Тот никак не отреагировал.

А я вдруг подумал про монстров, которые могут быть внутри Арсения… Игра ли это или театр одного актера, но какая-то маниакальность в нем ощущалась, и не только сейчас.

– А вот второе слабое место нашего героя! – так же театрально продолжал Строганов, дирижируя руками под музыку и в конце очередного такта ткнув указательным пальцем на промежность молча лежащего маньяка. – Итак, если мы лишим его слабых мест, то вероятно, излечим от внутренних монстров. Как думаешь? И мне сейчас нужна будет твоя помощь.

Я понимал, что Арсений берет на понт нашего пленника, поэтому легкомысленно согласился.

– Отлично! – Арсений кровожадно улыбался и своими вычурными движениями напоминал танцующего каннибала. – Я нашел тут скрепку, что очень кстати для нас. Смотри, – обратился он ко мне, распрямляя железную скрепку и доставая из кармана зажигалку, – я сейчас нагрею ее, вот так… ты придержишь ему голову, чтобы операция прошла аккуратно… а я делаю два коротких движения… вот так… и глаз нет…

Меня, конечно, коробило от его методов воздействия, но я понимал, что это всего-навсего бутафория, театр. Однако, этого нельзя было сказать о жертве коварного Строганова: Вова напрягся и ждал продолжения, ведь Арсений говорил о двух слабых местах.

– Дальше, – наслаждался своей ролью ненормального Строганов, – знаешь, как в наших деревнях раньше котов кастрировали? Способ простой, недорогой и эффективный. У меня как раз завалялась в кармане леска. Догадываешься? Затягивают потуже узелок, а через пару дней все отваливается… Та-а-к… – протянул он зловеще. – С чего же мы начнем? Сверху или снизу? Вы как предпочитаете? – обратился он к своей жертве.

Но тот оцепенел, а затем стал мычать – то ли угрожающе, то ли испуганно. Агрессия и страх всегда связаны между собой, а жестокость проистекает из бессердечия и слабости. Я хотел эту мысль древнеримского философа озвучить Арсению, но не успел. Тот был занят психологическим воздействием на преступника.

– Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана… – Арсений, словно герой ужастика, с помощью считалочки выбирал одно из слабых мест маньяка, а тот следил за неторопливыми движениями его указательного пальца. – Буду резать, буду бить…все…равно…тебе…водить!

Его палец остановился недалеко от лица связанного маньяка и застыл.

– Ну вот,– удовлетворенно сказал Строганов. – Начнем с глаз. Подержи ему голову, а я разогрею железку.

И он демонстративно откинул пальцем крышку своей зажигалки, чиркнул колесиком и в возникшем пламени стал неторопливо раскалять кончик скрепки. Связанный перестал мычать и почти не дышал. Взгляд его был прикован к рукам своего палача. Кажется, ему стало страшно.

– Ты что-то сказал? – вдруг обратился к нему Арсений.

Тот лишь чуть мотнул головой.

– Тогда продолжим?

Тот интенсивно замотал головой и что-то замычал.

– Тогда последнее слово подсудимого! – театрально возвестил Арсений и одним движением сорвал с его лица скотч. Вова даже не поморщился.

– Я не виноват! Что вам от меня надо? – хрипло прокричал хозяин квартиры. – Я же уже сто раз говорил, что пальцем не тронул эту вашу девку! Ну, видел ее один раз! На улице! И все! Я даже не знаю, кто она такая! Вы же мне поверили в прошлый раз!? Что вы еще от меня хотите?

– Информацию, – коротко ответил Строганов, внимательно глядя на маньяка. – Нам нужно ее найти!

– Но я совсем без понятия, где она и как вам… – он замолчал, потому что его вдруг мелко затрясло, и я даже подумал, не хватил бы его инфаркт от переживаний. Как доктор я должен был прекратить этот допрос, но собственно, Строганов уже узнал все, что хотел, точнее, все, что было можно узнать в данной ситуации и сидел молча, глядя в окно, в котором появилось вечернее солнце.

С одной стороны – он ошибся, и этот Вова попал в круг подозреваемых чисто случайно. И пострадал случайно. Засмотрелся не на ту девушку и не в том месте. С другой – благодаря неправильным выводам Строганова мы сумеем спасти другую девушку, заточенную в соседней комнате. Как говорил наш друг Джон Гартнер – это Провидение, или Божий «промысл».

