— Хм… Двести пятьдесят метров, максимальная дистанция прыжка генина в ускорении с высоты сто метров, — вспомнил Тобирама. — Но почему именно… Хм… Не сходится…

Он не знал, что Киске особо не высчитывал ничего, просто поставил ради шутки, из шутки же поверхностно по учебнику вычислив прыжки, чтобы сэкономить на сене. Кто же знал, что Тобирама подумает, будто за расположение копн сена отвечает очень сложная математическая формула, которая учитывает падения на все случаи жизни. Не может же быть всё настолько просто и глупо?

***

Когда Мадара этого хочет, он может быть незаметным. Этот монстр по количеству энергии был абсолютно чист на чакру, когда проходил мимо меня в крематорий, где сжигались трупы убитых мною Учиха. Видимо решил своровать шаринганы, иначе к чему он это так прячется?

— Мадара, не это ли ты ищешь? — спросил я у него, когда он уже входил в небольшую пристройку.

Мадара вздрогнул, а я снял с себя полотнище с камуфляжем мультикам летней полярной версии с серебряной обратной стороной для бетонных покрытий, который идеально подходил для сокрытия в местности под названием Коноха. В правой руке я держал баночку с раствором в которой плавал активированный моей чакрой шаринган. Я аккуратно поправил соломенную шляпу, наклонив голову вбок и слегка улыбнувшись. Мадара повернулся ко мне, активировав шаринган и погрузив меня в иллюзию.

— Не думал, что ты сможешь в столь юном возрасте расшифровать часть надписей на плите, — произнёс он указывая рукой себе за спину.

Мы находились в тёмном подземном помещении, где обычно проводилось собрание клана. На этих собраниях в большинстве случаев я либо спал, либо смотрел на плиту шаринганом, читая её. Плита стояла у стены за спиной Мадары, на подиуме в свете двух стоек с факелами по бокам стояла серая плита, метр в ширину и полметра в высоту, на которой были выгравированы древние иероглифы, нечто среднее между общегалактическим и египетским.

— Это было просто. Изанаги, Изанами, мощные техники Инь и Ян. Всё это я прочитал на плите, оставленной Рикудо, — ответил я.

На самом деле это было не очень легко:

— Чёрт! Какого так сложно! Рикудо! Ты псих! — думал я на каждом собрании, глядя шаринганом на плиту Рикудо.

Но Мадара то не знает, так что можно и покидать понты. Так, читатель, я снова ушёл куда-то не туда мыслями? Врочем, что тут плохого? Надо было пояснить вам с чего бы так резко солгал, ведь вы то знаете реальное положение дел, я ленивый и бездарный.

— Понятно, чего и следовало ожидать от гения, — усмехнулся Мадара.

— Конечно, я гений! Не сравнивай себя со мной, Мадара, — ответил я.

На самом деле я не такой уж и гений:

— Скучно! Что же мне делать? Интернета нет! Ы! — умирал я со скуки, после чего решил тренироваться. — Пойти, тренироваться, что ли?

Но Мадара то не знает, так что можно немного унизить его. Это, как я ранее уже вам сообщал, сильно щекочет нервы и заставляет меня действовать, преодолевать лень. Без стимула в виде сначала скуки, а потом страха, я бы ничего не достиг.

— И что, тебя не волнует то, что ты считай осквернил тела своих ниндзя нашего клана? — спросил Мадара.

Ну и что мне ответить? Неужели он пришёл сюда не за шаринганом, а затем, чтобы проверить, на месте ли они и не своровал ли я их? Чтобы я сделал, если бы глаза моей мёртвой матери забрали попользоваться? Да ничего по сути, лишь пожалею, что не забрал первым.

— Если говорить правду, то если бы это сделал кто-то кроме меня, то да, волновало бы, — ответил я.

— Неужели ты совсем ничего не ощущаешь?

— А, ты про эмоции? Ну да, омерзение, боль и ненависть к себе. Однако я не из тех, кто легко поддаётся эмоциям, — ответил я, прислушавшись к своим ощущениям. — Для меня разум первичен и давит все эмоции.

— Каково это? — Мадара внимательно так глядит на меня, на этот раз мы находились в каком-то белом пространстве.

