- Испугался мерзавец, теперь где-нибудь пороги обивает. Ладно, будет комиссия во всем разберется. Вот мое решение. Вы, полковник,-генерал обратился к стоящему у двери офицеру,-берите на себя все управление частью. Наведите порядок. В помошники возьмете Петра Ивановича. Вас, два капитана, благодарю за службу.
- Служу Советскому Союзу, - сказал громко Петр Иванович и слабо пискнул я.
- Кроме этого, я буду ходотайствовать о присвоении вам очередного звания и соответствующего награждения. Еще, вас, капитан Скворцов вызывают в кадры, в Москву. На вас пришел вызов из Германии. Может быть останетесь служить со мной?
- Нет, товарищ генерал. Ведь я танкист.
- Хорошо. Как поправитесь, отправляйтесь в Москву.
Тут за окном раздался шум, подъехала машина и знакомый голос Ольги Матвеевны заныл на весь поселок.
- Где тут главный? Здесь. Пошли Глафира.
Они ввалились в тесную комнатенку и Ольга Матвеевна, увидев генерала, запела.
- Товарищ генерал, горе у нас большое. Ее муж, - она тыкает на Глашу, погиб. Они только-что поженились. Разрешите нам переехать в город, не может она уже переносить это место, где погиб муж.
- Фамилия.
- Самсоновы мы, но Глашенька еще не успела поменять паспорт, ее свидетельство о браке взял майор Голубович, а его нигде нет. Необходимо найти или востановить свидетельство и мы конечно постараемся это сделать.
- Я спрашиваю фамилия мужа?
- Да, да. Скворцова она.
- Не вот этого Скворцова?
Все расступаются и они видят меня. Ольга Матвеевна в расстерянности, а Глафира бежит ко мне и кричит.
- Сашенька, Сашенька.
Я собираю силы и отталкиваю ее.
- Не надо ломать комедию, Глафира Николаевна. Майор Голубович под дулом пистолета хотел, чтобы я подписал свидетельство, а так же одну бумагу, которая кстати у меня есть. Прочтите, товарищ генерал, ее.
Я вытащил из кармана мою "посмертную" бумагу.
- Кстати, он признался, что ребенок который будет у вас-его.
- Это неправда.
- Не произносите больше лишних слов, Глафира Николаевна, ваш ребенок на пятом месяце, а я здесь служу только месяц. Хотите экспертизу.
Глухое рыдание разнеслось в комнате.
Генерал передал бумагу мне.
- Мы еще поговорим с этим, Голубовичем. До свидания, товарищи офицеры, до свидания Надежда Васильевна. Прощайте, капитан Скворцов.
* ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ЗАБЫТЫЙ ГОРОДОК
В Москве меня продержали четыре с половиной месяца. Сначала направили на скоротечные курсы немецкого языка, а потом пришлось ждать сбора группы награжденных офицеров для представления в Кремле. Потом прилетел Филипенко и, наконец, меня направили на переподготовку в один из закрытых городков, которые в превеликом множестве разбросаны на территории СССР.
Полковник Филипенко, прилетев в Москву по делам службы, имел со мной длительный разговор и я уразумел, что с развитием атомного оружия, армия перестраивается и требуются специалисты с новой подготовкой, с новыми идеями и мыслями. Поэтому мне приказали подучиться и... зубрить немецкий язык.
Молодой и вечно потный Владимир Владимирович, мой руководитель и наставник, не читает мне лекций, а требует участия в своих разработках.
- Саша, на кой хрен, ты поднял потолок шахты, надо все считать, крепость кровли, состояние пород. Ты же взрываешь ядерную мину, а не ядерный фугас.
Черт бы его побрал, у нас в танковых войсках совсем другие понятия о минах и фугасах, а теперь бери эту проклятую счетную машинку, кучу справочников и высчитывай крепость кровли.
- Хорошо, я все пересчитаю, Владимир Владимирович.
Он не унимается и через пол часа приходит ко мне.
- Теперь неплохо, но здесь опять нет расчета, какой мощности надо поставить щит, чтобы убрать рухнувшую кровлю после взрыва. Саша, поймите, людей там не будет, должна действовать автоматика.
- Я не хочу делать щит.
Мой мучитель подпрыгивает и начинает блестеть капельками пота под носом.
