Я заинтересовалась и только начала прислушиваться к его словам, дабы понять, что он имеет в виду, как тут Мирон развернулся ко мне, подошел и, наклонив голову к моему лицу, тихо произнес:

— С ней… — я округлила глаза, глядя в его, ярко-красные, слово языки пламя. Я ощутила, как тот провел кончиками пальцев по моей щеке. — Как идея, мышонок? С тебя дитя, а с меня жизнь тебе: я тебя не убью и этой твари не дам. — он косо глянул в сторону Валерия. Краснокожее чудовище хитро растянуло рот, обнажая клыки и жадно пялясь на нас.

Под пристальными взглядами Валерия и Мирона я хотела просто провалиться под землю. Оба с ехидством смотрели на меня, не отрываясь. А лицо Мирона, которое находилось намного ближе ко мне, и вовсе пылало каким-то жаром, который чувствовала лишь я, из-за чего его близость и вовсе казалась невыносимой. Вампир все еще водил пальцами по моей щеке, аккуратно царапая их своими ногтями, от чего я вздрагивала.

Но нет… Я не была смущена… Всё это время мое лицо горело нереальным гневом. Ребенка ему подавай, ага, разбежалась…

— Что скажешь, Шенни? — чуть тише прошептал он и снял повязку с моего рта. Тут уж я воспользовалась моментом.

— А жирно тебе, дружочек, не будет? — натянуто улыбнулась я, глядя на него из-под нависшей мне на глаза челки. — Обломись — я несовершеннолетняя. Даже возраста согласия не достигла.

— Господи… — шире улыбнувшись, Мирон подавил смех и откинул назад голову, а после снова посмотрел на меня, но в этот раз как на полную дурочку. — Ох, чего только в современном мире не придумают! И возраст совершеннолетия, и возраст согласия… Ха-ха!.. Умиляюсь! Раньше и выходили замуж в подростковом возрасте, и детей когда хочешь рожали. Так и знай — плевал я на твой возраст, мышонок. Либо дитя, либо умрешь. Выбирай, пока дают.

— То есть? Другого мне не дано? — удивилась я. — А если мой организм еще не готов? Да и тебе не кажется, что попахивает каким-то педофильством: мне пятнадцать, тебе за двести… Разницы разве не видишь?

Вампир, сверкнув клыками, оскалился и схватил меня за шею двумя руками:

— Закрой рот, мышонок. Даже пытаясь казаться сильной, ты остаешься наивной и глупой девчонкой, так что оставь свои никчёмные попытки борзеть и огрызаться, тебе это не к лицу. К тому же, ты серьезно думаешь, что с таким даром я тебя отпущу? — холодный лоб вампира соприкоснулся с моим, а я уже начала задыхаться от нехватки воздуха. — Я всё сказал: либо смерть от когтей дьявола, либо ты родишь мне дитя. Другого не дано. И на твоем бы месте, я выбрал бы второе. Но это твое дело, Шенни, решай быстрей. Я не люблю ждать…

— Но, Мирон… — попыталась выговорить я, но стоило мне это сказать, как его руки сильнее сжали мое горло. — Мирон, прошу… Я… Я не хочу… Умирать… Но и не хочу рожать тебе вампира… Умоляю, отпусти… Мне уже надоело всё это. Я устала от этого чертового особняка, он уже у меня в печенках сидит… Я просто хочу вернуться к себе домой… Пусть и без Виззи, но я хочу вновь увидеть брата и отца… Даже по Дирии я скучаю, хоть раньше так ее ненавидела… Пожалуйста, Мирон… Пойми меня… И отпусти. Пожалуйста.

Я старалась говорить как могла тише и не смотреть в сторону Валерия, что продолжал жадно наблюдать за происходящим. Я надеялась, что он не слышал меня. Мне было больно вдыхать воздух, однако через какое-то мгновение ощутила, как руки Мирона чуть меня отпустили. Ехидная улыбка исчезла с его уст. Он прошептал, приблизив лицо:

— Я не могу. Ни у тебя, ни у меня нет выбора. Скажи, что хочешь ребенка. Прошу. Не заставляй меня видеть твою боль от рук этого дьявола. Я не хочу видеть её. Поверь мне.

— Ч-что? — вырвалось у меня. Он не хочет видеть моей боли? Что он имеет в виду? Ему меня жалко, и он не хочет, чтобы Валерий убивал меня?

Неожиданно…

Только я хотела было сказать, что я не согласна, как вдруг он резко заткнул меня своими губами, настолько резко, что я не успела вдохнуть воздуха.