И чего это Мадара такие философские вопросы задаёт? Ах да, он же у нас тот ещё нытик и мямля, не смотря на всю свою безграничную волю. Можно сказать, что человек Мадара душевным равновесием очень хрупкий, вся его сила воли происходит из самовнушения, личной физической силы, стоит ему столкнуться с чем то по настоящему ужасным, например с превращением в червяка, его психика в один миг сломается. Поставить его в беспомощное состояние, где он ничто не сможет сделать и всё, подгорелая задница обеспечена. Ещё как психанёт.

— Ну, я даже не замечаю, но разум очень часто конфликтует с эмоциями, это очень больно, — ответил я. — А что?

Причём опять правду говорю, обычно у тех кто поступает вопреки эмоциям, им очень плохо. Но я не обращаю на это внимание, да и вообще, любая моя эмоция давится скукой и ленью, не считая страха за свою жизнь. Так, хватит рефлексировать! Так делают только неудачники! Шучу, конечно, иногда рефлексировать полезно.

— Ничего, — ответил Мадара, отвервнувшись от меня и сняв гендзюцу. — Хотел бы я быть таким как ты, жить без сожалений и боли, — тихо прошептал он, закрыв дверь в пристройку и отправившись обратно.

Ха, да у меня теперь на одного фаната больше. Или завистника, тут как посмотреть. А про шаринганы Мадара забыл, слишком сильно нагрузился философской мутью. Или не забыл, а решил, что мне отдасть их будет лучше? Скорее всего это так.

А! Чёрт! Как сложно! Эти люди с тонкой душевной организацией могут иметь самое разнообразное направление мыслей. Так что легче забить и не парить себе мозги анализом.

Я убрал банку в рукав, поправил полотнище, свернув его и закрепив на спине, поверх рюкзака. Спрыгнув с дерева на котором сидел, ускорился и побежал к воротам, проскочив которые, активировал технику телесного мерцания. Вот так тихо я покинул Коноху, чтобы через два с половиной года вернуться обратно с новой идеально отточенной техникой Расенган.

Комментарий к Глава 18. Разговор ни о чём

Какой-то начинающий автор два года боится выложить главу, ведь там читатели и внимание, ах это такой волнительный момент, надо исправить все ошибки и переписать раз десять…

Я: *пишет второпях на коленке*

Я: *выходит какая-то фигня, которую сама не понимаю*

Я: Итак сойдёт.

========== Глава 19. Аоки убили ==========

Одиночество в путешествии мне определённо не светило. Стоило мне отдалиться от Конохи на десяток километров, как ко мне прицепился хвостик, темноволосый парень младше меня на год, да и ещё толи слепой, толи просто ради шутки глаза закрытыми держит. Иду я, не напрягаюсь, наслаждаюсь прохладой летнего ветра, изредка подправляя соломенную шляпу, никого не трогаю, а за мной по пятам он.

— Вай-вай, ниндзя сбегает из своей родной деревни?

Улыбчивый тип с закрытыми глазами, слепой, владеет чакрой и видимо на чакру ориентируется в пространстве. Тёмные волосы, красивая корейская внешность. Это японцы все страшные, а тут кореец с оттенком китаёзности.

— Я просто путешествую в поиске силы, — ответил я.

Шёл я неторопливо, закинув руки за голову высокомерно поглядывая на округу. Передо мной прямо из груди вырывался ручеёк чакры и пытался сформироваться в расенган. Его я пытался научиться делать любой частью тела, мгновенно, без лишних телодвижений, так что даже шаринган не смог бы предугадать откуда я атакую.

По вечерам я расслаблялся и тренировался с владением холодным оружием, метал кунаи, сюрикены, повторял подвиги на этом поприще ещё не родившегося Итачи, тренировался с клинком, сражаясь с клонами. И всё это делал под ехидными замечаниями хвостика. А ещё я очень много ел! Завидуй читатель, мясо, жирное с холестерином, сочное, покрытое золотистой корочкой, копчённое, солёное. После чего устраивал жёсткие физические тренировки. А ты так не можешь делать, не можешь после еды отправиться в качалку, чтобы поддерживать форму. Нет времени и денег! И правильно, тебе вообще нет смысла напрягаться как я, завидую тебе даже немного. Я тебя не осуждаю.

— Я хочу быть ниндзя.

— Повторяй за мной.

— Но не таким неудачником как ты, — подкалывал хвостик. — Ты ведь Учиха, так почему занимаешься такой фигнёй?