- После взрыва, кровля должна упасть на дно шахты, а платформа с миной выезжает, где-то вот здесь, в ее средине, и мина выпрыгивает в образовавшееся отверстие на нужную высоту, - предлагаю я.
Владимир Владимирович садиться на край стола и машинально вытирает пот рукой.
- Все это хорошо, но в случае выстрела мины с твердой площадки, нет необходимости рассчитывать стартовое давление на нее, а в вашем случае избавляемся от дополнительных агрегатов, но усиливаем платформу. Что же, считайте платформу.
- Уже сосчитано.
Он с недоверием берет мою массу эскизов и расчетов и углубляется в чтение. Стоящий у кульмана сосед подмигивает мне.
- Владимир Владимирович, мне надо на немецкий, можно уйти.
- Да, да, идите, - не отрывается тот от бумаг.
Я не успеваю пройти по коридору и двух шагов, как напарываюсь на вышагивающую как манекенщица, секретаршу главного. Глупая, красивая Танечка таращит свои большие глазки и томно открывая ротик, говорит мне.
- Алексанр Георгиевич, завтра в 10 совещание и главный просил, что бы вы обязательно пришли.
- Я, зачем я?
- Сказано так было.
Ей трудно самой понять зачем.
- Может быть вы кого-нибудь обидели? - вдруг предполагает она.
- Только главному и есть дело заниматься нашими дрязгами.
- Вы неправы, Александр Георгиевич, главный должен знать все и заниматься всем.
Эта трудная фраза ей показалась концом деловой части и Танечка приступила к следующему пассажу.
- Вы нехотели бы прийти к нам сегодня на вечеринку?
- Куда к вам?
- Галя и ее муж собирают гостей по поводу получения квартиры.
- А я-то причем здесь?
- Я вас беру к себе в кавалеры.
- Тогда я пожалуй подумаю.
- Вот и хорошо, - решив что я согласился, она продолжила, - в восемь вечера у меня.
Мы разошлись в разные стороны.
Старушка-преподовательница была настоящей немкой и обладала упорным характером.
- Скворцов, я хочу чтобы вы могли различать диалекты и сами умели говорить с характерной интонацией. Почему вы, обращаясь к Ане заговорили с чисто баварской интонацией, а потом понесли черт знает что. Господи, прости меня что я говорю. Повторите, Скворцов. Аня, встаньте и отвечайте Александру, для вас это тоже практика.
Толстушка и хохотушка Аня вскочила.
- Не беспокойтесь, я ему отвечу.
Я говорю текст и вдруг Аня понесла на чисто баварском диалекте.
- Говорят, Александр, вы сегодня идете на вечер, с этой пустышкой Татьяной?
- Да, но вы меня игнорировали, пришлось выбирать партнера.
- Со мной вы опоздали, у меня муж, но так уж и быть, я сегодня его не возьму, а возьму одно удивительное создание. Не провороньте, Александр.
- Постойте, постойте, - вдруг взрывается старушка, - такого текста здесь нет.
Она приблизив книгу к глазам старается разыскать текст, который мы говорим.
- А впрочем, - она отбрасывает книгу, - вы оба говорили хорошо. Так у кого сегодня можно будет пожрать? Господи, прости меня что я говорю.
Татьяна сидела вокруг разбросанных платьев и чуть не рыдала.
- Саша, я незнаю, что мне одеть. Наверняка, эта фи-фи, Верка, сегодня оденет, что-нибудь необычное и будет королевой вечера.
- И это всегда так, - сказала ее мать стоя у дверей, - со слезами, наденет какое-нибудь безобразие и придет в нем к концу вечера.
Я схватил первое, что попалось под руку, что-то полупрозрачное, но ярко красное и сунул ей под нос.
- Сейчас же одевай это.
- Ты так думаешь? А Верка...
- Одевай говорю, - вдруг рявкаю я.
- Не кричи. Раз тебе нравиться, одеваю.
- Так ее, Саша, так. Мужика тебе хорошего нужно, тогда бы поумнела, опять сказала мать.
- Может я уже нашла,-самодовольно сказала Таня.
Она без стеснения стала раздеваться, чтобы одеть обновку.
- Вот возьми бусы из красного корала, - протянула ей связку коряавых камней, мать.
- А вроде ничего. А коралы не будут колоть мою грудь?
