001 год. Нам 28. Я, Наташка, постоянно подтягивающиеся незнакомые люди, музыка, то ли водка, то ли бормотуха, анекдоты. Веселимся, как может веселиться только молодость.

Ночь мчит всё быстрее в первый день года.

Гости разошлись. На столах остатки салатов, салфеток, стопок.

Мы с Наташкой, оглушенные водкой двухтысячных, посмотрели друг на друга влюблёнными глазами под песни, написанные Майклом Крету, в исполнении тогда ещё прекрасной Сандры, стали срывать многочисленные одежды (новогодние костюмы, свитера, футболки, майки, джинсы, трико, трусы) и как две прекрасные сумасшедшие лани первозданно бегать в такт музыке по квартире.

Просыпаемся глубоким утром нового года голые, стоя раком. Заходи и еби две ещё молодые попки.

Конфузно, не смотря друг на друга, натягиваем на себя многочисленные одежды (трусы, трико, джинсы, майки, футболки, свитера, новогодние костюмы).

Обнаружили, что ланями бегали мы не одни. В туалете спал чувак незнакомый и дверь входная нараспашку.

1.7.

– Вы скоро остановку сделаете?

– Зачем?

– Покурить, в туалет сходить…

– Надо ли?

– Люся, действительно…

1.

Ленча узнала, что у неё онкология году в 2011. Нам 38.

Долго боролась, то побеждала, то нет. Лет 5-6 шла битва. В ход шли все средства: позитив, смех, полный отказ от всего вредного, которое она, впрочем, не очень-то и употребляла. Борьба дошла до крестов с походами всей семьёй к пятидесятникам. Ленча не сдавалась. В этом полутораметровом человечище сил было на целую армию.

Помню последний наш разговор.

–Андрюха, отчего бы ты отказался, чтобы я жила?

Не раздумывая:

–Ленча, курить брошу.

А курить я люблю, для меня это ШАГ.

9 мая 2016 года. Россия опять чествовала последних нищих ветеранов ВОВ.

Захожу в соцсети и узнаю, что Леночки больше нет.

Выхожу в зарождающееся утро. Ничего не изменилось. Поют утренние птицы (Ленчи нет), небо играет красками (Ленчи нет), через поле дымчит церковь (Ленчи нет), кошки бегут с охоты, хвастаются кротиками и мышками (Ленчи нет). Раздаётся звонок с Ленчиного номера ударами кувалдой по голове. Не могу понять. Как? Отвечаю. Муж Ленчин сообщает об уже известном.

P.S. ЛЕНЧА, ВСЁ БЫ ОТДАЛ!!! И КУРИТЬ БРОШУ!!! КАК ЖЕ ТЕБЯ НЕ ХВАТАЕТ…

1.8.