– Так, пора действовать! – Строганов вскочил со стула и, поискав глазами вокруг, обнаружил телефон хозяина квартиры. – Можно я с вашего телефона позвоню? – задал он риторический вопрос и, не дожидаясь разрешения, стал кому-то названивать.

Мне эта идея показалась странной, – зачем кому-то звонить с телефона преступника? Однако все выяснилось с первых секунд разговора.

– Алло! Полиция? Да… Я тут такое обнаружил… Адрес? – и он назвал адрес, по которому мы сейчас находились. Говорил он при этом немного измененным голосом, изображая манеру человека простоватого, недалекого. – Я говорю… зашел к соседу, а тут такое! Он маньяк, над женщиной издевается… изнасиловал! Приезжайте быстрее…

Тут Строганов был вынужден замолчать, поскольку заорал сам Вова, как говорится, благим матом. Но Строганову это и было нужно, – он поднес трубку поближе к орущему и дал послушать дежурному полицейскому.

– Да, – продолжил Арсений свое общение с представителями правопорядка. – Это он орет! Я его связал, чтоб он не убежал, пока вы там соберетесь… да, я же говорю… ну и хорошо, что разговор записывается, теперь вам точно сюда ехать надо, – усмехнулся он. – И пришлите здоровых мужиков! Он кабан редкостный! Да… это вам не митинги разгонять! Чего? А… ну, Дмитрий Медведев меня зовут, я сосед… жду! Давайте!

И он снова подставил телефон поближе к связанному маньяку: тот продолжал орать, на этот раз угрозы – и Строганову, и мне, и вообще всем вокруг.

***

Мы взлетели по лестнице до самого верха.

– Они сейчас будут здесь, – чуть запыхавшись, сообщил мне Арсений, – но нужно посмотреть…

Он не договорил, что именно он хотел посмотреть, вероятно, как будут арестовывать насильника. Мне же было важно, чтобы они не забыли про несчастную жертву, которая была заперта, словно в тюремной камере, в этой третьей комнате. Дверь, ведущую из шкафа, мы оставили открытой.

Арсений тем временем осматривал врезной замок в двери, ведущей на чердак. Используя две блестящие металлические отмычки, он довольно быстро открыл его. И вовремя, потому что мы, вылезая на чердак, уже слышали вой сирен.

Мы прошли через все чердачное помещение и оказались на противоположной лестнице. Нам повезло – там выход с чердака на лестницу оказался открытым. Из небольшого овального окошка нам был виден весь двор и две полицейские машины, около которых дежурил вооруженный коротким автоматом полицейский.

Ждать нам, однако, пришлось довольно долго: приезжала «скорая», забравшая несчастную девицу, затем во двор въехала машина с тонированными стеклами, из которой вышли трое похожих друг на друга мужчин в костюмах. Они выслушали короткий доклад полицейского и потом пошли за ним в парадную, где жил маньяк. Потом приехал микроавтобус, из которого вышли еще три человека с чемоданами и последовали туда же, – словом, все было как в киносериале. Все это время около клумбы стоял мужчина и курил, с интересом наблюдая за происходящим. Поистине, больше всего люди интересуются тем, что их не касается!

Я хотел было пошутить над Арсением, что сейчас будут разыскивать Дмитрия Медведева – соседа, который их вызвал, но не рискнул, ибо Строганов имел вид слишком уж недовольный и злой. По-видимому, он был недоволен результатами нашей экспедиции, – пропавшую Маргариту-то мы не нашли! И зол на маньяка Вову, – не оправдал возложенных на него надежд…

Глава 9.

Солнце скрывалось, скатываясь за крыши домов и освещая последними лучами кухню Арсения, где мы с ним сидели и пили чай. Было около десяти вечера. Еды у него дома не оказалось, и на мой вопрос, питается ли он вообще, Арсений выдал мне фразу:

– Избыток пищи мешает тонкости ума!

Я был поражен его осведомленностью, поскольку вряд ли письма Сенеки к Луцилию фигурировали в компьютерных играх.

Незадолго до этого, пока мы ждали, когда закипит чайник, мы слегка поспорили. Я утверждал, что нельзя опускаться до уровня маньяка, которого мы обезвредили. И что я, конечно, понимаю, что все его, Строганова, устрашения – выколоть глаза, кастрировать и так далее – были не более, чем пустые угрозы, но…