Слишком неожиданно…

Поначалу я даже не знала, как реагировать. То есть, как это понимать, всё это время между нами была особая связь? Не понимаю… Это сложно объяснить… Нет, это сложно назвать трепетом, нежностью. Я просто в каком-то шоке. Не сказать, что я даже испытывала какие-то приятные ощущения. Я чувствовала, как ко мне прикоснулись те самые губы, с которых обычно жадно облизывается чужая кровь, за которыми таятся острые клыки, что постоянно вгрызаются в людей… И даже противно было осознавать, что сейчас эти губы и эти клыки сейчас настолько близко.

Если поначалу это было настолько неожиданно, что я не знала, как реагировать, то сейчас я испытала отвращение. Самое настоящее отвращение.

Но только чуть позже осознала, что это была лишь вторая стадия моих эмоций. То есть, первая — это шок, вторая — отвращение, а третья… Непонимание.

То есть, он меня любит? Или нет? Или же он это делает для показухи? Или это просто начало прелюдий, которые позже перерастут в совершенно другое?.. Не понимаю. Я не понимаю этого вампира. Не понимаю его намерений. То хочет убить, то спасает, то целует… Нормально ли это?

Думала, значит, думала… И не стала в ответ целовать. Ибо еще ничего не понимаю.

Мирон оторвался от моих губ, и по его лицу я поняла, что моим решением он явно не был доволен. Но на его лице не было гнева. Скорее, огорчение. Но еле заметное, из-за чего я и решила, что огорчение мне там привидилось. Я вдыхала ртом воздух, когда он наконец отпустил мою шею. Из-за его следующих слов я окончательно запуталась:

— Значит, ребенок. Ты сделала свой выбор, — сказал он. Не шепотом, в полный голос.

Потом он развернулся к стоящему позади Валерию и рявкнул:

— А ты на кого вылупилось, чучело? Продолжение рода состоится. Радуйся, сволочь! А теперь проваливай! Я не желаю, чтобы такая дрянь как ты мешала нам!

— Наглец! — Валерий, заревев, вмазал Мирону кулаком в скулу, и тот упал на пол. — Имей уважение к старшим, сопляк. Столетий тебе еще мало, чтобы так разговаривать! Я не уйду из мира смертных, пока не увижу твоего вампиреныша. Уж я лучше обучу его способностям вампиров, нежели его отец… Или тем более мать, — он взглянул меня и, казалось, на миг его лицо скривилось до невозможности, будто он видел самое гадкое отродье.

Мирон рассмеялся, лежа на полу.

— Всё с тобой, покровитель, ясно! — выкрикнул он. — Так ты замутил весь этот цирк с продолжением вампирского рода только ради собственной прихоти кого-нибудь обучить?!

— Я сделаю это не по своей прихоти, — нахмуренно прорычал Валерий, смотря на Мирона. — Я сделаю это, чтобы впоследствии больше не было никаких ошибок. Чтобы смертные наконец познали всю мощь вампиров и снова начали их бояться, чтобы те вновь держали этот мерзкий народ в страхе! Тебе же я не доверяю. А уж про антивампира и говорить нечего. Рекомендую после рождения нового вампира её убить. Могу этим заняться я.

Резким рывком Мирон вскочил на ноги, оказавшись между мной и Валерием, и сквозь зубы бросил:

— Насчет этого я сам разберусь. А теперь, раз уж ей суждено стать матерью нашего ребенка и отчасти моей супругой, я ее развяжу, убегать она не станет, да и не сможет.

— Вот именно, что не сможет, — кровожадно усмехнулся Валерий, и из его носа повалил пар.

Еще мгновение, и Валерий рассеялся в дыму, что образовался вокруг него. Его грозный облик растаял, но в последние секунды своего присутствия он упорно смотрел на меня.

Мирон, выдохнув, провел по своей щеке рукой, где после удара Валерия красовался небольшой синяк. Вампир повернулся ко мне и оскалился:

— Могла бы и поддаться, идиотка.

— Ничего от меня не жди! — срываясь, крикнула я, невольно задергавшись в веревках. — Я не желаю быть с тобой, ясно? И не мечтай! Я ничего!.. Ничего не буду делать для тебя!

— Господи, — устало проговорил Мирон, вытирая пот со лба. — Сколько же с тобой хлопот… Ну ладно. Разберемся.

— Чт…

Не успела я моргнуть, как Мирон был уже возле меня и стал стягивать с меня веревки. Ощутив, что руки больше не сковывает боль от туго затянутых верёвок, я вскочила и хотела было бежать, но Мирон без особых усилий схватил меня за руку, притянул к себе и, прижав к своему телу, потащил меня куда-то.